Катя стояла перед билетной кассой, беспомощно теребя ремешок небольшой дамской сумки. Бесполезный теперь чемодан с вещами привалился к кирпичной стене кассовой будки.

– Что значит – не будет? Вот же у вас в расписании написано – ежедневно!

– Говорю же вам, девушка! Поезд отменен!

– А следующий – вот тут написано, через час сорок, он будет?

– И следующий отменен! Сегодня вообще поездов не будет! Там авария.

– А когда будет?

– Завтра приходите, завтра все поезда по расписанию.

– А завтра точно будет?

– Ну конечно! Все, девушка, проходите, не задерживайте очередь!

– Да какую очередь! – Катя обвела взглядом пустую платформу. – Нет никого!

– Все, девушка! Завтра приходите, завтра! – билетерша со стуком захлопнула окошко кассы.

– Уроды… – Катя подцепила за ручку чемодан, развернулась на каблуках и зашагала к спуску с платформы.

   Моросящий сутра дождь превратил и без того унылую тропинку от вокзала в цепкое грязевое болото. Надо бы достать зонт, но сил совсем не было. Не то, чтобы ее совсем выбила из колеи эта нелепица с поездом. Но на сердце было совсем погано.

   Полчаса ожидания на конечной остановке маршрутки ни к чему не привели, и Катя решила пройтись пешком.

   Разбитая асфальтовая дорога через парк вела ее вдоль забора старинного особняка, некогда принадлежавшего уездному меценату, а теперь отданного то ли под приют, то ли под больницу. Столько раз она ходила мимо, но ни разу так и не удосужилась посмотреть, что же там размещается.

   Она почти миновала решетчатый забор с колоннами, когда услышала негромкий оклик.

– Достань, пожалуйста!

   Катя обернулась на звук и увидела по ту сторону забора мальчика в инвалидной коляске. На вид ему было лет семь, он был бледный и смотрел на Катю удивительно глубокими васильковыми глазами. В одной руке он держал зонтик, а другой указывал куда-то на дорогу возле Кати.

– Дай, пожалуйста, я уронил.

   Катя посмотрела и увидела лежащую прямо у забора фигурку человека-паука.

– Держи. Как тебя зовут?

– Спасибо! Меня – Жора, а тебя?

– Очень приятно. Меня – Катя.

– Привет, Катя.

– Привет, Жора. Ты что сидишь тут под дождем?

– Я маму жду, она раньше приходила ко мне каждый день, а теперь вот уже неделю ее нет.

– Ну, наверное, у нее дела, она их закончит и скоро придет…

– Не знаю, сестры мне не говорят, я спрашивал, а они молчат. И сидеть тут под дождем не разрешают. Это я сам выехал, пока они не видят. Мне теперь влетит. – Последнюю фразу Жора произнес с особой торжественностью. – Плохо, правда, что здесь дождь. А там все время солнце.

– Где – там?

– Ну там! – он махнул рукой в сторону старого особняка за спиной. – в хосписе.

– Это хоспис? Ты живешь там, да?

– Ну да…

   Кате редко приходилось общаться с детьми, и она не очень хорошо умела подбирать слова.

– Ты болеешь, да?

– Ну да… – он опустил васильковые глаза и покрутил руки человека-паука. – Но мама каждый день приходила! И она сказала, я скоро поправлюсь и поеду с ней домой!

– Это очень хорошо, Жора. Но… – она хотела как-то поддержать его, но не знала, как. – Но тебе, наверное, не стоит все же сидеть под дождем.

– Наверное, да. – васильковые глаза улыбнулись ей. – Завезешь меня?

– Я, но…, да. Давай. Я сейчас.

   Катя прошла через незапертую калитку, обошла забор и подошла к Жоре.

– Привет. – она чуть наклонилась и пожала ему руку. – Ну, поехали?

   Катя покатила коляску ко входу в особняк. На крыльце курила женщина среднего возраста в белом халате. Близоруко щурясь усталыми красными от дыма глазами, она смотрела, как они подъезжают.

– Жора, дорогой. Я же тебе говорила не выезжай сам. Смотри какой дождь. Мне же за вами не уследить.

– Ох, Света, прости. Я маму ездил смотреть.

   Света затянулась и прикрыла глаза.

– Ну езжай в палату. Уже скоро обед. Давай!

– Лааадно. – протянул Жора. Поднял глаза на Катю. – Спасибо за компанию. Пока!

   Он заехал в широкую дверь и скрылся в коридоре хосписа.

– Вы волонтер, да? Я вас раньше не видела. – Женщина смотрела на Катю сквозь марево табачного дыма.

– Я, нет, я просто… Он фигурку там уронил, а я мимо шла, он попросил достать. Ну мы разговорились, я довезла его.

– Ясно. Спасибо. Наш Жора очень разговорчивый.

– А что с ним?

– С ним? Ничего. Обедать пошел.

– Ну… Он болеет?

– Ах, вы про это. Это хоспис. – Света махнула рукой на здание. – Да. Он болеет.

– А чем?

– Глиома ствола головного мозга.

– Глиома?

– Рак.

– Все плохо, да?

   Света пожала плечами.

– Месяц. Может два.

   Катя стояла, не зная, что еще сказать.

– Я пойду, наверное.

– Да, спасибо, что довезли его.

   Катя собралась уходить и еще спросила:

– Он сказал, маму ждет. Она неделю не приходит. Вы не знаете, почему?

   Света помолчала.

– Знаю. Она под машину попала. Все. В дамки.

– Как…?

– А вот так. Надо бы ему сказать, но вот не знаю, как. Ладно. – Она бросила окурок в урну. – Мне пора. Захотите его навестить – приходите, седьмая палата.

– Я?

– Ну да. У него теперь никого не осталось. До свиданья. – Света повернулась и ушла внутрь.

   Катя еще немного постояла на крыльце и пошла прочь.

   …

   Утром следующего дня Катя стояла на автовокзале и в полной растерянности смотрела на расписание. Перечеркивая все табло, висела большая надпись: «На сегодня все рейсы отменены». Она постучала в окошки кассы, походила по пустому зданию. С досадой пнула свой чемодан.

– Да что ж такое, блин!

   Решила вернуться на железнодорожный вокзал. У кассы никого не было.

– Здравствуйте. Можно мне билет на ближайший…

– Девушка, сегодня поездов нет. На путях авария.

– Опять авария! Вчера уже была авария. Когда же поезда будут?

– Что вы скандалите, девушка. Завтра будет поезд. Сегодня все отремонтируют, завтра утром по расписанию. Или, если приспичило, идите, вон, на автовокзал.

– Да автовокзал не работает тоже! И про завтра – вы мне это вчера говорили!

– Ничего я вам не говорила! До свидания.

   Окошко захлопнулось.

– Сука. Сука, сука, сука.

   Она поплелась к спуску.

   Дошла до кольца маршрутки. Снова простояла полчаса. Подняла руку. За двадцать минут ни одна машина не остановилась.

– Сука…

   Катя снова пошла пешком. Что же не так с этим городом…. Почему я не могу никак уехать… Какой-то замкнутый круг. Пешком что ли, блин, отправиться путешествовать. Мысли путались, и ситуация ее действительно пугала.

– Привет! Я рад что ты пришла.

   Катя резко обернулась. Она и не заметила, как снова через парк дошла до забора старого особняка. Жора сидел в коляске у забора и смотрел на нее своими васильковыми глазами. Сегодня он был совсем бледным.

– Здравствуй, Жора. Как ты?

– Ничего. Я тебя ждал.

– Да? А я думала, ты маму встречаешь снова…

– Нет. – Жора опустил глаза. – Света сказала, что мама уехала. Надолго. Поэтому я ждал тебя.

   Катя с трудом проглотила комок и присела, глядя на него через забор.

– Ну вот я и пришла.

– Я рад. – васильковые глаза чуть улыбнулись. – Ладно. Пойдем в хоспис, а то дождь. Я покажу тебе свою палату.

– Пойдем.

   Когда они зашли в высокие ворота особняка, Катю поразило, насколько там было светло. Из окон седьмой палаты лился мягкий солнечный свет.

   «А ведь только что был дождь» – мелькнуло у Кати.

– Вот тут я живу. – сказал Жора. – Помоги мне пересесть.

   Катя помогла ему снять обувь и куртку и аккуратно усадила в кресло.

– А почему ты с чемоданом?

– Да, ты понимаешь, вот. Хотела уехать в отпуск, а поездов нет. И автобусов нет. Второй день уже.