«Может, в этой семье такие сцены привычны?» – подумала Маша и поприветствовала подростков. Они сидели спокойно, занимаясь своими делами, абсолютно не обращая внимания ни на кого и ни на что. Одиннадцатилетний Сережка играл на компьютере, а Ольга с кем-то мило общалась по стационарному телефону, изредка хихикая. «Наверняка с мальчиком» – улыбнувшись, подумала Мария, понаблюдав несколько минут за взрослеющей девочкой.

За стеной еще минут пять раздавался бой посуды и слова могучего русского языка. После громкого хлопка входной двери наступила тишина.

– Ну, вот и все, я его выгнала. Пойдем на кухню, покурим, – не обращая внимания на детей, позвала подругу Наталья.

Сердце Марии колотилось с двойной силой, но волнение она старалась не показать.

– Он все узнал. Не знаю, откуда, в общем, это конец, – то ли с отчаянием, то ли с радостью произнесла Наташа и подкурила Kent-4.

– Откуда? – напряглась Маша, – Он что, следил за тобой?

– Пока не знаю. Вон там валяются распечатки номеров телефонов, на которые я отправляла смс-ки. К тому же он и про Серегу-водителя все знает. Кто-то удосужился раскрыть ему глаза. А может, это и к лучшему. Эта моя квартира. Так даже будет проще разойтись, – затягиваясь сигаретой, спокойно констатировала она факты.

Мария молча докурила тоненькую сигарету Parliament super slims, открыла бутылку полусухого российского шампанского и разлила по бокалам. В голове был полный разброс.

– Эх, дела!

– Не те слова. Но я все равно выясню, какая сука влезла в мои дела. Мало ей не покажется!

Они чокнулись и по маленькому глотку отпили игристого напитка. Впереди их ждал длинный разговор по душам, который закончился только с последней каплей выпитых бутылок шампанского, подтвердивший окончательно тот факт, что все мужики сволочи…

Глава девятая

Тишина. Абсолютная тишина наводила на нее ужас безысходности. Она не слышала ничего кроме учащенного биения своего сердца. Хотя тело было крепко привязано белым шпагатом к деревянному стулу, у нее еще теплилась надежда освободиться от этих пут и остаться в живых. После многих и долгих неудачных попыток она убедилась, что вырваться на свободу не удастся. По щекам потекли слезы, слезы обиды и несправедливости, смешанные с жалостью к себе.

Он вошел в полутемную комнату. Увидев его фигуру в ореоле света, еле падающего сквозь заколоченное окно, ей захотелось кричать и звать кого-нибудь на помощь, но с наглухо заклеенным скотчем ртом сделать это было невозможно.

Достав из кожаных ножен большой охотничий нож, он поднес переливающее на свету лезвие к ее лицу.

– Привет, дорогая! Скучала по мне? – тихо прошептал он, медленно проводя ножом по скотчу, – Что ты молчишь? Кляп, наверное, мешает? Я оторву его, если пообещаешь, что не будешь кричать. Обещаешь?

В этот миг она была готова на все, чтобы хоть на несколько секунд глотнуть воздуха, поэтому кивнула. Он аккуратно вырезал небольшое отверстие в скотче, и она тут же стала глубоко дышать. Ей было все равно, что воздух помещения сперт и насквозь пропитан сыростью и гнилью.

– Перед смертью не надышишься, – с ехидной улыбкой произнес он, оттянув назад за волосы голову своей пленницы, приставил нож к горлу.

– Пожалуйста, пожалуйста, не делай мне больно, прошу тебя! – осипшим голосом взмолилась она.

– Тебе не будет больно, любимая, поверь мне, тебе это понравится. Я освобожу тебя от всего…

– Нет! Нет! – она попыталась закричать изо всех оставшихся сил, но острое лезвие уже полоснуло по нежной шее.

Из глубины тела вместе с остатками грешной души вырвался на свободу тихий последний стон. В глазах запечатлелась лишь стеклянная пустота отчаяния и страха…

Спокойно оглядев с ног до головы свою очередную жертву, он, довольный результатом начал снимать с себя перепачканную кровью одежду. Переодевшись в чистый спортивный костюм, он уже хотел уйти, как внезапно раздался звонок его мобильного телефона.

– Да! – грубо обронил он, – Хорошо, я скоро буду, – и отключился.

Его всегда раздражали любые звонки на его «Nokia», но поделать с этим он ничего не мог. Ему всегда нужно быть на связи.

Взглянув последний раз на истекающую кровью девушку, он облизал свои чуть обветрившиеся губы и вышел из заброшенного дома, приткнувшегося на окраине маленького городка…

Глава десятая

– Слава Богу, ты пришел! – искренне произнесла Софи, заключив Матвея в объятия прямо на пороге.

– Я не мог иначе, – словно извиняясь за опоздание, сказал он, – Как ты?

– Мне плохо, очень плохо, Кораблев. Мама… Мамы больше нет, – разрыдалась она, уткнувшись ему плечо.

Он крепче обнял ее и начал медленно гладить рукой по спине. Этими простыми неосознанными движениями ему хотелось защитить одноклассницу от внешнего мира. Через нескольких минут Софи и вправду стало легче.

В ее двухкомнатной квартире находилась толпа непонятного народа, разговаривающего вполголоса. Родственники. Каждый занимался своим делом, приводящим к единому итогу – похоронам.

Матвей никогда не видел Софи в таком подавленном состоянии. Ее бледное с желтым оттенком, какое-то неживое лицо, покрасневшие от выплаканных слез глаза, дрожащие руки – окончательно омрачили его и без того хмурое настроение.

Он не знал, что нужно говорить. И нужны ли в такие моменты какие-либо слова? Моте было больно и страшно осознавать, что в скором времени на месте Зарецкой будет он. Гнать от себя мысли о смерти, пытаясь представлять, что мама выздоровеет – он уже не мог.

– Тетя Валя, я могу чем-нибудь помочь? – обратился он к родной тетке Софи, у которой на голове был повязан черный платок.

– Ничего не нужно, побудь просто с Софи, ей сейчас больше всех нужна моральная поддержка, – спокойно, слегка улыбнувшись, ответила она.

Матвей кивнул и присел рядом с одноклассницей. Она сидела в кресле, подобрав под себя ноги, отпивая маленькими глотками из бокала водку, разбавленную апельсиновым соком.

И в школе, и после Кораблев был сильно влюблен в Зарецкую и открыто говорил ей о своих чувствах. Но тогда она воспринимала его лишь только как хорошего друга, с которым всегда можно поговорить и поделиться сокровенными тайнами. Тетя Нина, как обычно называл он мать Софи, и его мать были уверены, что у их детей серьезная любовь, и они когда-нибудь поженятся. Только судьба распорядилась иначе. Так и не добившись взаимности Софи, Матвей через три года после школы случайно встретил девушку в столице и сразу же женился на ней, покинув родительский кров и родной город. А Зарецкая позже стала жить с одним заезжим пареньком, который, заделав ей ребенка и благополучно ободрав как липку, уехал из города. Она осталась с маленькой дочкой на руках. Но на этом испытания на прочность не закончились. Здоровье уже долгое время парализованной матери начало резко ухудшаться, ей требовался постоянный уход, а денег хотя бы на обычное пропитание катастрофически не хватало. После тяжелых раздумий и долгих настояний самой матери, тетю Нину поместили в дом инвалидов. Софи тяжело переживала эти падающие на голову одно за другим потрясения, но держалась изо всех сил. Именно эти несчастья закалили ее характер и стремление идти вперед, несмотря ни на что. Пригласив платную няньку, она погрузилась в работу, чтобы ни в чем не нуждаться и поднимать на ноги дочь.

Спустя годы на встрече выпускников судьбы Матвея и Софи снова пересеклись. После бурного застолья, «наплакавшись» друг другу о перипетиях своих жизней, оказались в одной постели. Эта была единственная близость за все время их дружбы. Но дальше этого ничего не пошло. К тому же, Матвей еще был женат. Они больше не созванивались и старались держать дистанцию. Вполне возможно, и дальше сторонились бы друг друга, не случись это горе…

Дверь в квартиру была не закрыта, люди беспрерывно входили, толпились и выходили. В очередном вошедшем Матвей узнал старого приятеля, точнее сказать, лучшего друга детства.