Первые работы, в которых начинает очерчиваться актуалистическая философия, восходят к последним годам XIX века [1]. Она развивается дальше в первые десятилетия века нынешнего параллельно с "философией духа" Бенедетто Кроче. Мое постоянное сотрудничество в журнале "La Critica", который был основан в 1903 году Кроче и на протяжении многих лет победно вел в Италии упорную борьбу против позитивистских, натуралистических и рационалистических тенденций мысли и культуры, и тот факт, что "философия духа" созрела где-то в первое десятилетие, привлекая к себе с самого начала всеобщее внимание, заставили возникнуть вообще две очень близкие философии, какими они были сначала. Но расхождения, естественно, проявлялись все больше по мере того, как исходные принципы обеих философий развертывали свои следствия. И сегодня, также в силу стечения обстоятельств, о которых здесь неуместно вспоминать, проявляются гораздо больше различия, чем сходство.
1 Я главным образом ссылаюсь на свою историческую монографию "Розмини и Джоберти", написанную в 1897 и опубликованную в Пизе в 1898 году. См. мои "Критические очерки" (Gentile G. Saggi critici, seconda serie. Firenze: Vallecchi, 1927. P. 11-36).
2. ИСХОДНЫЙ ПРИНЦИП АКТУАЛИСТИЧЕСКОИ ФИЛОСОФИИ
Актуалистическая философия названа так в силу метода, который она отстаивает и который можно было бы определить как "метод абсолютной имманентности", глубоко отличной от имманентности, о которой говорится в других философиях - древних, Нового времени, а также современных. Всем им недостает понятия несводимой субъективности реальности, имманентными которой делаются принцип или мера самой реальности. Аристотель - имманентист по отношению к абстрактному идеализму Платона, чья идея в аристотелевской философии становится формой самой природы, формой, неразрывно связанной с материей в синтезе конкретного индивида, от которого идея, его принцип и мера, могут быть отделены лишь посредством абстрагирования. Но природный индивид для актуалистической философии сам есть нечто трансцендентное, потому что конкретно он непостижим вне того отношения, в котором он, объект опыта, неразрывно сопряжен с субъектом последнего в акте мысли, посредством которой реализуется опыт. Весь реализм, вплоть до кантовского критицизма, остается на почве этой трансцендентности. Там остается всякая философия, которая, даже если она полностью сводится к опыту, понимает последний как нечто объективное, а не как акт мыслящего Я, поскольку оно мыслит, реализуя реальность самого Я, - реальность, вне которой не дано мыслить ничего независимым и самостоятельным.
Такова твердая точка опоры, к которой прикрепляется актуалистический идеализм. Единственная незыблемая реальность, которую мне дано утверждать и с которой поэтому должна быть связана всякая реальность, кою я могу мыслить, - та самая, которая мыслит, которая реализуется и является, таким образом, реальностью лишь в мыслящем себя акте. Стало быть, имманентность всего мыслимого акту мышления, или tout court* акту, и все то, что можно мыслить как отличное от этого акта, конкретно актуализируется, поскольку оно имманентно этому самому акту.
3. АКТ КАК КОНКРЕТНЫЙ ЛОГОС
Поэтому акт, о котором говорится в этой философии, не следует смешивать с актом (+++**) Аристотеля и схоластической философии. Аристотелевский акт также чистая мысль, но мысль трансцендентная, взятая в качестве предпосылки нашей мыслью. Акт актуалистической философии совпадает как раз с нашей мыслью; и, согласно этой философии, аристотелевский акт в его трансцендентности есть просто абстракция, а не акт - логос, но абстрактный логос, конкретность которого обретается только в конкретном логосе, являющемся мыслью, которая актуально себя мыслит.
Не только аристотелевский акт, но и платоновская идея и вообще всякая метафизическая или эмпирическая реальность, которая реалистически берется в качестве предпосылки мысли, является, согласно актуализму, абстрактным логосом, имеющим смысл лишь в актуальности конкретного логоса. Даже если в последнем она представляет себя и имеет причину представлять себя как независимая от субъекта, самостоятельная, вещь в себе, чуждая мысли, то речь всегда идет об абстрактном логосе, детерминации которого всегда являются продуктом изначальной активности Я, актуализирующегося в мысли как конкретный логос. Поэтому всякий реализм имеет основание (лишь бы он не претендовал исчерпать все условия мышления, к которым и в самом деле всегда будет оставаться что прибавить), чтобы была снята трансцендентность и обретена твердая почва действительной реальности - та, которая станет фундаментальным условием всякой возможности мышления, мыслящей деятельности.
4. БЕСКОНЕЧНОСТЬ Я
Но мыслящую деятельность - для того, чтобы нести бесконечное бремя и бесконечную ответственность за всякую мыслимую реальность, которая мыслима лишь постольку, поскольку она имманентна духовному миру, реализуемому данной деятельностью, - не следует понимать материалистически как осуществляющуюся во времени и в пространстве. Все во мне, поскольку Я имею в себе время и пространство как порядки всего, что предстает в опыте. Стало быть, далекий от того, чтобы содержаться в пространстве и времени, я содержу в себе пространство и время. И, далекий от того, чтобы быть включенным самому - как по простоте души думают, основываясь на ложном воображении - в природу, являющуюся системой всего, что упорядочено в пространстве и во времени, я включаю природу в себя. И внутри меня последняя перестает быть той пространственной и временной природой, которая является механизмом, и одухотворяется и осуществляется в конкретной жизни мысли.
5. СВОБОДА Я
В силу этой бесконечности, которой имманентно все, Я - свободно. И, будучи свободным, оно может желать, познавать и выбирать всегда между противоположностями, на которые поляризуется мир духа - имеющий ценность потому, что противопоставляет себя своей противоположности. Свобода не принадлежит природе в ее абстрактности, но она не принадлежит и ни одной форме абстрактного логоса - ни логической истине, ни истине факта, ни закону, который предстает перед волей с принудительной необходимостью природной силы, - одним словом, ничему, что, противопоставляя себя в мысли субъекту, который мыслит свой объект, определяет его и заключает в строгие границы, фиксирует и лишает той жизни, которая свойственна актуальной духовной реальности. Не свободен человек, поскольку он рассматривает и представляет себя как часть природы, как существо, которое занимает определенное пространство на определенное время, которое родилось и умрет и является ограниченным в любом смысле, и в самом обществе окружено элементами, не находящимися в его власти и воздействующими на него. Но, хотя он и движется в этом порядке идей, и подчеркивает собственные границы, и попирает и обедняет собственные возможности, и начинает подозревать, что его собственная свобода не что иное, как иллюзия, и что он ничего на самом деле не сможет сделать ни для того, чтобы господствовать над миром, ни для того, чтобы познать его, - он, на вершине отчаяния, не сможет не обрести вновь и не подтвердить в глубине самого себя непризнанную свободу, без которой ему было бы невозможно мыслить то, что он мыслит. Hoc unum scio, me nihil scire*. Но, хотя и ограниченное, это знание несет с собой способность познать истину, которая не была бы таковой, если бы не отличалась от лжи и не постигалась и не воспринималась в этом своем различии, являющемся противоположностью. Это было бы невозможно без свободы, т.е. бесконечности того, кто постигает и воспринимает, судя то, что истинно, и произнося это суждение с высшим авторитетом, против которого апелляция недопустима. Авторитетом, который, естественно, не мог бы принадлежать по праву тому, кто был бы замкнут в определенных границах.
