Сидши посмотрел в сторону Морхейма, прячущего в своем чреве сотни тысяч неупокоенных мертвецов и вздохнул.
Сварт все понял.
Он молча протянул сидши пергамент, испещренный зеленой вязью, чтение которого вызвало саркастическую улыбку на изможденном лице бывшего дворянина.
– Узнаю почерк Мастера Вивикусариона. Этот плут опять создает магические краски. Ничего сложного, господин Охотник. Почти все ингредиенты у меня есть: кожаное седло – на моей лошади, спинка мыши – в моей мышеловке, голубая кровь – в моих венах, паук, замышляющий преступление, в моих волосах, а блоха в родильной горячке…
Сидши нервно хохотнул и почесал грубую домотканую рубаху.
– Напасть какая-то. Блохи размножаются со страшной силой, господин Охотник. Нет от них покоя ни зверю, ни сидши. Неизвестно, что хуже – они или орда мертвецов.
– Орда блох, господин лекарь, – серьезно ответил Охнэр, – эта мерзость переносит болезни, из-за которых ваша братия и вымирает. Этак от вас скоро ничего и не останется. Кто тогда будет кормить Морхейм?
Сидши улыбнулся и язвительно прищурился.
– Идите в Вилморские болота, господин Охотник. Там оглушите лягушку и найдите влюбленную жабу. Только не целуйте ее – прекрасным принцем все равно не станете.
– Не буду, – честно пообещал сварт, – я уже был принцем, и ничем хорошим это не закончилось.
– Бедро испуганной жрицы могут продавать на Черном рынке в Разломе! – крикнул вдогонку Охотнику сидши.
«Все-таки сжигать мертвецов намного проще», – подумал Охнэр, направляясь в сторону темной громады Морхейма.
***
Вилморские болота кишели не только блохами, лягушками, жабами и пауками, но и нежитью, которая сонно блуждала по топям, игнорируя сварта.
Черная земля Морхейма сразу же вытянула из него всю честно заработанную и бесчестно украденную жизненную силу, поэтому мертвецы приняли его за своего.
Правда, они не предлагали вместе поохотиться на живых или выпить жизненную силу из трупа Ливердина, тело которого он так и не нашел.
Когда Охнэр спрятал в дорожную сумку призывно квакающую жабу, никто из мертвецов не обратил на него внимания, но когда оглушил лягушку, один из них повернул в его сторону голову.
Судя по истлевшей одежде, это была жрица Богини Жизни, одна половина тела которой была изувечена огнем, а другая – сияла белизной.
Мертвая сида настойчиво потребовала, чтобы сварт отпустил жабу и привел в чувство лягушку.
Ничего странного в этом не было.
Нежить Морхейма придерживались устоявшихся веками привычек и ценностей, поэтому жрица, будучи защитницей природы, словно в насмешку над своей извращенной сутью, защищала любую жизнь, даже будучи мертвецом.
Сварт приставил к брюху лягушки нож, угрожая вспороть ее, если жрица не укажет путь к трупу Ливердина. Движимая обетом Богине Жизни, она провела Охотника в заболоченную рощу, в центре которой росло здоровое на вид дерево, что было большой редкостью для пораженного черной хворью Морхейма.
– Тьма Земная! – выругался Охнэр, когда увидел тело сидши, опутанное корнями сияющего жизненной силой дерева.
– Divmara Morhana, – почтительно произнесла на высоком наречии мертвая жрица, преклонив колени перед символом Богини Жизни, – Atara Tyatta den mora les Morheim! Van sonne nikua gesera lino! Eles van hi karma Alvheim mor Belhor!
«Владычица Морхана, – мысленно перевел сварт, – Восстань, Высокая, из гробницы Морхейма. Очнись от вечного сна и разорви наузы. Отомсти Альвхейму и уничтожь Бельхор».
Охнэр присвистнул.
Королева Проклятых! Только этого ему не хватало! Он сбежал из Свартхейма не для того, чтобы попасть из огня в полымя.
Сварт чиркнул кресалом и поднес горящую плашку к трупу Ливердина, но тот вдруг открыл глаза и с мольбой посмотрел на него.
– Убей ее, – с трудом произнес сидши и закрыл глаза – уже навсегда.
Охотник кивнул.
Предсмертную волю он чтил так же, как мертвая жрица – свои обеты, к тому же он убил бы ее в любом случае: из ее бедра получится отличный ингредиент.
Сверкнуло лезвие ножа, и голова сиды бесшумно отделилась от тела, плюхнувшись в зловонную болотную жижу. На лице мертвеца застыло выражение испуга, ведь жрица так и не успела закончить обряд. Губы ее продолжали бесшумно шевелиться, повторяя снова и снова заклинание призыва.
Раздосадованный сварт наступил на отрубленную голову, чтобы глубже погрузить ее в болотную вязкую землю, покрытую мхом и плесенью.
Вдруг, движимый тревогой, Охнэр магическим образом посмотрел себе под ноги и ахнул – он стоял на куполе древнего подземного храма, в котором спало что-то… живое.
Охотник мотнул головой, и наваждение исчезло.
В Морхейме живут только мертвецы.
Одного из них он потащит на своем горбе в Плешь, чтобы сжечь. Бедро другого разделает, чтобы выполнить заказ мастера Вивикусариона. Третий продолжит спать в этом проклятом месте и никогда не выберется отсюда, ведь он сожжет воскрешающее дерево Богини Жизни. Прямой сейчас.
– Спи вечным сном, Divmara Morhana, – тихо произнес Охнэр, смотря на языки пламени, – только нежить ждет твоего возвращения.
Сварт собрал добычу и бодрым шагом направился в сторону поселения сидши под оглушительное кваканье влюбленной жабы.
***
Сидши ждал Охотника возле границы поселения, держа за удила коня, на котором больше не было кожаного седла – вместо него через спину был переброшен холщовый мешок.
– Здесь все необходимое для мастера Вивикусариона, – произнес сидши, протягивая торбу, – надеюсь, вы добыли остальные ингредиенты.
– Благодарю, господин лекарь, – ответил сварт, отдавая кожаную сумку с прахом Ливердина, – удобрите пеплом землю, говорят, так она лучше плодоносит.
– Непременно, господин Охотник, – одними губами улыбнулся сидши, – может быть, встретили что-нибудь необычное?
– Я вас умоляю! Что может быть необычного в Морхейме? Толпа живых мертвецов шляется по болотам в поисках крови, а в свободное время подкармливает воскрешающее дерево. Совсем ничего необычного, – ухмыльнулся сварт.
Сидши с тревогой посмотрел на черную глыбу проклятого леса и покачал головой.
– Ливердин искал такое дерево, чтобы воскресить дочь, но это была глупая затея, господин Охотник. Мы пытались его отговорить. Мертвецы не возвращаются к жизни.
– Обитатели Морхейма с вами не согласятся, господин лекарь, – серьезно ответил сварт.
На том они и распрощались.
Плешь осталась далеко позади. Редколесье Долины Несир сменилось холмистой местностью, покрытой изумрудно-зелеными курчавыми лесами Пограничья.
Ровно в полночь сварт постучался в дверь мастерской Мастера художественных искусств Его Величества Сидвиллиата Среброликого.
– Почему так долго, господин Охотник? Я уже решил, что вас задрал медведь! – набросился на Охнэра вельможа, возбужденно роясь в мешке с ингредиентами, – Небо и Земля! А это еще что такое?!
– Бедро испуганной жрицы, мастер Вивикус, как вы и просили, – недовольно ответил сварт, переминаясь с ноги на ногу на пороге мастерской, ведь в дом его так и не впустили, ибо он – нечисть.
– Уберите эту мерзость! Немедленно! Я просил вас добыть бедро испуганной жрицы, а не кусок мертвечины! Небо и Земля! Да оно еще живое! – воскликнул сид и с отвращением отшвырнул сумку, – Это обман! Мошенничество! Я посажу вас в тюрьму!
– Постойте, уважаемый мастер Вивикус, – с угрозой в голосе произнес Охнэр, сжав кулаки, – я выполнил условия сделки и добыл все ингредиенты согласно перечню, поэтому неизвестно кто кого еще посадит. И на что.
Охотник бросил злобный взгляд на деревянные грабли, стоящие возле порога мастерской, что не укрылось от зоркого глаза мастера Вивикусариона.
– Да как вы смеете! Я благородный дворянин!
– Уже слышал это, поэтому рекомендую вам сдержать ваше благородное слово, иначе начальнику стражи пожалуюсь я. Скажу, что промышляете трупоедством. Неизвестно, чем вы вообще занимаетесь в своей мастерской. И почему у вас спрятаны скелеты в подсобке.
