Ложь? Как бы то ни было, Кристиан решила не развивать эту тему дальше. Все равно она едва ли чего-то добьется сейчас.
– Филиппо… Каким он был?
– О, он был таким, словно самой судьбой ему было предначертано жить здесь. Темпераментный, горячий. Неудивительно, что он всегда хотел сбежать с родины.
– У него были враги? Я имею в виду, с таким характером…
– А у кого не было? Но он мирился так же бурно, как и ссорился. Не думаю, что припомню кого-нибудь, кто мог бы желать ему зла.
– Совсем никого? А конкуренты?
Джина поджала губы.
– Спросите лучше Рауля. Я правда не разбираюсь в его бизнесе. Разве это не чудо – иметь жену, не пытающуюся прибрать к рукам все, что у тебя есть?
– Ясно. А друзья у него были?
– Да, конечно! Он был той ещё душой компании. Как какой праздник, так у нас здесь воцарялся проходной двор.
– А вы помните кого-то, с кем он был особенно близок?
Улыбка Джины дернулась, на секунду став пластиковой.
– Особенно… Наверное, только с Раулем. Ну, вы же знаете, из сотни друзей лишь один окажется настоящим, все в этом роде.
Она вновь заулыбалась, прикрыв рот ладонью.
– Кто знает, может, и я на самом деле не была ему другом. О, только не думайте лишнего, – она замотала руками. – Я просто шучу. Надо же разрядить обстановку, вы сидите тут так скованно. Ну же, попробуйте пирог.
Кристиан кивнула, раздумывая над следующим вопросом.
– Мы довольно много говорим о работе Филиппо. А чем он занимался в свободное время?
– Мной, конечно! – Джина расхохоталась. – Шучу, шучу. Он любил активный отдых. Серфинг, охота, все эти мужские вещи. Никогда не лезла в эту часть его жизни.
Как можно было судить по ответам Джины, она не лезла вообще ни в какие сферы жизни мужа. Однако Кристиан не списывала со счетов возможность того, что женщина просто не хочет отвечать на вопросы следствия. Какой бы ветреной она не казалась, в глубине ее улыбающихся глаз просматривалась некая хитринка, мелькающая с каждым уклончивым ответом.
Кристиан долго думала об этом, уже сидя в своем номере и структурируя новую информацию в блокноте. Кому она может верить, а кому нет? Похоже, пока что совсем никому… Она впервые почувствовала, как сильно скучает по своему отряду, ребятам, с которыми всегда можно было посоветоваться по любым вопросам.
На улице ярко светило солнце. Марселло с Даниэлем еще не возвратились, и у Кристиан было какое-то время для себя. Однако она не знала, что делать. Чужой город, чужая страна. Теоретически стоило бы изучить местность, где ей придется находиться в ближайшее время, но не было ни сил, ни желания делать это в одиночестве. Слишком высока вероятность, что она потонет в своих мыслях.
Нет. Она должна была заниматься делом, чтобы собственный разум не затянул ее в водоворот.
Она решительно вышла из номера и отправилась вниз.
Дорогой дневник!
Эта мысль не выходит у меня из головы с тех пор, как все случилось. Как никто другой я знаю, сколь хрупки человеческие тела. Порой не нужно и оружия, чтобы лишить кого-то жизни.
Я всегда воспринимал это как данность. В дикой природе никого не удивить смертоубийством, ведь это не более чем механизм выживания, следование законам пищевой цепи. Что естественно, то не безобразно, разве нет? А ведь среди практически всех видов животных распространены смертоубийства собственных сородичей. Каждая пятая смерть милого на вид суриката происходит от лап его же соплеменника. А акулы? Детеныши, созревающие в матке матери, начинают пожирать друг друга еще до рождения. Так с чего убийства среди людей вызывают в обществе такой резонанс?
Кажется, сейчас я начал понимать. Людям свойственно искать защиты у существа более могущественного, нежели они сами, и одна идея этого мгновенно разбивается об определение человека как венца творения. Как часто вы слышали, что человек, решившийся на убийство, берет на себя роль Господа? Но сколь же бесполезен тогда ваш Господь, ежели каждый может взять на себя его роль?
Я запутался. Волен ли человек лишать жизни другого человека? Физически это не составит труда. Но существует ли какая-то незыблемая черта, преступив которую ты уже никогда не станешь прежним? Является ли ею момент, когда ты воображаешь себя богом и разрываешь нить, связывающую душу человека с его телесной оболочкой?
Наверное, для многих ответ на этот вопрос будет очевиден. Как глупо и по-детски звучит фраза «убийство – это плохо». Если бы всегда существовал лишь единый постулат касательно этого, не было бы тысяч трактований закона, снижающих или же усугубляющих ответственность за смерть другого человека. Ведь при определенных условиях даже человек, держащий нож и нанесший смертельную рану, в итоге считается невиновным.
Так почему же я, ни разу не поднявший ни на кого руку, чувствую себя убийцей?
Еще на подходе к холлу Кристиан услышала громкий голос:
– Пожалуйста, следите за детьми! Давайте вместе обеспечим себе комфортные условия во время экскурсии!
Внизу собралась небольшая толпа. Молодой человек в круглых очках, добавлявших глупейшей невинности его и так круглому лицу, отчаянно жестикулировал, пытаясь упорядочить движение людского потока. Кристиан подошла к стойке, спрашивая девушку, безучастно перебирающую бумаги:
– Что тут происходит?
Девушка медленно подняла на нее глаза.
– Экскурсия в дендропарк. Каждое воскресенье и среду с десяти и после четырех, – монотонным голосом проговорила она и вновь опустила взгляд в бумаги.
Кристиан обернулась на молодого человека, пытающего направить толпу туристов. Выходит, это и есть гид дендрологического парка, который может подробнее рассказать ей о месте убийства. Что ж, сейчас он здесь, и кто знает, где она сможет найти его в нерабочее время. А значит, сейчас самый подходящий момент.
Она снова повернулась к девушке за стойкой:
– Я ещё могу записаться на экскурсию?
В ответ Кристиан вновь получила равнодушный взгляд.
– Да. Подойдите к Флорису, оплату принимает он.
Она кивнула в сторону гида.
Флорис… Имя как нельзя кстати ему подходило. Невысокий рост, немного детские черты лица, вьющиеся каштановые волосы – на вид парню было около двадцати пяти лет, но Кристиан уже понимала, почему Даниэль назвал его «мальчишкой». С трудом пробившись сквозь окруживших его туристов, Кристиан вытащила бумажник.
– Я хотела бы записаться на экскурсию, господин?..
– Сэрра. Флорис Сэрра. Да, конечно, в этой программе все расценки. Пожалуйста, не толпитесь!
Он быстро вручил ей буклет и вновь повернулся к своим подопечным.
– Господин Сэрра, дело в том, что мне нужно поговорить с вами. Я из полиции.
Юноша замер, растерянно похлопав глазами, и наконец-то сосредоточил на ней взгляд.
– Полиция? Что случилось?
– Будет лучше, если мы поговорим в более уединенной обстановке.
– Ох… Экскурсия длится два часа, потом свободное время, и…
– Я поеду на экскурсию с вами, – Кристиан вручила ему нужную сумму. – Надеюсь, вы уделите мне время после своей речи.
– Д-да, конечно.
Он ещё несколько секунд рассеянно смотрел на Кристиан, но вскоре встрепенулся и снова повернулся к туристам.
– Проходите в автобус, пожалуйста! Следите за детьми!
Сидя в автобусе, Кристиан развернула буклет. Дендрологический парк был построен в рамках программы восстановления естественной среды обитания малочисленных видов лесных животных Корканте, жилища которых были уничтожены во время катастрофических пожаров, разразившихся более пятнадцати лет назад. Сейчас же парк процветал – лишь пятая его часть была обустроена под общественную зону, остальное же представляло из себя дикую территорию. Тем не менее буклет обещал насыщенную программу, состоящую не только из разглядывания растущих вокруг деревьев, но и посещение «уникальных культурных зон», как было заявлено на ярком куске картона.
