Однако этого недостаточно. Тождество и противоречие должны взаимоисключать друг друга. Или быть - или не быть. Но это взаимоисключение может иметь смысл лишь при условии, что между одним членом и другим, между утверждением и отрицанием, нет третьего члена, который открывал бы путь мысли между двумя этими противоположными членами. Рефлексия тождества над самим собой не реализуется, если негативность отрицания не является абсолютной настолько, чтобы отсылать истину обратно к самой себе и закупоривать ее в замкнутом круге опосредования ее с самой собой. Ложность отрицания не проверяла и не укрепляла бы истину утверждения, если бы между утверждением и отрицанием не было среднего члена.

9. ЛОГИЧЕСКИЙ ПРИНЦИП КАК ПРИНЦИП ИСКЛЮЧЕННОГО ТРЕТЬЕГО

Итак, тождество и непротиворечие, безусловно, являются характерными чертами истины - но лишь поскольку этот двойной логический принцип завершается и проявляется как принцип исключенного третьего, единственная конкретная форма истины (тогда как тождество и непротиворечие суть абстрактные формы или идеальные моменты его истинной, полной и действительной формы, являющейся конкретной формой). Принцип исключенного третьего - живой синтез или органичное единство двух предыдущих принципов, истинных, если они понимаются в этом синтезе. Если верно, что А есть А, то будет ложным, что А есть не-А, и это должно будет разрешиться между суждением, которое утверждает, и суждением, которое отрицает. В противном случае будут иметься следующие два отношения:

А есть А

А есть неА

оба проблематичные, т.е. оба - выражение субъективной позиции мысли, которая уже может спрашивать себя, какова истина, еще ее не зная; но, естественно, ни одно из них обоих не сможет принадлежать объективной истине, рассмотренной в самой себе. Истины еще не будет (и, строго говоря, не будет также и мысли).

10. АКТ ИСТИНЫ

Эта абстрактная ситуация преодолевается решением, которое утверждает А = А, поскольку отвергает, чтобы А было не-А, и исключает, чтобы было tertium quid*, благодаря которому А могло бы быть ни А, ни не-А. Без этого решения нет истины, потому что нет действительного тождества бытия с самим собой. И это решение - не то субъективное согласие, о котором говорят метафизические логики, потому что данное согласие чуждо внутреннему процессу истины конструктивному процессу, без которого, в конечном счете, отсутствовала бы и сама истина (которую метафизическим логикам нужно предпосылать согласию, как и всякому другому субъективному акту мысли). Решение там, где есть одна-един-ственная истина, вечная истина, архетип мысли, может быть лишь актом истины. Актом абсолютно свободным, поскольку у него нет ничего внешнего, что могло бы детерминировать его; актом сознательным, поскольку различение между бытием и небытием, которое является единственной основой самодетерминации самого акта, могло бы осуществляться лишь в сознании и благодаря сознанию.

11. ИСТИНА КАК АКТ САМОСОЗНАНИЯ И ЛИЧНОСТЬ

Итак, истина, согласно которой А = А, - сознательный и свободный акт, духовный акт: по-лагание самосознанием самого себя. Последнее не является особенным самосознанием, потому что оно полагает себя, поскольку полагает себя как абсолютную и бесконечную ценность в акте своего самополагания: бытие, которое, противореча небытию, отрицает его, - и в самом деле бесконечно и абсолютно, исключая между собой и своей противоположностью всякий возможный третий член и оставаясь в силу этого единым, бесконечным, абсолютным бытием - не личностью среди личностей, но именно бесконечной и абсолютной Личностью.

12. БОЖЕСТВЕННЫЙ ХАРАКТЕР ИСТИНЫ КАК ЛИЧНОСТИ

Итак, божествен характер истины, и религиозен характер отношения человеческого духа с истиной (которая в силу этого не позволяет себя безнаказанно игнорировать и навязывает себя человеку, и находится перед его духом не как природный закон, который, несмотря на свою грубую и гнетущую силу, оставляет безразличными души, свободные противостоять ему и противиться даже с риском ущерба, коего они сами могут искать и охотно претерпевать как почитаемую отличительную черту деятельности, наиболее достойной свободного воления, - но как повеление лица, от власти которого невозможно ни при каких условиях освободиться тому, кто хотел бы сохранить сущностный характер свободного агента или личности).

Тому, кто хотел бы? А мог бы кто-то не хотеть? Можно ли мыслить, не мысля мыслить истину, и не сообразовываться с ней? Можно ли не мыслить? Ни одна вещь не является возможной, ни другая, поскольку не существует мысли скептика, которая не была бы, в силу такой двойной идеальной необходимости, абсолютным почитанием Истины (являющейся как раз поэтому единственным законом, с которым никогда не случается так, чтобы кто-то пытался от него освободиться); и она остается всегда изначальной и неизбывной силой, которая может увлекать души, даже ленивые и отклонившиеся от высшего света духа; она, которая, в силу этого, влечет людей и побуждает ко всяческому духовному совершенствованию и к той универсальности мышления и воления, в которой заключена самая благотворная любовь и вечный источник всякой наиболее желанной радости и самого действенного утешения в муках мира.

13. АБСТРАКТНОСТЬ БОЖЕСТВЕННОГО ЛОГОСА, ЯВЛЯЮЩЕГОСЯ ТОЖДЕСТВЕННОЙ ИСТИНОЙ

Вот так Бог, бесконечная и абсолютная Личность, возникает из самого понятия истины, как необходимо понимать ее с точки зрения метафизической логики (которая должна быть названа логикой абстрактного логоса - поскольку этот логос, идеал человеческой мысли, замкнутый в своей рефлексивной тождественности, является логосом, который мысль мыслит в себе определенным, коль скоро осуществлено абстрагирование от мысли, которая его мыслит и от которой он не может в действительности оторваться, как предполагают натуралист и интеллектуалист).

И в самом деле, если допустить, что он мог бы, то он должен был бы оторваться, т.е. существовал бы сам по себе - как субстанция (как ее понимал Спиноза), как природа (как ее понимает любой натуралист), должная существовать по ту сторону познающей ее мысли. И если бы существовала сама по себе истина, которую мы мыслим и о которой, найдя ее в нашей мысли, мы спрашиваем себя, что она такое, - она, обусловливая мысль, ограничивала бы ее; и в рамках границ, в которых она вынуждала бы ее замкнуться в себе, она подавляла бы ту ее свободу, которая является ее жизненно важным атрибутом. Итак, тот логос, о котором мы говорили, является просто абстрактным. И уже как абстрактный и фиксированный в качестве чистого объекта, вечного представления для зрителя, вот он ожил, явил сам себя живущим жизнью субъекта - духом, личностью. Вот абстрактное, метафизически постулированное понятие логоса и сняло само себя, благодаря самокритике своей внутренней логики.