В первый раз он ничего не сказал. Правда, посмотрел косо и как-то неловко отвернулся. А его неприязненный взгляд мне всю душу перевернул. Гляди-ка ты на него, нос задирать вздумал! Но ничего, спесь-то уж как-нибудь с тебя собьем!

Кстати, в тот день у нас приключилось профсоюзное собрание. Ох, и дал же я дрозда своему непосредственному начальнику! Обвинил его даже сейчас уж не помню в чем и под конец обозвал заскорузлым бюрократом.

Я его драконю, а Магдан места себе не находит. Вылупил глаза, раззявил рот и ерзает. По глазам вижу: вот-вот крикнет, что я-де чушь несу. А по-моему, когда наводишь критику на зазнавшегося начальника, преувеличения вполне допустимы.

Не выдержал-таки Магдан, бросил реплику:

— Голословная ложь! Ты факты приведи, факты!

— Товарищи, все слышали? Это же типичный зажим критики! — отпарировал я выпад Магдана. Он лишь махнул рукой и покорно съежился. А все же после собрания сам прибежал ко мне:

— Альтаф, дружище, что за муха тебя укусила? — спрашивает этак мягко, ласково.

— Подрастающий бюрократ — рядовому не друг! — мигом отшиваю я его и гордо ухожу своей дорогой.

Вечером Магдан стучится к нам домой. Чтобы пустить пыль в глаза, разумеется. Дескать, смотрите, как он интересуется жизнью и бытом рядовых сотрудников. Тоже мне демократ выискался! Шалишь, брат, мы народ тертый, понимаем, что к чему! Дверь я ему, конечно, не открыл.

Как человек непримиримо принципиальный, решил я свое мнение довести до вышестоящих инстанций. Написал письма. Разоблачил Магдана в бюрократизме плюс карьеризме. К глубокому сожалению, в высших сферах мои сигналы восприняли не совсем должным образом. Не в те руки, видно, они попали.

А Магдан тем временем окончательно испортился. Стал меня всячески притеснять и зажимать. И вот видите, приказ вывесил. За халатное якобы отношение к служебным обязанностям, прогулы да еще клеветнические измышления — уволить! До чего дошел человек, а?

Вот что власть с людьми делает! Не постеснялся своему лучшему другу такую пакость сделать. Все! С сегодняшнего дня нет у меня друга по имени Магдан, а есть только враг. Кровный, непримиримый! На всю жизнь!

ТОТ САМЫЙ

В ашхану развалистой походкой вошел человек. Официантки у кухонной двери обменивались последними городскими новостями и, естественно, не имели никакой возможности обратить внимание на вошедшего. Человек тем временем расположился за свободным столиком и принял позу терпеливого клиента. Однако и тут никто к нему не подошел. Тогда клиент помутневшими глазами пробороздил вдоль и поперек весь зал. Один столик… два столика… три… Что за странность! При подсчете обычным двуглазовым способом получается двенадцать столиков, а прикроешь один глаз — вдвое меньше…

Вскоре, однако, занятие этой скучной арифметикой надоело клиенту, и он подал голос:

— Эй, есть там кто-нибудь?

Одна из официанток, устрашающей комплекции, нехотя обернулась и рявкнула:

— Не сдохнешь, поди! Потерпи чуток! — И снова включилась в собеседование.

Подвыпивший клиент начал было закипать, но вовремя сдержался, решив, что и в самом деле с голоду пока что не сдохнет и можно малость подождать.

Опять в поле его зрения попали столики. Один стол… два-три… Но, удивительное дело, уже никакой двойной бухгалтерии: как есть шесть столов, так и есть — хоть одним глазом смотри, хоть обоими…

Наконец могучей комплекции официантка оторвалась от дружной группы своих подруг и утиным шагом приблизилась к столику, за которым примостился клиент. И тут же, словно ужаленная, отпрянула назад:

— Фу, это ж настоящая винная бочка! А ну, живо с глаз долой!

— А я есть хочу! — дерзко возразил клиент. — Не хотите накормить — подайте сюда вашу заведующую или кого еще там постарше!

Не минуло и часа, как заведующая столовой предстала перед проголодавшимся клиентом.

— Гражданин, отправляйтесь домой да хорошенько проспитесь! Вы же в дым пьяны!

Клиент, уязвленный и негодующий, стал отстаивать свое священное право «поесть за собственные деньги в социалистической ашхане». После долгой перебранки, проходившей с переменным успехом, заведующую осенило:

— Надо сообщить в милицию!

На исходе шестидесятой минуты заведующую соединили с дежурным ближайшего отделения.

— Мы его моментально заберем! — заверил дежурный. — Ждите!

И в самом деле, не прошло после этого разговора и трех часов (в течение которых, чего греха таить, наш герой успел основательно выспаться), как к ашхане, урча и фыркая, подлетела серая машина с закрытым кузовом. Из кабины выскочил темпераментный парень.

— Ну, где тут ваш дебошир?

Его провели к клиенту, и страж порядка с профессиональной ловкостью схватил того за шиворот:

— Гражданин, поехали!

На милиционера уставились прозрачные, чистые, без всякого налета хмельной мути глаза гражданина. Милиционер растерялся.

— Это, что ли, ваш пьяный?

Заведующая с официанткой дружно кивнули головами. Милиционер вытащил из полевой сумки какую-то кружку и приставил ко рту оторопевшего клиента:

— А ну, гражданин, дыхни!

Гражданин дыхнул. Милиционер заинтересованно сунул нос в кружку и понюхал.

— Да он же трезв, как ангел… А ваш пьяный, должно быть, просто улизнул… В следующий раз не вызывайте без необходимости! — И милиционер торопливо направился к машине.

Растерянная официантка, виновато наклонившись к клиенту, залепетала:

— Тут, понимаете, на вашем месте сидел один какой-то забулдыга. С самого утра сидел и ныл, ну просто всю душу вымотал. Его счастье, что успел удрать, не то бы его сейчас спровадили куда следует…

— Так это я и был, милочка моя, — мужественно признался клиент. — Тут у вас не только что протрезвеешь…

— Очки-то не втирайте! — оборвала его официантка. — Тот алкаш был в дымину пьян, а вы совершенно трезвы. Тот был чисто бритый, а у вас на щеках вон какой лес щетины… Он — это он, а — вы— это вы.

Клиент ухмыльнулся и сказал примирительно:

— Ну ладно, пускай я буду не я. Только дайте же наконец чего-нибудь пожрать!..

— Это мы моментально! — И официантка утиной своей походкой направилась к кухне.

Клиент закрыл глаза и принялся досматривать прерванный сон.

УСТРОИЛСЯ…

Наш колхоз шефы не забывают. По весне и осени обязательно приедут помочь. Ну и, конечно, много интересного о заводских делах да о городской жизни я от них наслышался. Столько, что наконец твердо решил: подамся в город.

Решено — сделано. Правда, с председателем пришлось крупно поговорить, но своего я все же добился.

— Ну, ну, посмотрим, какой толк из тебя выйдет, — не без ехидства сказал мне председатель на прощание.

И вот я уже в городе. Прихожу на этот самый завод, к шефам то есть. Спрашиваю у одного дядьки, как пройти в отдел кадров.

— Пошли, — говорит дядька, — мне туда же.

Разговорились. Оказывается, он тоже хочет поступить на работу.

— Какая у вас специальность? — полюбопытствовал я.

— Инженер-электроник.

Я расстроился и в душе принялся корить себя нехорошими словами. Тут такие классные спецы на работу поступают, а я кто такой?

Все же добрел вместе с дядькой до дверей отдела кадров и, оробев, замялся у порога. Инженер тем временем уверенно проследовал в кабинет. Я стал раздумывать, не повернуть ли оглобли назад, но тут дверь резко распахнулась, и мой спутник вышел из кабинета.