– Потом разберемся, – Марк сдвинул брови, серьезнея на глазах, – Дальше.
– Дальше… – его сестра поморщилась, – Перемещая людей по времени, они не всегда заботятся об их сохранности и, в случае чего, подпитывают себя той энергией, что человек теряет… погибая. Известно, что от погибших остаются кости, много костей, и темпор мастерит себе из них трон, восседая на нем и наслаждаясь своим могуществом; что он свято заботится о сохранности этих костей и не позволяет никому проявлять непочтения к ним. Если же непочтение все-таки будет проявлено – он может наказать. Бывали случаи, когда темпоры запирали неугодных им где-то в темнице безвременья, и подпитывали свою жизнь их жизненными силами. До тех пор, пока люди не иссыхали до состояния скелетов и не становились остовом трона… – девушку передернуло, и она поспешила оставить неприятную тему, – Так вот, они могут также изменять течение времени в каком-то одном, отдельно взятом месте. То есть, например, как говорил Вольф – они подошли к башне и звуки войны исчезли. Потому что здесь, во владениях темпора, войны не было, он запретил ее… Хотя, наверное, это произошло поздно, – Тата тяжело вздохнула, – Новорожденные темпоры могут долго дремать, прежде, чем начнут развиваться, и развитие их, как правило, стимулирует какое-то очень мощное событие, или чувство. Например, страх или внезапная радость, хотя второе маловероятно. Если принять версию с темпором за правду, то, наверное, можно предположить, что его пробудила ото сна война… – рассказчица неловко пожала плечами, – Этот замок ведь был разрушен, может быть, сюда попал снаряд, ребенок напугался и начал расти. Темпоры развиваются не так, как люди, временем для самих себя они тоже могут вертеть, как захотят, поэтому никогда нельзя предсказать, каким ты увидишь темпора в следующий раз. Понять, что в округе завелся темпор, можно, конечно, по странным событиям, связанным со временем и… по часам. Говорят, что, если рядом темпор, песок в песочных часах никогда не кончается. В любых песочных часах. Не знаю точно, как это выглядит на практике, но тут так написано… – Тата виновато развела руки в стороны, – Ну… в общем, все. Если что-то еще есть, то до этого я не дочитала. Скажете, бред?..
Пашка потер подбородок и, глубоко вздохнув, очень мрачно кивнул. Признать рассказ бредом ему хотелось безмерно, так и чесался язык весело воскликнуть, что подруга спятила от переживаний, раз верит в такую чушь, но… было что-то, что мешало так поступить.
– Бред-то бредом, – задумчиво вымолвил он, переводя взгляд с одного из своих ошарашенных друзей на другого, не исключая и Вольфганга, – Но… вы помните, я сказал, что нашел кое-что интересное наверху, а Марк меня сдернул? – он дождался несинхронных кивков и, мрачнея все больше, уставился в пол, – Там была комната с камином. И на камине стояли песочные часы.
***
Марк шумно сглотнул, разрушая воцарившуюся в библиотеке тишину, зябко повел плечами и, пытаясь не допустить паники ни в своей душе, ни в душах друзей, осторожно кашлянул.
– Значит, я резюмирую. Мы заблудились в лесу, торчим в полуразрушенном строении, не зная, как выбраться; с нами немецкий солдат Второй мировой, раненный, которого мы не знаем, как лечить и, до кучи, какой-то невнятный монстр. Который может отправить нас всех к черту на рога исключительно по своему желанию. Так?
Девушка, внимательно выслушав его, нахмурилась и отрицательно покачала головой. С ее точки зрения, брат все-таки несколько преувеличивал масштабы проблемы.
– Не совсем. Во-первых, темпор здесь нигде не называется монстром – они, судя по всему, выглядят вполне как люди, да и потомство от людей производят. Во-вторых, если его не трогать – он нас тоже не тронет. Поэтому я предлагаю собраться и по-тихому свалить куда-нибудь подальше… Лучше мы в лесу будем блуждать, чем тут.
Пашка, в целом, не возражающий против такого расклада, задумчиво почесал подбородок и, окинув элегическим взглядом большой стол с остатками вчерашнего пиршества, вздохнул.
– А еду мы откуда возьмем?.. Кстати, – его внезапно осенило, – Так это что… выходит, это этот темпор нас накормить решил?? Мда, ребят, по-моему, мы все-таки попали… – парень ощутимо сник, – Если он знает, что мы голодны, если покормил нас – он уже начал с нами играть, и что делать…
– Не паниковать, – Вольфганг, на удивление сохраняющий способность мыслить здраво, да и вообще ведущий себя довольно спокойно, нахмурился и принялся все-таки натягивать вновь подобранный с пола мундир, – Уйти я отсюда не могу – где-то здесь должен быть Фридрих, я не хочу бросать его. Может быть… в самом деле, если мы не тронем этого ребенка…
Пашка красноречиво закатил глаза, всплескивая руками и раздраженно поправил хвостик.
– Вольф, мы-то его не трогаем! Это он к нам прицепился – еда среди давно заброшенной библиотеки явно дело его рук, и я клянусь, что тот же самый подсвечник видел на лестнице, а теперь…
– Паш, – Тата укоризненно погрозила приятелю пальцем, – Ты заговариваешься. И, по-моему, паникуешь. В конце концов, ребята, мы же взрослые люди, почему мы должны верить в бредни из старой книжки? Может, у всего этого есть вполне рациональное объяснение, может, все не так уж… фантастично?
Немец, старательно застегивающий мундир, быстро глянул на брата девушки и, тонко улыбнувшись, покачал головой. С его точки зрения, Тата была настроена как-то чересчур уж оптимистично или, может быть, прагматично, что в любом случае вряд ли соответствовало ситуации.
– Но ведь я здесь, – негромко произнес он, – Здесь… хотя должен был оставаться в сорок третьем году. Может быть, должен был умереть там. Разве можно объяснить то, что я оказался в этом времени как-то иначе? И тот ребенок! – парень не дал собеседнице ответить, сдвигая брови, – Я ведь видел его, видел, как сейчас вижу тебя! Тот ребенок, кости… Фридрих… – он вдруг содрогнулся и на мгновение умолк. Когда же возобновил речь, голос его дрожал.
– Фридрих… подходя к ребенку, он… он оттолкнул несколько костей… Ты говоришь, они не терпят неуважения к ним?..
Вновь воцарилось молчание. Мысль немца была ясна всем, и ужасала всех в не меньшей степени, чем его самого, но подтверждать или опровергать ее никто пока не спешил. Пашка поежился, отступая назад и глядя на книгу в руках девушки с почти суеверным ужасом. Марк, хмурясь, обнял себя руками. Тата, избегая прямого ответа, опустила взгляд к книжным страницам.
– Здесь так написано, – негромко, почти виновато произнесла она, – Сказано… Что они не терпят непочтительного отношения к костям, из которых сложен их трон. Но ведь тогда трона еще никакого не было!
– А сейчас он есть? – Пашка нервно хихикнул, опуская взгляд вниз и очень явственно пытаясь увидеть, что происходит под полом, – То есть, мы тут ходим, разговариваем, а где-то там, глубоко внизу, на троне из костей сидит страшный темпор, прикидывающийся маленьким мальчиком? Ребят, вот честно – я не трус. Но я предлагаю по-хорошему отсюда удрать, чтобы больше не тревожить бедного ребенка и не провоцировать его.
Марк, по-видимому, искренне заинтересованный этими словами, немного склонил голову набок, вглядываясь в друга.
– То есть, по-твоему, мы его провоцируем? Любопытно, чем же?
– Кормить нас заставляем, – буркнула Тата и, тяжело вздохнув, перелистнула страницу книги, – Что делать-то будем?
Вольфганг едва заметно поморщился, с небольшим трудом скрещивая руки на груди.
– Я не могу уйти отсюда. Я должен найти Фридриха, если для этого придется снова спуститься в подвал… если придется заставить этого проклятого ребенка… – он скрипнул зубами, не продолжая.
Марк неодобрительно покачал головой.
– А он просто возьмет и отправит тебя обратно в прошлое, в твой проклятый сорок третий… Вольф, я, конечно, все понимаю, честно. Но, говоря откровенно, потерять тебя мы уже как-то не готовы.
– Это уж точно, – буркнула девушка, смутно пытаясь что-нибудь прочитать, дабы обнаружить какую-то надежду, найти что-то, могущее помочь им, но постоянно отвлекаясь, – Да и в подвал меня как-то вот совсем не тянет. Может, сходим наверх, посмотрим на те часы? – она подняла взгляд, робко оглядывая собеседников, – Вдруг мы ошиблись, вдруг там песок уже давно кончился, а мы тут напрасно паникуем…
