Ратмир слушал, чуть приподняв брови. На груди его поблескивал, будто крохотное зеркальце, медальон.

На очередном шаге царевна запнулась и едва не упала прямо на богатыря. В последний миг колдун все-таки подхватил ее. Лицо его оказалось близко-близко.

И на какой-то миг Альке вдруг показалось, что если сейчас опустить веки, повторится тот самый поцелуй в темноте ночной чащи. Нельзя так, не здесь, ведь увидит кто…

Веки сами собой опустились, а губы чуть приоткрылись. Сильные руки опустились на ее плечи…

И хорошенько встряхнули.

Алька распахнула глаза.

Ратмир пристально посмотрел в них и облегченно вздохнул.

– Зрачки не расширены… реакции в норме. Поберегла бы ты себя, царевна. Считай, что извинения приняты. Отдыхай теперь.

– Да я уж на полжизни вперед наотдыхалась! –  в сердцах Алька даже ногой топнула.

Выпустив ее из рук и отступив на пару шагов, в следующий миг колдун уже обернулся чернокрылым соколом –  и взмыл в небо.

– …Хотела сказать “спасибо”, –  растерянно пробормотала царевна.

От колдуна пахло… полынью. Тимьяном. Еще какими-то травами.

– Скажешь еще, –  голос раздался из-за спины, и Алька резко развернулась.

На пороге избы стоял, привалившись к дверному косяку и сложив руки на груди, Анжей. Лицо его как-то болезненно кривилось. Впрочем, в следующий миг он привычно беззаботно усмехнулся.

Много он видел?

– Вернется твой спаситель, никуда не денется, отблагодаришь по-царски…

Насмешливый тон окончательно вывел из равновесия царевну –  и без того не больно-то спокойную.

– А тебе что –  завидно? Сам-то что делал, чтоб меня спасти?

– Ничего, –  Анжей пожал плечами. –  Мне досталась небольшая легкая прогулка. Шла бы ты и впрямь отдыхать, царевна. Тебе лекарь велел.

*

– Ты разочаровал меня, сын, –  слова короля, тяжелые, как камни, падали в гулкую тишину. –  Тебе было дано простое поручение. Ты не справился. Ты ни на что не способен. Впрочем, этого следовало ожидать. Ты слаб.

Владетель Тридесятого королевства был зол настолько, что темнело в глазах. И именно поэтому его голос оставался как никогда ровным.

Сын… единственный сын –  это ничтожество?! Надо было придушить свою жену-княжну сразу после свадьбы. Княжество в приданое –  это все, чем она могла быть полезна. Все эти изнеженные дамы не способны рожать сильных сыновей –  что его жена, что фаворитки. Стоило жениться на ком-то покрепче. Да хоть на той рабыне, что родила его единственного бастарда. Он, по крайней мере, был похож на отца, в отличие от этого размазни.

Увы, рабыня умерла при родах, да и мальчишка-раб в конце концов сбежал. Жаль. Вряд ли он мог быть чем-то полезен, бастард и сын рабыни не имеет никаких прав, но посмотреть на него было бы все же любопытно…

Юноша по ту сторону зеркальной рамы, казалось, вовсе забыл, как дышать –  замер изваянием. Не двигалась и старуха за плечом Его Величества. Она тяжело опиралась на посох, низко опустив голову с надвинутым на глаза капюшоном.

– Отец… –  сглотнув, юноша наконец решился заговорить, однако тотчас замолк, остановленный нетерпеливым властным жестом короля.

– Что ж, эти девки сами виноваты. Придется действовать… по-другому. Возвращайся. Я решу, что с тобой сделать. –  Дернув уголком рта, король резко развернулся и вышел из залы.

Старуха не сдвинулась с места.

– Тетушка, –  негромко произнес Елисей по ту сторону зеркала, и колдунья наконец подняла голову. –  Вас я тоже… разочаровал?

Несколько мгновений она молчала, глядя на юношу с досадой и грустью одновременно.

– Я ошиблась, –  ответила она наконец. –  Снова. Это не твоя вина.

Сколько попыток у нее уже было за все эти столетия? Эксперименты с отражениями, поиски чистых душ, разработки “идеальных” ядов, попытки разобраться с этим самым ненадежным из всех условий заклятий –  любовью…

“Когда любовь победит смерть и две чистых души найдут себя, отразившись друг в друге”. Ее сестра была безумна, сошла с ума от горя… впрочем, возможно, все совсем наоборот. Проклятие не сработало бы без ограничивающего условия. Вот она и нашла –  такое, чтоб выполнить его было невозможно.

Колдунья горько усмехнулась. Сестра поставила еще одно условие –  поскольку задолжала ведьма королевской семье, те, кто снимут проклятие, тоже должны быть правящего рода.

Часто ли в королевских семьях появляются те, кого можно назвать чистыми душами? И какие, леший их дери, души вообще можно считать чистыми?! С этим ограничением снять проклятие казалось вовсе невыполнимым.

И все-таки колдунья пыталась. Все эти годы неустанно искала. Искала среди всех без исключений отпрысков королевских семей. И бесконечно ошибалась.

Что ж… всего лишь придется начинать все заново. Привыкать ли ей?

– Возвращайся, мальчик, –  устало произнесла она.

Елисей часто закивал.

– Ага… тетушка! А в какую сторону теперь возвращаться?

*

Корчма у самых ворот небольшого приграничного городка была невелика, но народу в ней хватало всегда. Попадались здесь и странники мимоезжие, и местные завсегдатаи –  публика шумная и не самая почтенная, зато постоянная. Сидр и медовуху здесь разбавляли в меру, да и кормили вполне сносно. Насмерть, по крайней мере, никто пока не травился, а если кто и маялся после животом –  улыбчивая жена корчмаря тому от щедрот душевных предлагала мятного взвару.

– …А настоящую царевну, говорят, та ведьма и вовсе отравила, чтоб навечно ее место занять! И стерегут теперь царевнино тело ведьмины богатыри из особого отряда…

Публика была уже изрядно выпившая, а потому сказочки заезжего бродяги слушала благосклонно.

Один только добродушный корчмарь, протиравший стойку –  без особого успеха, поскольку тряпка была ничуть не чище –  отчего-то крякнул.

– Эк ты, мил человек… про царицу-то нашу загнул.

– А чего? –  бродяга, мелкий и верткий человечек в пыльной одежде, развернулся на лавке, хлопнув по столу кружкой. –  Али не все знают, что она ведьма недоученная? И клятвы, стало быть, чародейской не давала!

– Ну, положим, и ведьма…

В корчме загудели.

К правительнице Наине в народе относились по-разному. Все больше –  настороженно. С одной стороны –  не дело девке одной на троне сидеть. Испокон веку в Тридевятом царь с царицей вместе правили. С другой –  о народе правительница вроде как заботилась, просителей всегда выслушивала внимательно, немало добрых дел переделала. А с третьей стороны –  вон, подати недавно снова подняли. Кому такое понравится? А еще –  в солдаты по селам стали вдвое больше прежнего парней забирать. Это уж вовсе никуда не годится!

– Короля Демара она боится, –  чуть понизив голос, с заговорщицким видом сообщил бродяга. –  Вот и армию собирает. Сынок-то Демаров честь по чести к царевне сватался, у них еще с царем Игнатом все сговорено было. А теперь, значит, Елисееву невесту того… вот царица и боится, что король Демар-то ей окорот даст. Восстановит, стало быть, справедливость…

– Тело-то зачем стеречь?

Вопрос был задан незнакомым голосом, и корчмарь поискал глазами его обладателя.

Верно, еще один бродяга. Вон, в углу сидит сычом –  сам чернявый, явно не местный, нос клювом, да еще глазами так и зыркает. Не шпион ли какой?..

Словоохотливый рассказчик на мгновение растерялся, закрутив головой.

– Чего?

– Тело, говорю, царевнино зачем богатыри стерегут? Раз уж она отравлена.

– Так… чтоб Елисей не забрал!

– А ему мертвое тело на кой?

Тут и там кто-то хохотнул, сообразив, что сказочка у странника и впрямь вышла хоть и страшная, да только странная какая-то. Сказочка и есть!

Да и кто поверит, что богатыри особого отряда таким черным делом занимаются? Про царицу-то всякое говорят, но богатыри –  заступники, защитники, про них каждый слышал немало.

Рассказчик принялся что-то объяснять, все больше запутываясь, но слушали его уже с куда меньшим вниманием.