– Не позволю! – оборвал его полковник, вошедший в кабинет следом за Юлией. – Ивашов, сядь уже и успокойся! Вот ведь прислали на нашу голову! Недаром говорят, молодой энтузиаст хуже трёх старых раздолбаев.

– У меня вот такой же, – чуть улыбнулась одними губами Обрескова. – Ни дня без приключений. На каникулы в деревню поехал – с ведьмой связался. На сборы отправили – вздумал со зверобогом биться. Хорошо ещё, победил.

– О как! – крякнул полковник, а в глазах вспыхнул огонёк уважения. – Силён боец! Разреши от всего сердца тебе руку пожать! Учись, Ивашов, как надо родине служить!

– Благодарю, – мне было немного неудобно, что меня выставляют одновременно и героем, и раздолбаем, постоянно влипающим в неприятности, но возмущаться я не стал. – Служу Российской Федерации!

– Молодец! – полковник хлопнул меня по плечу. – Ты, если что, давай к нам! Нам такие парни во как нужны! Мы тебе и квартиру служебную выбьем, и должность получишь! И невесту найдём. Знаешь, какие девчонки у нас в главке работают?!

– Нам тоже такие нужны, – тут же пресекла попытку вербовки Юлия. – А девок у него и так хватает, целых пять штук в команде. И все как на подбор красавицы. Катя Милорадович, например.

– Это младшая дочка Всеслава Владимировича? – удивился полковник. – Видел её как-то. Да, с такой невестой нам тягаться будет тяжело, но у нас девчонки не хуже!

– Ничуть не сомневаюсь, – я кривовато улыбнулся, пребывая в некотором шоке от того, что меня в женихи Катьки записали, когда я ещё от предложения деда Дары не отошёл. – Но я всё же вынужден отказаться. Моя судьба – быть богоборцем.

– Эх, жаль, – вздохнул полковник, но как-то не слишком натурально. – Но если что – милости проси!

– Обязательно! – я ещё раз пожал мужчине руку, и мы с Юлией покинули здание РОВД.

– Ну, рассказывай, – придавила меня тяжёлым взглядом куратор, стоило нам сесть в её машину. – Я хочу знать всю правду «от» и «до».

– Всё, что в рапорте указано, – правда, – честно говоря, я уже устал повторять одно и то же. – Гулял, развлекался. Заметил старуху с внуком. От бабки шёл какой-то чёрный дымок, типа тумана. На смартфоне ничего не отобразилось, я даже сфотографировал для проверки. Пошёл за ними, хотел поговорить и пригласить в бюро для проверки. На всякий случай. Бабка вдруг мальца отшвырнула и преобразилась. Конечности удлинились, появились дополнительные суставы. На пальцах возникли когти. Пасть стала размером больше головы и полной зубов, в два ряда, как у акулы. А, ну и глаза. Вместо глазных яблок – провалы с чернотой. Тварь напала на меня, я прикрылся энергетическим щитом и пинком её отшвырнул. Потом достал новый нож из бедра зверобога, другого оружия у меня не было. Бабка, как его увидала, сразу задала стрекача.

– Это всё? – Юлия слушала меня внимательно, не перебивая. – Какие-нибудь ещё детали, мелочи? Вспоминай всё, это очень важно.

– Мелочи… – я задумался. – Ну… а! Я их еле догнал, а когда позвал, чтобы остановились, бабка заорала, мол, мой, не отдам. И когда преобразилась, предпочитала передвигаться на четырёх конечностях, причём кверху пузом. Мерзкое зрелище, должен сказать.

– Хм… пальцы длинные, костистые? Когти кажутся продолжениями костей фаланги? – продолжила пытать меня куратор, но уже специфическими вопросами. – На ногах такие же? Сумел рассмотреть? Вспоминай.

– На руках точно такие, да! – Я наморщил лоб, стараясь максимально воспроизведи сцену в уме. – А вот на ногах… поначалу-то она в каких-то тапках была, калоши не калоши, что-то такое. Вот потом… не помню.

– Когда только увидел старуху, как она шла? – продолжила допрос Юлия. – Прямо или сгорбившись?

– Горбатилась сильно, – припомнил я, – но без клюки шла. И в тряпки была прям замотана, но я внимания на это не обратил. У нас в деревне бабки часто так ходят. Старики сильно мёрзнут, поэтому решил, что нормально.

– По виду выходит кикимора, лихо или Яга, но последняя вряд ли, – сделала вывод по услышанному Юлия. – Она бы к людям не пошла, постаралась бы пацана сразу в лес утащить и сожрать. Но, блин, ничего не сходится!!! Не схо-ди-тся!!! Млять!!!

Девушка в истерике принялась лупить по рулю, а я даже немного испугался, не зная, что делать. Почти впервые я видел у всегда хладнокровной и даже какой-то равнодушной Обресковой такую вспышку. Причём на ровном, казалось бы, месте, в бытовой ситуации. Хотя на неё порой накатывали вспышки эмоциональности, но ничего похожего на сегодняшнюю не было. Так что я предпочёл не трогать Юлию, пока та сама не успокоится. К счастью, это случилось довольно быстро.

– Извини. – В ней как будто что-то переключилось, и куратор снова стала привычной мне ледышкой. – У меня бывает такое, особенно когда дело касается детей. Старая психологическая травма.

– Ты из-за этого с оперативной работы ушла? – осторожно поинтересовался я.

– В том числе, – кивнула девушка. – Ладно, не забивай себе голову. Под твои показания попадают несколько видов нечисти. Прежде всего это кикимора и лихо. Яга не любит толпы людей. Могут отдельные особи болотниц и лешачих попадать, но очень вряд ли. Те совсем дикие, кинулись бы прямо в толпе. Но при этом факты не сходятся! Совершенно!

– А поподробнее можно? – я решил не трогать прошлое Обресковой и сосредоточится на текущем деле. Захочет – сама потом расскажет. – Вроде же все улики есть. Надо ловить эту тварь.

– В том и дело, что по сути улик нет, – грустно ухмыльнулась Юлия. – Только твои слова. Пацан молчит, как рыба об лёд, ни слова не вытянешь. Пробили его по базе – родителей нет. Усыновлён родной бабкой пять лет назад. По документам выходит, той самой, которая на тебя кинулась. Краткий опрос соседей показал, что изменений в поведении никто не заметил. Сегодня, когда пошла с внуком на праздник, разговаривала со многими, ничего необычного никто не заметил. Подмену, конечно, отметать нельзя, но мой опыт говорит, что она если и была, то очень давно.

– И пять лет дух жил с ребёнком и даже не попытался его сожрать? – я недоверчиво уставился на куратора. – Да и при усыновлении проверка должна же быть обязательно. И социальные службы тоже. У нас же там отделение есть.

– Вот и я про то же, – кивнула девушка. – А ещё на месте вашей драки маятник не показывает никаких эманаций. На пацане что-то есть, но очень слабым фоном. А главное, что направленность установить не получается. Это вполне может быть случайное воздействие духа, тем более что живут они в частном секторе, а там, сам знаешь, и домовые, и дворовые, короче, каждой твари по паре на квадратный метр.

– И чем это грозит? – я уже понял, что дело оказалось далеко не такое простое. – Я же видел эту бабку. Надо её просто найти и поймать, и все вопросы сами собой отпадут.

– А кто это будет делать? – вздохнула Юлия. – У бюро нет причин открывать дело. Тут скорее тебя будут пытаться привлечь к ответственности за нападение. Ничего, конечно, не получится, нет тела – нет дела, как говорится, но нервы помотать могут.

– И что теперь, всё бросить и забыть? – В душе поднялась волна злости. – Там же ребёнок был! И неизвестно, что она эти пять лет с ним делала! Нет эманаций! Как будто маятник – панацея! Вон у нас тоже эманаций не было, а потом целый патриарх вылез!

– К сожалению, бюро – это государственная структура и, как любая другая, подвержена бюрократии, – тяжело вздохнула Обрескова. – Но ещё хуже, что она создана не только помогать людям, но и контролировать одарённых. Нас боятся не меньше, чем потусторонних тварей, как бы ни было обидно это слышать. И именно поэтому в бюро такой вес имеет фракция неодарённых. Они считают, что технический прогресс в итоге может заменить нас. И больше полагаются на результаты разных экспертиз, чем на слово одарённого.

– Боятся, – я горько усмехнулся. – Мы их защищаем, рискуем жизнью, а они нас боятся.

– Справедливости ради должна заметить, – успокаивающе похлопала меня по плечу Юлия, – есть за что. Дары богов опасны для носителя. Всегда есть шанс стать ренегатом, особенно если гнаться за силой. А в твоём случае вообще превратиться в монстра, такие случаи бывали. Мы постоянно общаемся с потусторонним, и оно влияет на нас.