– Тебе осталось ствол и опорную плиту подобрать – будешь стрелять из миномета, – сказал Бармалеев, подбадривая солдата.

– Командир взвода приказал добыть… – словно оправдываясь, сообщил боец.

– Волокушин! Не оставь свой взвод без трофейного оружия, – подсказал комбат командиру своего отдельного взвода старшему лейтенанту Антону Волокушину, во взводе которого уже имелся российский миномет «восемьдесят второго» калибра. – Хоть пару штук прикажи захватить…

Контратака между тем продолжалась. Поддержал ее и сирийский батальон, занимавший окопы с другой стороны от батальона спецназа. Сирийские бойцы, несмотря на то что считаются малопригодными к войне солдатами, по крайней мере, создавали видимость массированных и подготовленных действий. Сирийцев было много. Бармалеев слышал, что сирийский батальон усилен пятью взводами. А пять взводов – это почти рота, да и просто рота по масштабам спецназа. Подобное усиление просто так не производится. Видимо, и правда сирийское командование мечтало о наступлении.

Малая саперная лопатка в руке Бармалеева только мелькала остро отточенными гранями, которые скоро перестали блестеть от крови. А сам Вилен Александрович все чаще и чаще вытирал рукой, согнутой в локте, пот со лба. В конце концов рука устала бить убегающих этим своеобразным легким топориком, и подполковник остановился, убрал МСЛ в чехол на спине, перехватил поудобнее автомат, дал подряд три прицельные очереди, заметил, что отдельные бойцы обгоняют его, и снова побежал, теперь уже стреляя. Бармалеев обогнал тех, что некоторое время назад обгоняли его, и снова возглавил контратаку.

Он первым перепрыгнул окоп «бармалеев», откуда в него даже стреляли, но, к счастью, не попали – в движущуюся мишень вообще попасть нелегко, а второпях тем более, противник может рассчитывать попасть только случайно. А сам подполковник погнал отступающих дальше, в барханы, чувствуя за спиной мощную поддержку всего своего батальона.

Но перед комбатом встала дилемма: преодолев окоп, повернуть направо или налево. Повернуть налево значило поддержать свой, российский батальон и помочь ему изгнать из окопов «бармалеев» с их, бандитского, правого фланга. Повернуть направо значило оказать поддержку и без того значительно усиленному сирийскому батальону. И все-таки Бармалеев повернул направо, посчитав, что российский батальон со своей задачей справится в любом случае, а сирийцы могут и отступить, и тогда вся операция будет провалена и наступление сорвется.

Бармалеев бросился догонять передовые ряды сирийского батальона и увидел, что большинство его бойцов устремилось вслед за ним. Лишь отдельные двинулись за батальоном слева, который, судя по всему, и без помощи со стороны действовал успешно.

А вот сирийские правительственные силы поторопились праздновать победу, частично уничтожив батальон левого фланга противника и частично изгнав его остатки из окопов. Причем изгнали не в чистое поле, не в барханы, а в соседний батальонный окоп. Хотя, очевидно, основная заслуга в этом принадлежит российскому спецназу. Силы первично наступающих были сформированы в основном из батальона, который раньше стоял напротив «коридора» в минном поле. Таким образом, спецназ военной разведки расчистил сирийскому батальону путь – в самих окопах противника оставались лишь незначительные силы и раненые, которые не могли идти в атаку на позицию спецназа. Уничтожить их и изгнать остатки было делом нехитрым. Но изгнанные со своих позиций «бармалеи» объединились с силами батальона, стоящего левее от них, быстро переформировались и ударили по своему бывшему окопу, где сирийцы готовились уже праздновать победу. Уж что-что, а воевать «бармалеи» умеют. В этом командир батальона спецназа военной разведки уже имел возможность убедиться. Однако воевать они умеют в основном с не любящими вести боевые действия теми же сирийцами, а при столкновении с любыми профессиональными войсками пасуют. Тем более со спецназом. Ведь любые боевые действия складываются из множества мелких дел. И здесь сказывается обученность отдельных бойцов. А на стороне «бармалеев» есть только азарт, который без обученности мало что дает. Не существует качественной обученности и в сирийской армии, как нет и желания воевать. Исключение составляет разве что сирийский спецназ под руководством бригадного генерала Сухеля Аль-Хасана, который качественно обучил своих отборных бойцов, и потому «бармалеи» предпочитают с ними не воевать.

С качеством обучения сирийской армии Бармалееву довелось столкнуться тут же, и он в который уже раз убедился, что это качество оставляет желать лучшего. В своем подразделении, чтобы не лишать командования батальон, подполковник запрещает майору Лаптеву ходить в атаку, хотя порой тот и рвется. А когда разрешает, то сам остается в штабном блиндаже. Так, Бармалеев недавно был ранен в правое плечо и потому не имел возможности прижать к этому плечу приклад или действовать саперной лопаткой. Тогда майор замещал его во всем, включая атакующие действия.

А в сирийском батальоне случилось так, что один за другим погибли командир батальона и его начальник штаба, и в батальоне не нашлось офицера, решившегося бы взять командование на себя и продолжить начатое наступление.

А пока получилось, что сирийцы дошли только до перешейка, разделяющего позиции двух батальонов «бармалеев». Ширина перешейка от силы достигала четырех метров. Один окоп очистили и радовались неимоверно достигнутому успеху. Чуть было в пляс не пустились, что сирийцам вообще-то свойственно. А в это время противник произвел переформирование и одновременно тремя синхронизированными колоннами двинулся в атаку. Основная атака шла по центру – используя по длине только что оставленный окоп. Вторая колонна выдвигалась между окопом и минным полем. А третья пошла позади окопа, там, где шел вперед батальон подполковника Бармалеева. В итоге могло бы получиться так, что батальон Бармалеева, отступи он, подставил бы под удар сзади бойцов российского батальона майора Огнева, ушедшего на правый фланг «бармалеев». Допустить это было нельзя. У Огнева недостаточно и сил, и опыта, чтобы драться на два фронта, по сути дела в окружении. Хоть в спецназе и существует поговорка, что лучший бой – в окружении, тогда противник уж точно не убежит… Но ведь батальон майора Огнева – не спецназ. И его бойцов эта поговорка мало касается.

Но и сирийцы, почувствовав поддержку, повернулись лицом к врагу. И хотя они понесли значительные потери уже в первые минуты атаки «бармалеев», численное преимущество все равно было на стороне российско-сирийских сил, которые на каждую очередь бандитов отвечали двумя своими.

– Батальон! МСЛ – к бою! – скомандовал подполковник, вытащил свою лопатку и первым бросился на противника.

Один из «бармалеев» дал в него очередь, но бронежилет очередь выдержал, а удар лопатки снес стрелявшему половину головы. Замелькали другие лопатки. Спецназовцы стреляли, держа автомат в левой руке, а правые руки в это время сжимали черенки лопаток. «Бармалеи» такого боя не выдержали и резко повернули назад, сминая и роняя на песок тех, кто оставался у них за спиной. Им вдогонку стреляли и спецназовцы, и сирийцы. И «бармалеи», спасаясь от убийственных очередей, бежали мимо своего окопа, который сразу, словно по чьей-то команде, заняли сирийцы. Точно так же был выбит со своей позиции и следующий по счету батальон. А небо тут и там прочерчивали ракеты «Змеев Горынычей»[7], готовя «коридоры» в минном поле. Началось, кажется, общее наступление…

А все благодаря тому, что Бармалеев выбрал правильное направление движения для своего батальона и пошел не за российским батальоном, где мог бы обойтись вообще без потерь, а за сирийским, который сумел примером своего батальона вовремя развернуть в атаку и направить его действия…

Но тут Бармалеева нагнал младший сержант-связист с рацией в рюкзаке за плечами:

– Товарищ подполковник, товарищ подполковник… Приказ на отступление поступил. Приказано всем вернуться в свои окопы…