И ухмыльнулся. Но ухмылки он не увидел, постарался не заметить ее и подумал, что они обязательно помогут ему, раз уж так вышло; все еще образуется. Он вытащил бумажник и достал несколько купюр.

— Не знаю, сколько будет стоить, во всяком случае, этого хватит. И большое спасибо!

Он протягивал бумажки — деньги и рецепт, — но, так как Клэс сидел, невозмутимо положив обе руки на руль, отдал их Тони.

— Возьми, Тони. Еще раз большое спасибо.

«А как вернетесь, по бутылочке пива» — вот что нужно было сказать, подумал он, когда они отъехали.

Бьёрн так бы и сказал, а может, и Макс, но уж Бьёрн-то наверняка. Бодро, с широкой, благодушной улыбкой: «А как вернетесь, по бутылочке пива».

Не забыть бы угостить их.

— — —

Клэс гнал машину. Сперва вниз, по дороге к поселку, потом по улочкам, с визгом на двух колесах преодолевая повороты. Затем они вырвались на шоссе, и стрелка спидометра лихорадочно задрожала у максимальной отметки. Они мчались километр за километром, не обращая ни малейшего внимания на знаки ограничения скорости. Клэс демонстрировал искусство красивой, техничной езды и, отчаянно рискуя, обгонял машины разных болванов, которым оставалось только возмущенно сигналить вслед. Клэс отвечал белозубой, дерзкой улыбкой, узкие глаза его сверкали.

Он словно находился чуть впереди, хотя сидели они рядом. Они всегда были как бы чуть впереди, эти ребята, которые все могли и небрежно демонстрировали свою силу и удаль. Где уж с ними тягаться, им все нипочем, все по плечу.

Но он недооценивал Клэса. Клэс был не просто лидер, он был лидером больше чем кто-либо: он остановил машину.

— Хочешь попробовать?

Он молча кивнул, и они поменялись местами.

— Ты когда-нибудь пробовал?

— Да, да, конечно.

За рулем он сидел один-единственный раз, но, конечно же, он справится. Ведь рядом Клэс.

— Выжми из нее все, что можно. Эта старая калоша у нас еще побегает.

Он выжал из нее все, что мог. Дрожа от напряжения так же, как красная стрелка спидометра. Сперва машина слушалась плохо, он вел неровно, ощущая, как в животе черным комком собирается страх. Но постепенно он овладел движением и, когда уверенность вернулась к нему, повел машину легко и свободно.

Так и должно быть, именно так! Тысяча лошадиных сил, две тысячи, три тысячи, слепо послушные движениям твоих рук, ног, твоей воле. Руль в твоих руках. И когда-нибудь руль собственного автомобиля. Сверкающего красным лаком, длинного, низкого, узкого спортивного автомобиля. Упоение покоренной тобой скоростью. Скоростью твоей машины. Когда-нибудь она у тебя будет. Женщина, тело женщины. В твоей власти. Владеть и подчинять — вот в чем суть. И быть самому себе господином, а не плестись в хвосте за такими, как Клэс!

Он засмеялся, беззвучно, счастливо. Да, так и должно быть!

— Давай вот здесь, у съезда, останови, папочка ее сам домой отведет.

Клэс, наверно, уловил его разочарование и, когда они поменялись местами, примирительно сказал:

— Неплохо у тебя получается.

Клэс развернул машину и повел ее обратно в поселок. И показал, кто тут на самом дело царь и бог, целое представление устроил. Все, что делал Тони, — не больше чем дохлый номер по сравнению с тем, что вытворял Клэс. Он выжал из машины все возможное и даже больше. Но играл он со смертью, когда бросал машину в сторону и снова выравнивал ее, прибавлял скорость на поворотах и обгонял так, что только мелькали испуганные лица водителей встречных машин.

— Ну как, нравится, Тони Малыш?

Он ответил улыбкой, которая так и застыла бы у него на губах, если б в следующее мгновение Клэс во что-нибудь врезался. А рвота, которую Тони изо всех сил пытался сдержать, в тот же момент, наверно, хлынула бы из него неудержимым потоком. А он еще завидовал Микаэлю, когда тот в качестве первого оруженосца уезжал с Клэсом. Подступившая тошнота застряла в горле, словно пробка, и он то и дело сглатывал.

Наконец Клэс сбросил скорость, медленно подъехал к поселку и остановился на окраине.

— Макс предпочитает, чтобы мы ставили машину вот так, где-нибудь в сторонке, — объяснил он. — Ну что, на почту?

Он был доволен, что по узкому тротуару ему пришлось идти на шаг позади Клэса и что остался ждать на улице, пока Клэс на почте выполнял поручение Макса. Он посидел немного на ступеньках и с радостью убедился, что дрожь в ногах унялась, а тошнота отступила.

Вот и отлично. Никогда больше Клэс не взял бы его с собой, если б он сейчас блеванул, как последний сосунок. А когда Клэс вприпрыжку спустился с лестницы, он твердо встал на ноги и встретил его бодрой улыбкой.

— Ну что, по пиву?

Он кивнул — дескать, конечно — и снова пристроился за Клэсом.

Клэс шел легкой походкой, пружинисто ступая и покачивая узкими бедрами, обтянутыми вытертыми голубыми джинсами с широким ремнем. Он попытался скопировать походку Клэса, но понял, что слишком неловок, и вдруг вспомнил о рецепте. В самом деле, не забыть бы о лекарстве для малышки. Невольно он стал озираться по сторонам в поисках аптеки и, заметив витрину, уставленную склянками и пузырьками, и почувствовав сквозь открытую очередным покупателем дверь резковатый аптечный запах, собрался было дернуть Клэса за руку и сказать: эй, погоди, может, прямо сейчас в аптеку зайдем?

Однако Клэс не из тех, кого можно вот так запросто дернуть за руку, к тому же они уже прошли мимо. Но по крайней мере он теперь знает, где находится аптека, так что лекарство можно будет купить на обратном пути. И ограничился тем, что сунул руку в карман и убедился, что бумажки на месте. Все три.

Клэс привел его в кафетерий. В первую минуту он слегка разочаровался, полагая, что Клэс мог бы выбрать место и повеселее. Но, к его удивлению, вскоре выяснилось, что даже это ничем не примечательное место, куда он и сам заглядывал, бывая в поселке, с появлением Клэса изменилось. Стены точно раздвинулись, стало светлее, а две девицы за стойкой, обычно хмурые и равнодушные, приветливо улыбнулись и помахали им. Клэс тоже помахал, крикнул, чтобы принесли два пива, подошел к музыкальному автомату, опустил монету, нажал на клавишу — и через секунду помещение наполнилось звуками ритмичной музыки. Потом он уселся за столик у окна, и одна из девиц принесла пиво. Другая, обслужив клиента у кассы, тоже подошла.

Судя по всему, девицы были хорошо знакомы с Клэсом, особенно та, черненькая, что покрасивее. Клэс бесцеремонно обнял ее за талию и спросил, как дела, а она отпила из его бутылки, придвинула к столу стул и села.

— Кто это с тобой сегодня? — спросила она. — По-моему, новенький?

— Это Тони. Поздоровайся с девочками, Тони Малыш. Они не кусаются. То есть вот эта как раз и кусается.

— Ну ты, приятель, — сказала брюнетка и оттолкнула его. — Много себе позволяешь! — И обращаясь к Тони: — Вот нахал, правда?

Он что-то пробормотал в ответ, которого, впрочем, никто и не ждал, и, пару раз глотнув из бутылки, скосил глаза на девиц. Сперва на эту, веселую, что покрасивее, а потом на другую, ту, что покрупнее и пополнее. Она стояла рядом и поддерживала компанию, все время как-то бездумно улыбаясь. Обе были в одинаковых батниках в голубую клетку и в одинаковых коротких обтягивающих юбках. У той, что покрупнее, слишком толстые ляжки, да и вообще она толстовата, и, кроме того, обе они вовсе не такие молоденькие, как можно было решить на первый взгляд. У брюнетки в уголках рта залегло несколько тонких морщинок, и взгляд ее показался ему знакомым: наметанный взгляд женщины, понимающей толк в мужчинах.

Он спрятал глаза. Нет, не такой будет она, девушка, которая в последнее время иногда представлялась ему вдруг настолько отчетливо и живо, что по телу проходила дрожь. Не такой, как эта толстая блондинка с застывшей улыбкой, и совсем не такой, как эта брюнетка, сидевшая к Клэсу до того близко, что ногой касалась его. Да нет, она просто прижималась к нему, откровенно к нему клеилась.