— Простите, Кузьма Лукич, — вмешался Столбов, — но я уже батуринцам обещал.
— Ну и что? Батуринцам скажи: хотят получить лес — пусть на неделю весь свой транспорт предоставят в распоряжение Сербина. Так-то, взаимная выручка должна быть. Заодно вывезем пиломатериал для Чернухинского детдома. Это по пути. О детях тоже забывать нельзя. А «Богатырь» подождет: ему еще удобрения вывозить надо. Что еще? Кажется, все.
Лупаков достал папиросы и хотел закурить. У него не оказалось спичек. Глотов потянулся со своей зажигалкой, но его опередил Сербин. Он достал спичку и зажег ее.
— Вы оставьте себе, Кузьма Лукич, у меня еще есть, — сказал Сербин и положил коробок на стол.
— Закруглились, товарищи! — подытожил Лупаков.
Все ушли, а Немцов задержался в приемной, чтобы условиться о чем-то с Валей. Но вдруг Лупаков толкнул меня ногой и выглянул в приемную.
— Не в службу, а в дружбу, Валя, сбегай в буфет, — попросил он, — купи мне спичек. Мои кончились.
И бросил коробок в корзину для бумаг. Потом снова захлопнул меня. Валя побежала в буфет, а Немцов остался один.
Он достал из корзины коробок, убедился, что именно его оставил Лупакову Сербин, и нашел все это несколько странным. Помнится, Немцов даже сказал:
— Что за нелепая манера оставлять начальству пустые коробки?..
ОТРАДА ХОЛОСТЯКА
Рассказ Мотоциклетных покрышек
Странный все-таки человек этот Николай Борев! Нет от него никакого покоя. Как только придет домой, так сейчас же за нас берется. Уж он и тискает, и мнет нас, и об пол колотит. А то вдруг начнет катать нас из угла в угол, как маленький. А мы ведь не игрушки какие-нибудь, а Мотоциклетные покрышки. И перед тем как носиться по ужасным районным дорогам, нам так хочется насладиться покоем!
Правда, после того как в комнату вселился непосредственный начальник Борева, старший следователь Виктор Немцов, наш хозяин стал сдержанней. Погладит иногда нас украдкой и отойдет — наверное, Немцова стесняется.
А в тот день даже не подходил к нам.
Как явился с работы — сразу на кухню. Пельмени сварил, поел, потом в журнал уткнулся и всю колбасу незаметно сжевал. А когда Немцов обедать приехал, наш хозяин выкручиваться начал:
— Явился! Пельмешки-то остыли. Ну, ничего, я сейчас разогрею. А пока колбаски пожуй… Подожди, а где же колбаса? Я ведь целый килограмм купил. Опять недовесили, жулье! И куда только прокуратура смотрит?
Но Немцова не проведешь:
— Ладно уж, криминалист-недоучка, обойдемся без дознания. Суду все ясно. Опять «За рулем» читал?
— Опять, Витя, опять. Как углублюсь в этот журнальчик, так рука сама к съестному тянется. А иначе не проглотишь. Очень уж сухо пишут. Я тебя за ради бога прошу, не клади журнал на батарею. Это же порох. В один момент вспыхнет.
Заговорил человека, взял кастрюлю, на кухню пошел. Теперь жди, пока он пельмени разогреет! Но Немцов не рассердился. Пальто повесил, к нам подошел, потрогал.
— Две покрышки пока еще. А как третья появится, искать мне новое место обитания. Мотоцикл с коляской — это уже семейный фаэтон. Кончится холостяк Колька Борев, начнется глава семьи Николай Иванович Борев. Закономерно.
А наш-то уже с кухни вернулся. Тарелку принес.
— Повезло тебе, паря. Кира Яковлевна чуткость проявила, борща налила. А то, говорит, заморишь своего жильца пельменями. Чудно рассуждает! Это же первейший продукт, отрада холостяка. Холостяк только и держится пельменями. А прекрати их выпускать, тут такое начнется… Кошмар!
— Я вижу, тебя этот кошмар уже засосал. Скоро женишься?
— Я? Да ни за что на свете! Женятся те, кто не может жить без домашней кулебяки, а я к грубой пище привык.
— Не надо вилять. Ведь готовишься?
— Готовлюсь… в район перебраться. Вот последний экзамен сдам, мотоцикл соберу и умчусь.
— Между прочим, давно мог бы. Не обязательно иметь мотоцикл с коляской.
— Эва, сказал! А Надю куда?
Проговорился Борев, да уж поздно.
— Кстати, насчет коляски — величайший секрет. Об этом ни один человек на свете не знает.
— Ладно, сохраним твою тайну. Хотя я лично не советовал бы тебе ехать. Ну чем ты в районе заниматься будешь? Растратами в пивных ларьках? Закиснешь.
— Авось не закисну… Ты вот насчет пивного ларька проехался. Активной ларек — что твой сейф. Сидит в этом фанерном сейфе человек и принимает наличность. Очередь к нему длиннее, чем в коммунальный банк. За квартиру идут платить после десятого напоминания. А про пиво никому подсказывать не надо.
— Сами бегут?
— Иной, конечно, не только бежать, а идти как следует не может. Спотыкается на каждом шагу, но все-таки бредет! И уж если дотащится, будь уверен, его обслужат! И все с улыбкой, с шуткой, с прибауткой. Подряд все пивные ларьки обойди, ни одного хмурого продавца не увидишь.
— Хмурые — это в магазине «Одежда».
— Точно. А в пивных ларька — весельчаки, как на подбор. Да и как тому продавцу не быть веселым, если сам он и зав, и пом, и кассир, и бухгалтер! Над ним только бог, а с богом всегда договориться можно… Так что ошибаешься: пивной ларек — сто́ящий объект для криминалиста.
— Согласен, сто́ящий. Но только с одной точки зрения. Иногда, чтобы попасть в ларек, надо кое-кому из начальства сунуть барашка в бумажке. Вот этот процесс меня и интересует.
— Эва, заладил: взятка да взятка! Столько ты шаманства развел вокруг нее, просто жуть!
— Да пойми, Борев, дело это тонкое. Передача взятки происходит совсем не так, как вручение премий или почетных грамот. Скажи, читал ты когда-нибудь в газете такой отчет: «Вчера в Доме культуры работников бытового обслуживания состоялось вручение взяток по итогам четвертого квартала. Наиболее крупные взятки выпали на долю начальника отдела снабжения Икса, управляющего Игрека и старшего ревизора Зета. Лицо, вручавшее взятки, тепло поздравило взяточников и пожелало им новых творческих успехов». Нет, такой заметки ты не читал и никогда не прочтешь. Взятка, как сова, не переносит дневного света. Влюбленные ищут уединения, взяточники — тоже. Вручение взятки — дело столь же интимное, как… Впрочем, тебе такие вещи рано слушать. Заведешь вот коляску, тогда другое дело.
— Далась тебе эта коляска! Назло тебе не буду покупать!
И для вящей убедительности Борев пребольно пнул одну из нас ногой: не надо, мол, мне никакого мотоцикла с коляской. Но разве обманешь Немцова?
— Купишь! У тебя сегодня вечером опять свидание?
— Нет.
— Ладно, пошли, на работу опаздываем. А свидание у тебя все-таки состоится. Пойдешь сегодня в «Унжу». И посмотришь, чем будет заниматься в девятнадцать ноль-ноль Сербин из восемнадцатого номера.
— В «Унже» дельцов много живет.
— Да. И какими деньгами ворочают! Первое место в городе по денежному обороту почта гостиницы занимает. Плывут деньги со всех сторон.
— А куда потом деваются, никто не знает.
— Вот именно… Слушай, поговори с Дарьей Федоровной. Она тетка острая и депутат. Может, что подскажет… Словом, сегодня вечером марш в «Унжу». Запомнил?
— Я-то запомнил. Но имей в виду, товарищ старший следователь, применяя в отношении меня грубый нажим, вы возрождаете уже осужденные методы…
Поцапались они и ушли, но тут же Немцов вернулся. А с ним Кира Яковлевна — хозяйка квартиры и секретарь областной прокуратуры. И произошел между ними такой разговор:
— Простите, Кира Яковлевна, забыл поблагодарить. Чудесный борщ был!
— Я вас, Виктор, не за тем задержала, чтобы благодарности выслушивать… Приходила супруга Петра Никанорыча и просила передать, что в Приунженск приехал один человек…
— Кто такой?
— Не задавайте вопросы слишком поспешно! Этому вас тоже, кажется, учили?
— Виноват, больше не буду.
— Человек тот вместе с Петром Никанорычем в армейской разведке служил. Узнал, что с его фронтовым другом несчастье, и приехал. В живых не застал, так теперь хочет хоть его доброе имя защитить.