43

Он выпустил ее из объятий, хотя ему хотелось целовать, ласкать ее. Но она вздохнула и отвернулась к стене. Он слышал, как ее губы шепчут молитву.

Неужели она молит о прощении? Разве они согрешили?

Он чувствовал себя круглым дураком.

Все так... противоестественно...

Она разрешала ему это.

Разрешала.

Ему.

А сама лишь выполняла супружеский долг. Так ему казалось.

Неужели она ничего не чувствует? Ему бы хотелось, чтобы это и для нее было радостью.

Он протянул руку и положил ее на плечо жены.

— Пора спать, — сказала она.

Ее голос прозвучал, как удар хлыста.

Ульф Маттиассон лежал и смотрел в темноту.

Как все глупо, как чуждо ему и как грустно.

И он ее любит, как это ни удивительно.

Он мигнул и поглядел на светящуюся стрелку будильника.

За стеной играло радио. А может быть, проигрыватель. У соседей он есть.

Тебе не нужно говорить, что ты любишь меня...

— Ну вот, опять они крутят эту пластинку, — сонно пробормотала Рут, и ее голос заглушил песню. — Невдомек им, что нормальные люди хотят спать...

44

Шли дни. Август кончился.

Наступил сентябрь.

Лето уходило в прошлое.

Листва сменила окраску. Дни стали короче. Начались дожди.

В воздухе чувствовалась прохлада.

Майя пешком шла в город.

Погода — в самый раз для прогулки. Прекрасная погода последних летних дней. Настоящее ласковое осеннее солнце. Воздух прозрачный, но уже ощущается приближение осени.

Она шла по Стургатан, пересекла Южную площадь, миновала школу, где за чугунной решеткой бегали и играли дети. Стайки ребятишек, крики, визг, смех. Ясные детские голоса.

Она разглядывала витрины: ювелирный магазин, книги, готовое платье с моделями осенней одежды, магазин грампластинок.

Майя бросила взгляд в открытую дверь и вздрогнула: там был Ханс.

Он выбирал пластинки из стопки, лежавшей на прилавке. За прилавком стояла молодая продавщица. Они болтали и смеялись, и можно было почти с уверенностью сказать, что эти двое знакомы не первый день.

Он вытащил пластинку, перевернул её и прочел надпись на обороте.

Продавщица засмеялась, он тоже. Потом она взяла пару наушников, надела ему. Со стороны это могло показаться лаской.

Майя бросилась прочь.

Торопливо шагала она дальше, к Большой площади, к «Темпо».

Ей надо было купить продуктов. Для двоих. Потому что Ханс вечером уедет, на конгресс, на два дня. В субботу утром он должен вернуться.

Она купит продуктов для себя и Енса.

Что-нибудь вкусное, думала она. Для Енса и для меня. Только для нас двоих.

45

В пятницу. Вечером.

Улле наконец-то удалось ее уговорить.

— Пойдем, — настаивала Улла. — Сидишь сиднем, когда можно немножко развлечься. Мы, кстати, соломенные вдовы... Курт вернется не раньше понедельника, у детей свои дела, так чего ради я буду торчать одна-одинешенька... Так редко удается выбраться из дому.

— А что мне надеть?

И вот они стоят в гардеробе и снимают плащи.

В ресторане можно неплохо поесть. А потом будут танцы.

Майя чувствовала себя немного не в своей тарелке.

Но селедка по-пиратски и водка сделали свое дело.

Потом было жаркое и вино.

Вино подняло настроение, а жаркое было очень пикантно.

— Давно уже я так вкусно не ела, — сказала Майя и улыбнулась. Ее совсем разморило. — Хорошо, что ты меня привела. Здесь очень мило и приятно.

— А скоро начнутся танцы.

— Не знаю, право...

— Ничего, все в порядке...

Кофе и чуточку ликеру.

А перед ней уже стоит мужчина и приглашает.

Майя посмотрела на Уллу, та с улыбкой кивнула. И Майя, почувствовав себя свободной и независимой, загасила едва раскуренную сигарету.

— Часто вы здесь бываете? — спросил мужчина прямо ей в ухо.

Начинается, подумала она. Все то же самое. Тот же обмен стандартными репликами... Неужели ничего не изменилось с тех пор... как я была молодая...

— Случается, — ответила она.

— Сегодня так много народу, — сказал он.

Господи боже мой! До чего же глупо...

— Да, очень, — сказала она, стараясь не выдать своих мыслей, хотя ей ужасно хотелось сказать ему: «Ну и дурак же ты!»

— К тому же слишком жарко, — шепнул он.

— Угу...

— А играют хорошо...

Она готова была вырваться у него из рук. Настроение было вконец испорчено.

И вдруг он рассмеялся.

Она нахмурилась.

— Ну вот, — сказал он со смехом. — Набор обязательных реплик исчерпан. Теперь можно общаться по-человечески. Меня зовут Ян. А тебя как?

— Майя...

Может, он над ней издевается...

— Я всегда так начинаю, — объяснил он. — Те, кто разозлится, не стоят внимания. Зато те, кто понимает, что это всего лишь условный язык...

— Который был популярен в годы моей молодости, — сказала она.

— Твоей молодости? Не такая уж ты развалина.

Именно так он и выразился.

А потом он пересел к ним за стол. Улла тоже обзавелась кавалером.

И всем четверым было хорошо вместе.

Давно уже Майя не смеялась так много и так весело.

И давно уже не чувствовала себя так свободно и радостно.

— Не слишком это благоразумно, — сказала она Улле.

Они стояли перед зеркалом в туалете и подкрашивали губы.

— А что?

— Ну, мы с тобой... две замужние женщины... Что бы подумали наши мужья...

— У них свои заботы. И потом... Кто ничего не знает, тот не расстраивается...

— Но люди видят нас...

— Ну и что из этого? Человек имеет право немножко развлечься. Как тебе нравится мой парень?

— Вполне, — улыбнулась Майя. — А что будет дальше? Когда все кончится... Танцы то есть...

— Не волнуйся, — заговорщически подмигнула Улла. — Нашими судьбами ведают звезды.

— Куда мы теперь? — спросил кавалер Уллы, когда расплатились по счету и танцевальная музыка смолкла. — Кстати, меня зовут Торстен, — сообщил он Майе.

— Майя.

— Ко мне домой, — предложил Ян. — У меня есть коньяк. Кофе тоже могу обеспечить. Организуем легкий ужин. Найдется еще немного селедки.

— Я не знаю... — замялась Майя.

— Все ты прекрасно знаешь, — сказала Улла. — От кофе и коньяка, ей-богу, никто еще не умирал...

В такси Майя посмотрела на Яна. Ему было, наверное, лет тридцать. Волосы не слишком длинные, аккуратно причесанные. Одет в светлый костюм. Охотно смеется.

Она покосилась на Торстена. На том широкий кричащий галстук и синий блейзер. Похоже, он здорово пьян. Голос у него зычный, и хохочет он так, что стекла дрожат.

Майя с нетерпением ждала, что будет дальше.

И вот они сидят перед кофейными чашками и рюмками коньяку, ждут, когда закипит вода.

— Ну, будем здоровы! — провозгласил Ян.

Они чокнулись, выпили, и Ян поставил пластинку.

— Пока вода греется, можно потанцевать.

Он снял пиджак и остался в одной рубашке.

Все стали танцевать.

А потом засвистел чайник.

— Здо́рово, — сказала Улла, отставляя свою чашку. — Послушайте, сдается мне, что вы между собой хорошо знакомы.

Ян и Торстен переглянулись и расхохотались.

— Точно, — признался Ян с веселым огоньком в глазах. — Мы вместе работаем на почте.

— И часто вы похищаете женщин и привозите их сюда? — спросила Улла.

Ян замялся.

Улла рассмеялась и положила руку на плечо Торстена:

— Не надо рассказывать... Так даже увлекательней... Правда, Майя?

Майя вздрогнула и посмотрела на нее.

— Конечно... — сказала она. — Я тоже так думаю...

Рука Яна коснулась ее обнаженной спины.

Это не было неприятно.

— Пойдем! — воскликнула Майя. — Я хочу танцевать.