Подняв голову, увидела Элли в сером платье с распущенными волосами и в лёгких балетках. Словом, совсем не в той одежде, в которой мы отправились в путь. Так же, как и я. С удивлением, обнаружила на себе старые-старые джинсы с модными заплатками, любимую майку, поверх которой почти до колен спускался не менее любимый вязаный чехол. Под джинсами прятались туфли без каблуков, тоже из прошлого, только раньше были каблуки, один сломался, пришлось выкинуть. Эти явно лучше.

– Что это было? Что всё это было? – в горле пересохло, перед глазами летали мушки страха и потрясения.

Cложно вновь ощутить себя плотной. Всё время казалось, что ещё мгновение и улечу в никуда. B снова настанет та череда пустоты.

– Самый верхний уровень Изнанки. Ты, моя дорогая, оказалась намного легче, чем я думала. А значит и намного сильнее, – ответила девушка. – Помнишь, я говорила, что медиумы не остаются на Изнанке, а словно на экспрессе отправляются дальше? Ну вот, так это и происходит. Только ты ещё жива, поэтому и застряла. Окажись слабее, я бы утащила за собой, но что есть, то есть. Пришлось искать и вытаскивать.

– Не понимаю, – нахмурилась, но затем отбросила как лишнее.

Больше волновало то, что видела вокруг себя. А именно город. Москву.

Это столица, но в то же время и нет. Город, отбрасывающий разноцветные тени, и серые, теряющиеся в мерцающей дымке, здания. Воздух полон сомнениями, тихим шёпотом, далёким криком, призывом, уходящим в глубину улиц. Всё передо мной как поддёрнуто дымкой, лёгкой рябью по воздуху, эфемерной плотью. Всё не так и всё не то.

– Сейчас это не важно, – отмахнулась Элли. – Видишь город? Интересно, не правда ли? Мы как будто бы над ним, хотя в реальности Щукино не способно подарить такой вид. Пожалуй, Воробьёвы горы, да ещё какие-нибудь возвышенности, но явно не то место, откуда мы вышли сюда. Можно сказать, главное отличие – все входы на Изнанку, как будто спуск с небес, находятся на возвышенностях, меняя рельеф.

– Всё так зыбко, – провожу рукой перед глазами, стараясь унять непослушную рябь.

– Привыкнешь. Здесь нет ничего постоянного, всё меняется, всё не на своих местах.

Элли с некоторой мрачной торжественностью уставилась на город, спрятав руки в карманы чёрного осеннего пальто. Это перемена удивила сильнее всего остального. Минуту назад девушка была одета в летнее платье, а сейчас такой осенний наряд… Осмотрев себя, не заметила перемен, что, в свою очередь, вызвало ещё большее любопытство. Заметив это, Элли пояснила:

– Всё меняется. И мы в том числе, – лицо Элли поплыло как маска Харона, черты исказились, сквозь них проступили птичьи, совиные очертания. А затем всё пропало и передо мной вновь стояла девушка. – Прежде чем пойдём, нам нужен ориентир, чтобы вернуться. Найди что-нибудь в местности особенное, за что можно зацепиться. После тебе нужно будет только вспомнить это, чтобы появился коридор, который выведет тебя обратно в реальность.

Оглядевшись, ненадолго впала в подобие ступора, так как никак не могла сообразить, что происходит. Попадание на первый уровень Изнанки не прошло даром, всё казалось, что я ещё там. Застряла в пустоте.

– Выбрала.

– Отлично, тогда пошли, – кивнула Элли.

Мой выбор пал на простенькую деревянную табличку, валявшуюся у входа в клуб. Она была наиболее плотной из всей обстановки. Даже лицо клоуна постоянно шло волнами, то исчезая, то меняя цвет. А вот табличка со стёртым временем названием, была настолько реальной, что я бы рискнула взять её в руки.

Элли повела меня за собой и это было не менее удивительным чувством, чем всё остальное. Её прикосновение в этом ненастоящем мире такое реальное, такое тёплое.

Эмоции притупились, смазались, как вся эта рябь, от чего путешествие, как сквозь туман, семимильными шагами, не вызвало даже лёгкого удивления, не говоря уже о чём-то большем. Мне просто любопытно смотреть по сторонам как через плотную сетку – отстранённо и далеко.

Но если бы у меня и были эмоции, то полностью описать происходящее – невозможно. Каждый шаг нереален в нашем мире. Элли шагает сквозь улицы, как какой-то волшебник из страны Оз. Она делает это с закрытыми глазами и очень сосредоточенным лицом. Чуть шевеля губами, хмурится, морщится, но шаг за шагом, приближает нас к виднеющейся на горизонте башне, похожей на чёрный вариант английской башни «Мэри-Экс».

То, что мы проходили, вызывало не меньший интерес. Я видела всё и вся. Секунды, ударяющиеся друг о друга, вызывали мелкую мурашку по коже, это было невозможно. Дождь, льющий как из ведра, только над взявшейся из ниоткуда автобусной остановки. Дикий порыв пурпурного ветра, с запутавшимися льдинками, режущими без крови щёки. Плач сотни разодетых в белые одёжи дев, заламывающие руки передо мной. Здания всего за один шаг меняющие до неузнаваемости внешний вид. Монах в серой рясе провожавший нас крестным знаменьем, из глаз которого текли чёрные слёзы. Стая собак с человеческими глазами, вой и лай которых нёсся ещё долго вслед. Улицы и мостовые под ногами то из грязи, то из брусчатки, то из асфальта, а то и вовсе – раскалённые угли новорожденной земли. А звёзды! Какие звёзды озаряли нашу дорогу из жёлтого кирпича! Млечный путь, такой, какой и не увидишь даже в самую чёрную ночь. И так быстро, как вспышки, падающие жёлтые, сиреневые, красные, голубые, синие звёзды…

Я видела всё и вся. И не могла остановиться, чтобы не смотреть. Не могла закрыть глаза, настолько невозможно было то, что видела. С каждым шагом всё больше и больше понимаю – брось меня Элли, не вышла бы отсюда живой. Это просто невозможно, настолько всё ярко, настолько всё необычно и чуждо. Я не чувствую опасности, но знаю, что она на каждом шагу. Это ясно как день. Только вера в медиума позволяла мне идти за ней. Только сомнения в том, что блёклое воспоминание о табличке поможет мне вернуться. Я доверяю слепо. Но иначе нельзя.

– Всё, – выдыхает девушка, замирая, как вкопанная.

До башни ещё так далеко! Она, как копьё, пронзающее свинцовое небо, виднеется вдали. Меня удивила остановка, но и подарила возможность отдышаться, немного прийти в себя после столь головокружительной прогулки.

Мы остановились в лете. В районе, очень сильно напоминавшем Патриаршие пруды, однако в более старом виде. Удушающий зной да низкие тёмные-тёмные тучи, высветляющие далёким солнцем до желтизны листву склонившихся над водой деревьев. В воздухе разлит неприятный гнилостный аромат низины и болот. Липкий пот тонкими каплями спускается между лопаток, оставляя за собой зудящий след. Волосы завились в мелкую кудряшку, одежда сменилась на лёгкое совсем детское платье и босоножки с разболтавшимся ремешком. В голове пронеслись туманные воспоминания из детства. Лето, первая жара, велосипед и наперегонки до речки… боже, это было так давно!

– Почему мы остановились? До башни ещё далеко!

– На самом деле один шаг, – ответила она, не двигаясь с места и не давая сделать это мне. – И его сделаешь только ты. Но прежде послушай меня очень внимательно. Ты ненадолго окажешься наедине со своим братом. Минут двадцать максимум. Будь готова к тому, что он откажется. Будь готова к тому, что он захочет помешать уйти. Как заподозришь неладное, вспомни ту зацепку и уходи. Я это почувствую и пойду за тобой, поняла?

– Да, – в горле моментально пересохло. – А если он согласится?

– Тогда бери его за руку и следуй за своим символом, – Элли развела руки. – А я последую за вами.

– Это так работает?

– Изнанка – это мир иллюзий. Мир фантазий. Какие-то плотные, какие-то фантасмагоричные, а какие-то выглядят совсем как настоящие. Изнанка является отражением своих обитателей. И выглядит так, как они хотят.

– Да-да…

Она говорила, но я почти не слышала, о чём. В голове стоял невыносимый гул, хотелось выключить всё и забыться. Невыносимая дорога. Невыносимая жара.

– Тогда удачи, – ответила она, увидев моё состояние. – Иди.

***

Это был кабинет отца. Старый деревянный стол с дорогой лакировкой, придающий ему тёплый оранжево-красный цвет. Центр покрыт тёмным сукном, а по бокам вплоть до ножек спускается причудливая узорчатая вязь, заканчивающаяся изгибом в виде хвостов рыб. Отец очень гордился своей покупкой, он считал, что этот стол придаёт ему солидности, хотя на самом деле выглядел скорее аляповато, учитывая остальную обстановку комнаты.