– В мое бы кто вошел еще, – проворчал Невилл.

Почему-то Невилл ни капли не сомневался, где найдет товарищей-гонщиков. Дело в инерции мышления, раз уж они облюбовали этот ресторан, наверняка, рванули туда и сегодня. Невилл небрежно сбросил плащ и шляпу на руки метрдотелю и направился в дальний угол зала.

Ему отчаянно хотелось выговориться. Лишь бы доза алкоголя оказалась не близка к убойной, и друзья сохранили ясность ума, пусть и слегка поддернутую туманом. Оба изрядно навеселе, галстуки полураспущены, стол ломится от обилия разнообразных бутылок, графинчиков и кувшинчиков, а бокалов просто несметное количество. Вокруг кучкуются аж четыре особы прекрасного пола – разной степени красоты, стройности и опьянения. Такова уж судьба преуспевающих холостых пилотов – на ореол денег, риска и азарта как мотыльки слетаются разнообразные искательницы приключений.

Рональд Пауэлл – соотечественник, с недавних пор гонщик Монетти, на несколько лет старше Невилла, но начинали гоняться они одновременно – в скудные послевоенные годы. Беззаботные молодые люди, влюбленные в гонки, легко сошлись и даже несколько лет снимали одну квартиру на двоих. Рональд глобальных успехов пока не достиг, но надеется, что Монетти ему в этом помогут. Не в этом сезоне, так в следующем.

Пьеро Карбоне – лидер итальянцев из другого лагеря, представитель команды Понтини. Взрослее обоих британцев, ему хорошо за тридцать. Заядлый курильщик, любимец женщин, и идеальное лицо для рекламных плакатов. Считается одним из самых перспективных пилотов с Апеннин. Правда благодаря рискованному и агрессивному стилю вождения гонки для Пьеро не всегда заканчивались успешно, но специалисты сходились на том, что его потенциал еще далеко не раскрыт.

Приглядевшись к развеселой компании, Невилл выдернул с насиженного места одного Рональда, слишком жестоко лишать дам враз обоих спутников, а то, неровен час, впадут в уныние. Да, и с земляком у него более близкие отношения.

Когда они пересели за соседний столик и порхающий бабочкой официант мгновенно принес им шампанское, Невилл коротко бросил:

– Рамберт сворачивают гоночную программу.

– Тогда чокаться не будем, – усмехнулся Рональд, браво осушив бокал. – Причины?

– Хотят уйти на пике.

– Активнее наседать на Мэтра надо было. Глядишь, и вырвал бы титул у старика.

– Я ж за интересы команды переживал, – с горечью ответил Невилл. – Да, и как его опередишь… У него годы опыта, зачастую, он на одном таланте выезжал.

– Мэтр то пристроится, – махнул рукой Рональд. – А вот тебе что делать, друг мой?

– Хорошо бы найти место на новый сезон, не уходить же. Силы пока есть.

– Да, брось ты, – скривился Рональд. – Скорчил плаксивую мину. Старина, ты один из лучших пилотов, без дураков. Захочешь – займешь любой кокпит.

– Хотелось бы тот, где можно побеждать, – осторожно заметил Невилл.

– А есть варианты? Либо к нам, либо… – Рональд мотнул головой в сторону покинутого им столика. – Раз немцы уходят, то приличных команд осталось всего две, и обе итальянские, хоть это и прискорбно для национального самолюбия. Остальные – частники без особых перспектив, а эти, как ни крути – автомобильные фирмы, пусть и не большие. Выбирай, или так, или этак. Официант, еще шампанского!

Невилл в тишине хлопнул бокал шипучего напитка, удивительно – он ощущал себя трезвым, а мысли не желали обретать прежнюю стройность и логику.

– Я бы советовал Монетти, – продолжил Рональд. – Нет, дело не в том, что я выступаю за них. Я как лучше для тебя, не забыл еще, как мы паек на двоих делили. Марио – настоящий фанат автогонок, с ним надежно, он не бросит команду.

– Считаешь, найдется место? – усмехнулся Невилл. – В Монетти гонщиков шесть, пожалуй, если с запасными.

– Не думаю, что пробиться в основной состав для тебя проблема, – пожал плечами Рональд. – А кого-нибудь из ребят переведут в резервисты.

– Не боишься конкуренции? – посмотрел в глаза товарищу Невилл. – Ты ж сам только в основе закрепился.

– Честно – боюсь, – признался Рональд. – Но не бросать же тебя. Поговорим с Марио – с учетом твоих заслуг не откажет. В цене поторгуетесь, он прижимист, да и возьмет.

– Как тебе у итальянцев? – спросил Невилл. – С Марио не просто сладить.

– Не просто, – согласился Рональд. – С годами он не стал покладистее, он – человек настроения, тасует гонщиков от этапа к этапу, ненавидит, когда ему кто-то перечит, может не выпустить на старт в назидание за сломанную машину, но если побеждаешь – простит тебе все.

– Ты ж все равно там чужой? В команде говорят по-итальянски.

– Начни выигрывать гонки – будешь самым что ни на есть своим.

– А потом снова искать место через год-другой, если придусь не ко двору, или у компании планы поменяются, – Невилл прикончил очередной бокал.

–Такова доля гонщика, – философски рассудил Рональд. – Другого не дано.

– Хотелось бы уверенности в будущем. Не смущает, что мы, британцы, приносим славу немецким и итальянским автомобилям? Ничего не екает, когда ты, побеждая, слышишь итальянский гимн? – Невилл все больше распалялся. Клокотавшая в нем энергия рвалась наружу как шипучка, уже стоящая поперек горла.

– Разве есть выход? Мы выбираем лучшие команды и только-то.

– А что-то поменять?

– Невилл, наверное, ты позабыл, время летит, а событий много, – с явным раздражением проговорил Рональд. – Когда мы начинали, то патриотично выступали именно за команды соотечественников, лидеры обходились без нас. И куда делись эти конюшни?! А я напомню – они сгинули. Замечательно, что мы вовремя сумели выдать хоть какие-то результаты, показали себя и перебрались на ступеньку повыше. Ты в Рамберт, а я в Монетти. Нынешние немногочисленные британские команды в хвосте. И ни одного концерна. Не хотят они рисковать.

– А то что мы – одни из победителей во Второй мировой вынуждены представлять иностранцев тебя никак не трогает? – выпалил наболевшее Невилл.

– Во-первых, я выше предрассудков, а во-вторых, – голос Рональда стал злым. – Где ты был со своей гордостью последние пару лет? Ты б и дальше гонялся себе за немцев и побеждал, не выстави они тебя за дверь. Очнулся. А я бы не пошел к ним.

– Прости, но тебя и не звали.

– Плевать! Из принципа. Ты был помладше – и Вас эвакуировали в деревню. А я до сих пор помню – сначала звук сирен, а потом вой бомбардировщиков. Как мы неслись в убежище. И как дрожали в полумраке и боялись до жути. Мне этот свистящий звук ночами порой снится. Ты вот знаешь, что делали в Войну члены твоей уже бывшей команды?!

– Не кипятись только, – мягко попросил Невилл.

– Не люблю ханжей, – бросил Рональд. – Или доводи принципы до конца, или гоняйся за победителей и занимайся только гонками.

– Считай, я вовремя одумался, – усмехнулся Невилл. – Я многому научился, нечего нам рассчитывать на милость фирмачей с фунтами вместо зрачков. Иначе так и будем из сезона в сезон вымаливать себе место. Вдумайся, еще ни разу английская машина не одерживала побед на этапах мирового первенства. Не пора ли что-то изменить?

– Что предлагаешь? – с прищуром спросил Рональд.

– Помочь нашим. Справедливости ради гонщики у них слабоваты. Выберу британскую команду и попрошусь к ним.

– Ясное дело, тебя примут с распростертыми объятиями, но ты будешь обречен плестись в задних рядах, и набирать мелкие очки. Одного таланта не хватит, хоть ты тресни, мы зависим от автомобиля.

– Но в наших силах подсказать, как надо побеждать. У нас есть опыт побед в сильных командах, эти знания помогут нашим стать быстрее. Пошли со мной?

– На кой мне неподъемная задача?! Мой красный автомобиль способен выигрывать уже сейчас. А зеленые машины проигрывают мне минимум круг.

– Да, потребуется время, но разве оно того не стоит?

– А есть ли у нас время, Невилл? Это был хороший год – никто не погиб. А дальше? Век гонщика короток. Успевай насладиться победами. Что будет завтра – никто не знает. Война закончилась, но на трассе она продолжается: солдаты мрут, а генералы ведут в бой, и чихали они на потери. И если мне суждено сдохнуть за рулем – я сделаю это на пути к лавровому венку, а не к десятому месту.