- Замолчи, замолчи сейчас же, не хочу это слышать, -закричала Лина в истерике. - Будьте вы прокляты, ненавижу, ненавижу всех вас! - она бросилась к двери.

Выскочив из комнаты, в которой остался неподвижно стоять Мирос, она бросилась в конюшню, не заметив прятавшегося за дверью сына. В страшной обиде Лина запрыгнула на готового для охоты коня и умчалась прочь во весь опор.

Как оказалось, позже, это была ее последняя поездка. Олер больше никогда не смог ощутить ее тепла, ее ласки. Царица не удержалась в седле, когда конь перепрыгивал поваленное на дороге дерево. Удара о землю, она не пережила.

Через некоторое время придворные гвардейцы, следовавшие за ней, доставили бездыханное тело во дворец. От увиденного и услышанного, Олер оправиться уже не смог никогда.

Маленький мальчик держался за холодную руку матери, лежащей на кровати в своих покоях и плакал навзрыд.

- Мама, мамочка, вставай. Я больше никогда тебя не ослушаюсь. Я буду делать все, что ты скажешь! Прошу тебя, открой глазки, посмотри на своего любимого Ольку. – Но она оставалась неподвижной и глухой к его мольбам.

Отец молча смотрел на тело жены и слушал рыдания сына. Он не знал, как ему помочь справиться с тяжелым горем. Мирос не верил своим глазам, ему казалось все это страшным сном. Стоящие позади слуги не решались подойти к телу царицы. Наконец придворный чародей Алант незаметно приблизился к царю и тихо проговорил:

- Время уходит господин, нам нужно заниматься усопшей.

- Да, конечно, - еле выдавил он из себя и перевел взгляд на Олера. Ему захотелось обнять его, прижать к себе, чтобы хоть как-то помочь сыну. Подойдя к нему близко, он попытался это сделать, тихо говоря:

- Сын, нам нужно оставить на время маму. Нам всем тяжело, но нужно дать этим людям возможность позаботиться о ней. Олер, я очень тебя люблю и понимаю, как тебе сейчас тяжело. – неожиданно ребенок вырвался из объятий отца и сквозь слезы прокричал:

- Нет, ты не понимаешь. Не понимаешь! – после чего ринулся из покоев матери.

К растерянному царю подошел Алант и успокаивающе сказал:

- Господин, для ребенка это сильный удар. Пройдет время и все образумится. Пусть он проплачется вдоволь, а позже я дам ему успокаивающего зелья.

О, как же он ошибался. Чародей не знал истинной причины злости мальчика. Многие месяцы слезы не высыхали на его лице. После похорон он замкнулся окончательно, в его мозгу продолжал жить тот роковой разговор, и злость на отца постепенно наполняла его сердце.

Через год после похорон Олер получил еще один удар от отца. Мирос, выждав как положено траур, женился во второй раз на той, из-за кого царевич остался без любви и ласки. Со временем ком обиды и ненависти только нарастал. Родился Велезар, которого Олер, так же, как и отца, стал винить в смерти матери. Как ни старалась новая жена царя – Нея - угодить ему, чего только не делала, все тщетно. Он продолжал смотреть на нее озлобленным волчонком.

Велезара Олер не признавал равным, постоянно подстрекая младшего брата Яроса, против него.

- Надеюсь ты не забыл, из-за кого мы остались без мамы? – внимательные глаза смотрели на младшего брата, пытаясь отыскать в его лице признаки слабины и предательства.

- Я помню, - всегда четко отвечал Ярос. – Во всем виновата его мать!

- Не смей разговаривать со шлюхой отца и ее выродком. Мама бы этого не хотела. Ты ведь не хочешь предать ее память? Она тебя не простит за это! – часто повторял Олер, оставаясь наедине с братом.

- Понял. Я всегда это помню! – утверждал тут же Ярос, чтобы не злить брата.

Вопреки «стараниям» Олера, Ярос легче перенес потерю матери и не замкнулся в себе. Маленьким он иногда, когда брата не было во дворце, веселился и играл с Велезаром и Неей. В эти редкие часы он по настоящему был счастлив, забывая наказы Олера. Труды старшего брата все равно дали свои плоды. Ярос привык уважать и ценить советы Олера, хотя и не разделял целиком его неприязнь к Велезару и Нее. По этой самой причине особой дружбы с Велезаром у них не сложилось.

Угрюмость и строгость, ставшие вечными спутниками Яроса, добавляли ему лишних лет. Со стороны казалось, что старший брат он, а не Олер.

Трое братьев, росшие вместе, с годами превратились в «чужих» - «родных» братьев, каждый жил сам по себе. Худший кошмар, который только мог представить себе Мирос.

Олер, пребывая в воспоминаниях, не заметил, как отворилась дверь в палату. Услышав льстивый знакомый голос, он повернулся.

- Олер, друг мой, эта чертовка заставила тебя плакать? Вот змея. А я уж грешным делом принял ее слезы близко к сердцу, жалея чертовку.

- Не говори ерунды, - сказал царевич, быстро стерев слезы рукой, смотря на собутыльника. – Девка тут ни причем. Что за глупости лезут в твою прокуренную голову?

- Не знаю, ты остался с ней в палате. Тут она меня находит заплаканная. Что-то тараторит о том, что господин меня ищет. Я прихожу сюда и вот, ты в слезах. Что вообще происходит? – Димир с любопытством уставился на Олера. – У нас все нормально?

- Все просто прекрасно! Забудь ты эту девку, сдалась она тебе. Есть серьезный разговор, - пьяные глаза царевича блеснули недобрым огнем.

- Предлагаю это дело обкурить, - сказал Димир и принялся набивать трубку травой.

- Я повторю еще раз. Очень серьезный разговор! - Димир напрягся, но продолжил наполнять трубку.

- Я убью отца и этого проклятого Велезара! – От неожиданности трубка выскочила из рук и упала на пол. Димир сделал несколько неловких попыток поднять ее, но от волнения никак не мог это сделать.

- Ты это серьезно? Может хватит на сегодня вина и трав?

- Я разрушу все, что отец так долго строил, укреплял, развивал. Все до самого основания. А потом сотру память о них, отстроив новое царство на пепелище. Я стану новым Кригроном Великим! – Олер неловко вышагивал по комнате и бурно жестикулировал руками. Остановившись и уставившись на Димира, он грозным голосом спросил:

- Ты со мной?

- Конечно с тобой, мой господин, - тут же, как солдат, ответил он, слегка испугавшись напора царевича.

- Это хорошо. Не бойся, друг мой. За нами в Криворге будут стоять влиятельные люди. Когда завершим наше великое дело, я сделаю тебя правой рукой. Ты будешь моими глазами и ушами. Как тебе моя воля?

- Правая рука царя Олера! Убить царя! Такого в нашем царстве никогда не было… Тут нужно все хорошо взвесить, все продумать. – с блуждающей улыбкой на губах мечтательно проговорил он.

- Димир. Все очень серьезно! – по интонации и взгляду Олера последнему стало понятно, что решение принято окончательно.

Димиру наконец удалось поднять с пола трубку, после чего ее тут же ловко раскурил.

Через мгновение улыбка блаженства растеклась по его лицу, а глаза на миг закатились вверх. Выдохнув дым, он медленно проговорил, передавая трубку потянувшемуся за ней Олеру.

- Я с тобой, мой царь! Я докажу тебе, что достоин быть правой рукой. Отныне я - твои глаза и уши! – царевич следом затянулся сладким дымом и на миг его зрачки закатились вверх.

– Уничтожим всех, кто встанет на нашем пути! – говорил он, медленно выпуская дым.

Неожиданно для Олера, Димир начал быстро тараторить:

- Мне как-то Кархим намекал, что рассчитывал служить тебе, а не Велезару. Уверен, он такой не один здесь. Анрине и Айсмеру воля царя вряд ли пришлась по душе. Я узнаю все точно и возможно у нас здесь будет немало союзников. Я твоя правая рука, я тебя не подведу. - сказал Димир, взяв трубку обратно и сделав еще один большой глоток дыма.

- Вот это по-настоящему хорошие вести. Они мне греют душу! - сказал заплетающимся языком царевич с улыбкой наслаждения на лице. Устрой все в кратчайшие сроки.

- Ладно. Ладно, - сказал успокаивающе он, видя, как улыбка Олера резко сменилась на тревогу и передал трубку обратно. – К чему такая спешка?