– Почему? – Алан не спорит, но ему явно небезразличен ход моих мыслей.

– Для начала нужно убедиться, что Гуэра убил именно природник. Вы не можете это утверждать наверняка, тем более что природная и стихийная магии очень похожи… Кстати, если вы узнали о смерти вчера, почему не пришли сразу же?

– Архимагу не так-то легко исчезнуть, чтобы его не хватились через час. – Алан сердито ерошит короткие прядки волос.

– Архимагу должно быть известно, что свежие следы отдают преступника прямо в руки правосудия. А с остаточными хороший защитник заставит суд сомневаться!.. Почему вы улыбаетесь, вместо того чтобы строить портал? Ждёте, когда и эти крохи развеются?

Храм Всевышнего в Центральном районе Лура – ослепительно белый, искрящийся в лучах солнца. Особый вид мрамора, добываемый в Стуоре. Небо пронзают семь острых шпилей, между которыми мерцают крошечные звёзды. У многоступенчатой арки входа в белоснежном одеянии неподвижно замер патер Лу́йис.

– Светлого дня, Ани. Светлого дня, сын мой.

Нежно-васильковые глаза патера сами источают свет. Рядом с носителями божественной энергии даже на душе становится солнечнее и чище.

– Господин Луйис, мы пришли осмотреть тело… – начинает Алан, но патер не дожидается окончания фразы, ласково кивает и жестом приглашает следовать за ним в обход храма, к неприметной дверце в стене.

Когда-то, тысячи лет назад, во времена раздробленных и враждующих между собой государств, людей убивали так часто, что для хранения мёртвых тел приходилось строить специальные здания. Теперь надобность в них отпала. Насильственные смерти редкость, маги умирают от старости, души их уносятся на Небеса, а пустые оболочки предают священному огню. Конечно, боевики рискуют жизнью, но сейчас тварей осталось не так уж и много. Во льдах, песках и на пустошах сражается лишь треть от общего числа носителей боевой энергии, а гибнут и вовсе единицы, не то что раньше. Каждый боевой маг в довершение образования обязан десять лет защищать границы Кериза, после чего он может работать в любой сфере и заниматься чем угодно, хоть воспитателем в младшую школу поступить, коли есть призвание.

Только и в самом идеальном мире, пропитанном уважением к человеческой жизни, случаются преступления. Бывает, маги сходят с ума – несмотря на то, что все мы способны исцелять и телесные, и душевные недуги. Иногда появляются личности… Не знаю, как их правильно назвать. Физически они здоровы и соображают дай Всевышний каждому, однако в них словно недостаёт чего-то очень важного. Такие могут запустить пульсаром не в угра, а в человека, намеренно причинить боль, ударить, даже убить. Да, их мало, и всё же они существуют, иначе единственную сохранившуюся тюрьму в Закре давно бы закрыли.

Луйис проводит нас в убранную цветами комнату, предназначенную для прощания с умершими перед ритуальным сожжением. На высоком постаменте покоится господин Акено Гуэр, маг-стихийник высшего уровня. Высшие маги живут дольше, для них шестьсот лет не предел. Для своего возраста Гуэр выглядит неважно, ноги под тонкой тканью брюк тоненькие, словно сухие палочки, сложенные на груди иссохшие руки не лучше. Длинные седые волосы заплетены в косу… Внук старался?

Мне по работе приходилось видеть и мёртвых, и даже убитых. Но ещё никто ни разу не применял во вред природную магию. Хотя человек – живое существо: его можно формировать точно так же, как и дерево. Вытянуть, сплюснуть, изменить пропорции… Я могу воздействовать на растение таким образом, что оно будет благоденствовать до определённого заданного срока, после чего рассыплется прахом за секунды. Но что мешает мне проделать то же с человеком?! Сказанное архимагом заставляет задуматься о вещах, которые никогда прежде не приходили мне в голову. Почему в мире так мало природников? Погодников, стихийников, боевиков, универсалов и бытовиков поровну, а нас – пять человек? Причём относительно молодых – госпоже Суэз не исполнилось и двухсот лет. Не заключается ли в природной магии некая скрытая угроза? И Всевышний ограничил количество потенциально опасных магов?

Мирно доживающему старичку кто-то приказал умереть. И я готова подтвердить выводы архимага: тёмно-зелёный след от воздействия природной магии чётко прослеживается даже спустя сутки. Только это не заклинание Порядка, которым пользуются добросовестные хозяйки, наводя идеальную чистоту в доме. Очень похоже, но не оно.

– Что скажете, Ани? – нетерпеливо спрашивает меня Алан.

– То, что всё гораздо хуже, чем вы предполагали. Данное заклинание отличается от привычного нам бытового: его структура намного сложнее. Это не просто приказ умереть, а команда остановить все процессы в организме через какой-то определённый промежуток времени. Убийце необязательно было в роковой момент приближаться к Каэле Уэкри, Вэмору Генелу, Корэшу Лорейну и Акено Гуэру – он легко мог встретиться с ними за час, два, за сутки до их смерти.

– Ани, но это же ужасно! У нас целый Кериз подозреваемых и ни одной зацепки!

Лицо архимага окончательно теряет холодную сдержанность, от волнения он даже покусывает нижнюю губу. Забавно.

– Алан, сколько вам лет?

– Девяносто четыре года, – хмурится он. – Это имеет какое-то отношение к делу?

– Нет.

Это объясняет, почему он хочет казаться старше и строже. Каково ему, настолько юному, возглавлять Совет Магов?

– Теперь можно отправиться на место преступления.

Мимо дома Гуэра на площади Совета, оказывается, я проходила тысячи раз. Небольшой особнячок салатного цвета втиснут между зданием булочной и обувным магазином. И в магазин, и в булочную я частенько заглядываю. Рогалики, что печёт господин Киро́л, вкуснейшие в Луре, а туфли у госпожи Лизи́р никогда не натирают ноги. Охранные заклинания на двери пропускают нас без колебаний, считывая мой жетон: сотрудники УМКи имеют право входить в любой дом, где ведётся расследование. Тесная прихожая, маленькая кухня и столовая, переделанная в спальню. Обеденный столик придвинут к кровати, тумбочка с визором явно перенесена из другой комнаты, настолько она не вписывается в обстановку.

– Алан, вы упоминали, что последнее время господин Гуэр почти не вставал?

– На второй этаж не поднимался лет пять, но до уборной, как утверждает внук, добирался на своих ногах. Иначе он нанял бы деду сиделку.

Внимательно изучаю каждый предмет в комнате, пытаясь отделить следы обычной бытовой магии от инородной. Простые обиходные заклинания: на столе – очистка от крошек и пролитых жидкостей, на ковре – от грязи и пыли, занавески раздвигаются и задвигаются в положенное время. Визор настроен на центральный развлекательный канал, по которому весь день показывают незамысловатые мелодрамы. Нажимаю на кнопку, на экране появляется героиня очередного модного сериала, несущая вздор на тему: «Все мужчины – бездушные похотливые угры». Послушав пару минут, кошусь на Алана. Архимаг насмешливо морщит нос.

– Совет Магов не лезет в дела Управления Культуры, – зачем-то оправдывается он. – Если подобную чушь снимают, значит, это кому-то нравится.

Продолжаю свой обход. Браслет связи предусмотрительно прикреплён к спинке кровати, второй я нахожу на подлокотнике кресла у окна. Здесь Гуэр проводил основную часть дня, разглядывал площадь и сквер. Там же ещё один столик, на сей раз круглый, на котором графин с водой, кружка и вазочка с печеньем. Смятый клетчатый плед, из-под которого торчит уголок пакетика с мятными леденцами. Нигде нет и следа природной магии.

– Господин Гуэр давно на пенсии?

– Почти век.

– А где он служил?

– В Лурской Строительной Компании. Начинал с простого монтажника, на заслуженный отдых вышел уважаемым руководителем отдела.

– Раз у него внук, то есть жена и дети?

– Да, он был женат на Али́нде Бáурин, слабенькой погоднице. Она скончалась в возрасте четырёхсот девяноста семи лет, в этом доме. Их сын, Ко́рен, стихийник третьего уровня, сейчас с семьёй проживает в Нэрдале. Старший внук, Áрвиз Гуэр, регулярно навещал любимого деда, переезжать старик наотрез отказывался.