Ни деревца. Солончаки да полынь. И вдруг в отдалении открылись горы. Плосковерхие, неприступные, поражающие крутизной своих обрывов. Острова исчезнувшего моря… Горы и причудливые нагромождения обвалившихся скал сразу скрасили однообразие пустыни.

Камень — лучшая бумага для письма, отправляемого в будущее. Такие письмена из прошлого— наскальные изображения — найдены азербайджанскими археологами в Кобыстане у подножия гор Беюкдаш, Джингирдаг и Кичикдаш. Убежища первобытного человека под навесами скал, рисунки, наносившиеся на камни на протяжении тысячелетий, придорожная латинская надпись I века, тамги, кресты, молитвенные знаки мусульман, пиры — архаические азербайджанские святилища, возникшие в местах скопления наскальных изображений, и, наконец, «охранные грамоты», высеченные на скалах в середине XX века Академией наук Азербайджанской ССР — все эти зарубки, меты истории, сделали Кобыстан уникальным музеем природы и человека — «от сотворения мира до наших дней».

Машина прыгает по бездорожью, Зелик Иосифович «начиняет» нас исторической информацией, марево струится над выжженной землей, и нам начинает казаться, что даже шоферу приходится преодолевать барьеры веков, потому и трясет!

Замаячила гора Джингирдаг. Еще недавно она почиталась местными жителями как святилище. Сюда с дарами приходили верующие — и мусульмане и христиане, — чтобы вымолить у языческих богов исцеление от болезней. У подножия горы — холм Язылы, что значит в переводе на русский Писаницы. Отсюда начали в 1947 году историки многолетнюю экспедицию в глубину веков. И мы делаем первый большой привал у холма Язылы.

Встреча с рисунками в горах рождает необъяснимое чувство победы над временем. Кажется, тысячелетия расступились, и ты стал участником, свидетелем происходившего.

Вот человечек — две палочки крест-накрест — ведет двух верблюдов. Караван.

Мужчина держит серп, и рядом растет просо. Жатва.

Охотник с копьем в поднятой руке… Волк поджал хвост — его догоняет собака. Сцены охоты.

И тут же арба, и единорог удивленно разглядывает крадущихся львов.

Лодки. Лодки, плывущие в пустыне.

Откуда они?!

Непонятные значки и знаки, похожие на загадочные письмена, чьи-то откровения, мысли о мире, мифы, вверенные камню.

Рассказываем Зелику Иосифовичу о наших открытиях, отстаиваем моментальные гипотезы и объяснения, до крика спорим, а он улыбается ядовито, довольный. Все это он уже столько раз слышал и сам кричал до хрипоты в горле — и это повторяется со всеми, кто приезжает в заговорившую пустыню.

Неприметным островком среди моря обвалившихся скал возвышается груда каменных плит — уникальный памятник глухой старины, центр, где совершали магические обряды первобытные охотники. Это «гавал-чалан даш», «камень-бубен», или, как называют его историки, «кобыстанская филармония». Молча Зелик Иосифович берет увесистый камень и начинает постукивать по стесанному краю каменной плиты. Плита вдруг отзывается металлическим звоном, в котором мы угадываем ритмы танца.

— Та-та-там, — глухо выговаривает каменный бубен. И мы замечаем, что Зелик Иосифович отдаляется от нас.

— Та-та-там, — шаманит он, смуглый и торжественный. И под его ритмы оживают и начинают двигаться на скалах взявшиеся за руки каменные человечки. И мы сами как бы переносимся в далекое прошлое.

…15–20 тысяч лет назад склоны Кобыстанских гор зеленели зарослями карликовой вишни, иберийской жимолости, жостера, груши, можжевельника. В рощах, в пышных долинах паслись стада свирепых быков, гигантских оленей, джейранов, подстерегали добычу львы, тигры, медведи.

Под навесами прибрежных скал, в пещерах обитали первобытные люди. Охотники. Охота на крупного и сильного зверя требовала, чтобы в ней принимало участие все племя. Именно охота сплотила людей в первобытные коллективы, где каждый был подчинен всем и все действовали ради выгоды каждого.

Как же проходила первобытная охота? Памятники Ко-быстана помогли ученым ответить и на этот вопрос.

Подбадривая себя криками» размахивая факелами, толпа людей, вооруженных костяными ножами, дубинами, копьями с кремневыми наконечниками, загоняла животных на вершину горы (плосковерхйе Кобыстанские горы с крутыми обрывами были как бы самой природой подстроенными ловушками); в тупой ярости, в сжимающемся кольце огней метались быки по плоскогорью и, охваченные паническим страхом, бросались в пропасть.

Охоте предшествовали своеобразные учения. Ведь чтобы победить сильного врага, нужно уметь его найти, знать его приметы, повадки, нужно отработать и согласовать действия загонщиков и охотников.

И на скалах, в особо удачливых местах охоты с аналитической точностью высекался «портрет» зверя, на которого готовилась облава. У изображения, как у мишени, и отрабатывало племя охотничьи приемы.

Это были торжественные обряды. Они совершались под команду старейшин и сопровождались размеренными ритмами камня-бубна.

Еще раз внимательнее приглядимся к камню, на котором высечены танцующие люди.

Сорок охотников, разбитых на две цепочки, приближаются к ловушке, куда загонщики их трое, — размахивая дубинами и горящими факелами, направляют бегущих горных баранов. Одно животное, изображенное за ловушкой, уже убито — показана часть его туши, другое ранено, о чем свидетельствует характерная насечка на шее.

А вся многофигурная двухметровая композиция — не что иное, как детализированный рассказ о подготовке к охоте, сопровождавшейся магическими церемониями и обрядами.

«Убивая» изображения, человек каменного века надеялся предопределить успех охоты.

Это наивное представление до сих пор сохранилось у Отсталых охотничьих племен, а магические обряды дошли до нас в охотничьих танцах разных народов.

С веками музыка, танец, рисунок, возникшие как элементы «производственной» магии, стали неотъемлемой частью человеческого существования. Ученые утверждают, что искусство — эта эмоциональная форма мышления — сыграло громадную, еще не вполне оцененную роль в очеловечении человека. Охотник, рассказавший на скалах о своей жизни, человек, ставший выше своего примитивного бытия, был первым художником. И по праву каталоги всемирного искусства начинаются перечислением открытых и расшифрованных учеными и искусствоведами памятников — наскальных изображений.

Под вечер мы добрались до Беюкдаша. И снова встречи — одна удивительнее другой — сначала с рисунками, потом с людьми, сумевшими распутать калейдоскоп застывших отпечатков жизни и по ним воссоздать картину деятельности поколений, сменявших друг друга на протяжении пятнадцати-двадцати тысяч лет. Почти два десятилетия понадобилось на это группе азербайджанских историков, которую возглавляет И. М. Джафар-заде. И для учителя и для его учеников Кобыстан — и школа, и первая любовь, и изнуряющий труд.

Сейчас «картинная галерея» Кобыстана насчитывает более трех тысяч изображений. Есть здесь свои «Третьяковки» и «эрмитажи» — на отдельных скалах, у которых совершались первобытные обряды. Ученые раскрыли и реставрировали сотни рисунков и надписей.

Находки пересняты, пронумерованы, занесены в каталоги, составлен подробный план-путеводитель по 725 скалам — «залам музея», общая площадь которого несколько десятков квадратных километров. Пожалуй, только Сахаре уступает Кобыстан по обилию и разнообразию произведений первобытного искусства.

Каждый сезон — а археологи работают в «поле» из-за тропической жары только ранней весной и в недолгую осень — радует новыми открытиями. Новые изображения открывают даже на тех камнях, которые, казалось бы, изучены досконально. И это не удивительно. Даже скалы не выдерживают напора времени. Что уж и говорить о рисунках, неглубокие бороздки которых выдолблены примитивными кремневыми, бронзовыми или железными орудиями тысячи лет назад.

Дождь, ветер и солнце, эти нерассуждающие пособники тлена, многое успели зачеркнуть навсегда. Не чудом — трудом, каждый пышущий зноем камень — на ощупь, часы — не минуты — с нацеленной камерой — в ожидании нужного освещения, так буквально из небытия выхватывали археологи обрывки каменных скрижалей. Йа эту, без преувеличения, героическую, а по существу, предварительную работу ушли годы.