Джозеф Палечек, чех по происхождению, начинал свою карьеру в качестве певца в Праге, а затем в Милане. Ему часто приходилось исполнять в своём репертуаре героев опер Глинки. Сусанин в опере «Жизнь за царя» и Фарлафа из оперы «Руслан и Людмила» были его амплуа на оперной сцене. Практический, европейский зритель познавал шедевры Глинки через исполнения партий Палечеком. Оперы Глинки его так увлекли, что он решился изучать русский язык для того, чтобы глубже входить в образ героев опер. В конце семидесятых годов 19 века заслуженный ветеран русской оперы Российской столицы, О.А. Петров (о нём ниже по тексту), практически завершает свою певческую карьеру, поэтому перед Императорским театром встал насущный вопрос – поиск достойной замены Петрову. Надо отметить, что постановками на пражской сцене обеих опер Глинки занимался Милий Балакирев. Именно он предложил Джозефу Джозефовичу (в России, для простоты произношения, его нарекли Осипом Осиповичем) стать певцом в Мариинском театре столицы Российского государства. В 1870 году состоялся дебют певца на сцене Императорского театра в роли Мефистофеля в опере «Фауст». Эта роль была любима им ещё со времён выступления на чешских сценах. Успех выступления был очевиден. Тем более истинная внешность певца в молодые годы почти соответствовала предполагаемой публикой образу Мефистофеля. А далее, сорок лет он был связан с Мариинкой. Сначала, шестнадцать лет в качестве певца, а затем, по причине резкого ухудшения голоса (голосовые связки не выдержали суровости климата Санкт-Петербурга) – заведующим сцены с 1900 года. По примеру заграничных театров должность главного режиссера была упразднена. Эта реформа была приурочена к уходу главного режиссёра Геннадия Петровича Кондратьва. Было введено две должности: заведующий сценой (Палечек) и заведующий оркестром (Направник). В 1911 году состоялся бенефис в честь 40-летия преданному служению оперной сцене Императорского театра выходцу из Чехии, Осипу Осиповичу Палечек.

При жизни Пальмии выпустил книгу стихов под названием: «Сны на Яву», но книга эта забыта. Одно только его стихотворение живет до сих пор – это «Реквием». Редко, но можно услышать её за столом в исполнении уже подвыпивших посидельцев кабака или домашнего застолья.

Не плачьте над трупами павших борцов, Погибших с оружьем в руках, Не пойте над ними надгробных стихов, Слезой не скверните их прах.

Не нужно ни гимнов, ни слез мертвецам, Отдайте им лучший почет: Шагайте без страха по мертвым телам, Несите их знамя вперед!

С врагом их, под знаменем тех же идей, Ведите их бой до конца! Нет почести лучшей, нет тризны святей Для тени, достойной борца!

С этим стихотворением есть небольшая история. Сам Пальмин вёл замкнутый образ жизни и почти безвыездно жил на даче своей жены в селе Богородском под Москвой. Стихотворение «Реквием» он напечатал в одном из московских журналов. Однажды до него дошла весть о том, что из-за его стихотворения был закрыт журнал, а редактор подвергся каре. «Бежать, бежать». И так и не собрался убежать до конца смерти. Тяпнул пару бутылочек пива, и успокоился. Ожидаемая кара пролетела мимо, или не долетела. А вернее – стрелу кары никто и не запускал.

В конце 1846 года Н.А. Некрасов вместе с И. И. Панаевым купили у П. А. Плетнева основанный Пушкиным в 1836 г. журнал «Современник», скоро ставший лучшим русским журналом, просуществовавшим до 1866 года. В 1848 году они оба издают «Иллюстрированный альманах». Я приведу несколько карикатур из этого альманах.

У Вл. Михневича в «Наши знакомые» есть небольшая характеристика на Панаева, но не нашего. Наш герой ушёл из жизни, когда Михневичу был двадцать один год от роду. И понятно, что молодому Владимиру не было дело до пятидесятилетнего мужика. В серию «Жизнь замечательных людей» И.И. Панаеву попасть не хватило творческих силёнок. Но почерпнуть информацию об Иване Ивановиче можно из «Воспоминаний» его жены – Панаевой Авдотьи Яковлевны, пережившей своего мужа почти на тридцать лет. Да, и своего любовника, Н.Некрасова соратника И.И. Панаева по журналу «Современник – на пятнадцать лет. От любовного треугольника Авдотья Яковлевна родила дочку и двух мальчиков, умершие все в младенчестве. Порешили совместно при рождении деток – дочка пусть будет Панаевой, а мальчики – Некрасовы. Я не копаюсь в чужой личной жизни – эти факты я привожу с целью понимания, что из себя представлял господин Иван Иванович.

О творчестве И.И. Панаева можно сказать коротко – автор «лёгкого» романа с оттенком фривольности. А участь всего лёгкого – недолговечность. Почитали, почитали (40-е и 50-е годы) и забыли, что есть такой писатель. А родить, что-нибудь достойное тех, кто стоял в очереди в редакцию «Современника» так и не собрался. Слишком занят был обиванием закулисья театров и употреблением горячительных напитков.

В журнале «Зодчий» за 1907 год в выпуске №35 сам А. Порланд пишет о создании замысла храма и его строительстве. «Русский стиль, развиваясь первоначально свободно, правильно, без посторонних давлений, дошел, наконец, при царе Алексее Михайловиче в церковных постройках Москвы и в особенности Ярославля, Ростова и др., до весьма симпатичных, много обещавших результатов. Прекрасному началу, к великому сожалению и к громадному ущербу русского искусства, не суждено было идти нормальным путем к дальнейшему развитию до полного расцвета. Вплоть до царствования Императора Николая I русский стиль как бы ни существовал. Все церковные постройки воздвигались по образцам запада, представляя собою в большинстве случаев лишь копии, или подражания иноземной архитектуре.

Большинство этих церквей напоминает католические костелы, и только сравнительно немногие строители, как например, высокоталантливый граф Растрелли, сумели приблизить свои произведения к облику православных церквей (Смольный монастырь, Андреевская церковь в Киеве и др.).

Император Николай I, горячо любивший искусство, принимая живое участие в работах русских художников (всем известно, как часто он посещал мастерские художников барона Клодта, Виллевальда, Нефа, Басина, Бруни, Маркова, Пименова и др.), обратил свое просвещенное внимание и на современную архитектуру. При высоком художественном чутье его должна была поразить та бесцветность, бесхарактерность современных церковных построек в сравнении с храмами допетровского времени, выросших на родной земле, одухотворенных православною идеею и разукрашенных неисчерпаемым богатством народной фантазии, проявившейся в оригинальной разработке деталей и в особенности в орнаментах, красота которых, как по сочетанию красок, так и по богатству рисунка может смело конкурировать с любым направлением западного искусства.