Когда-нибудь они снова встанут. В Лесу мёртвым нет покоя. И за ней бы уже, наверное, пришли, если б в телах оставалось достаточное количество крови. Но нечему было потревожить старые кости, даже если они были на дороге.

Долли сжала кулаки, застонала глухо, заныла. Сил не было это выдерживать.

Она вытерла глаза кулаком, и тут её взгляд упал на что-то. Скорее всего, оно выпало из кармана Ниль, когда Долли убивала её.

Сначала она подумала, что это кость. Но не человеческая. Долли присела, потянулась к штуке правой рукой. Тут же осадила себя, вспомнила про кровь на пальцах, осторожно взяла предмет левой.

Не кость. Скорее керамика. Вещь была довольно увесистой. Долли поднесла её к глазам, присев на склон. Бледная, как разбавленное молоко, непрозрачная, белая вещь, по форме и впрямь похожая на окаменелую часть живого существа. Череп мелкого животного, у которого никогда не было глаз, или внутреннее ухо, или нечто древнее, ископаемое. Немного было похоже и на окарину; правда, её Долли видела раз и в детстве.

Такого хлама Долли ещё не встречала. Нужно было посмотреть в книгах.

Долли сунула это в карман штанов, встала, глядя в вышину, на холодные, колкие звёзды, смотревшие сквозь прорехи в облаках. Небо медленно тянулось над ней, совсем в другую сторону, чем ветер, дувший вдоль этой ненавистной уже просеки. Она просто стояла и смотрела на звёзды, пока не затекла шея.

Она вдруг поняла, что стоит в двух шагах от ямы, где оставила вещи. Дотянула.

Нужно было похоронить девушек. Но она не могла об этом думать. Не могла бросить их здесь. Это же Лес, разве можно. Всё равно что подкармливать бешенного пса костями друзей.

Долли содрогнулась от этой мысли, и от картинки, от которой успела отмахнуться.

Делать было нечего. Двоих она вынести не могла. Звать кого-то ещё не имела права: подставлять живых из-за мёртвых — последнее дело. Её очередь, её на сегодня лопата.

Не могу, подумала Долли. Выбирать не могу.

Долли сжала зубы, удерживая стон. Проклятое место, помойная яма всех проклятых миров, куда стекается, где застаивается и бродит вся погань Вселенной.

Нет, не вся, конечно, подумала она устало. Лишь часть. Там, где во время Бойни ткань мира не выдержала, и сквозь неё просело что-то ещё, а само поле Бойни, кусок реальности, провалился на какой-то другой уровень. Образ тёмной воды, хлещущей в пробоины, как-то так она себе это представляла. Вода заливает трюм, корабль уходит в бездну, а палуба проваливается внутрь.

Кого? Долли посмотрела на тела мёртвых девушек, лежащие у ног. Дул ветер, тащил по земле листья, грязные, чёрные, измочаленные в сеть. Один лист зацепился за волосы Ниль и вибрировал, не в силах лететь дальше, мерзко, как покалеченная бабочка. Долли нагнулась и сорвала его.

Потом спрыгнула в яму, выбросила оттуда свои вещи. Находку из кармана переложила в сумку. А где сумки девушек, отстранённо думала Долли, стаскивая Дарлу в яму. Она закрыла ей глаза и принялась забрасывать комковатой чёрной землёй.

Когда закончила, воткнула лопату в склон, поправила сумку. Наклонилась, присела на одно колено и со стоном взяла тело Ниль на руки. Какая лёгкая, подумала Долли. Потом поняла, почему, и закусила губу.

Повернулась спиной к дальнему концу просеки и пошла вперёд, стараясь не медлить. Нужно было успеть до рассвета.