Эти нарушения, безусловно, касающиеся здоровья людей, вкупе с данными советской и зарубежной научной литературы о возможных неблагоприятных эффектах воздействия перфторуглеродных соединений на организм человека, и послужили основанием для возбуждения Прокуратурой СССР 5 марта 1987 года уголовного дела.
Если перечисленные нарушения можно отнести за счет неосторожности и халатности отдельных должностных лиц ИБФ АН СССР и клиник, то другие нарушения являются умышленными.
Так, начальник ГВКГ им. Н.Н. Бурденко генерал-майор медицинской службы Крылов и начальник лаборатории вспомогательного кровообращения и искусственной оксигенации того же госпиталя полковник медицинской службы Мороз совместо с разработчиками препарата, в нарушение всех норм и правил, самовольно изменили упаковку и вместо стеклянных флаконов стали применять пластиковую — "Компопласт-300". При этом они не изучили последствия взаимодействия компонентов препарата с материалом контейнера и изменения его свойства. Препарат, упакованный в эти контейнеры, указанные лица применяли в лечении больных, в том числе и раненых в Афганистане (разрешение на использование неопробированного препарата в ДРА никто не давал). Проведенными в ходе следствия тремя судебно-химическими экспертизами установлено, что в массу препарата из материала контейнера попадает "диоктилфталат", органическое вещество, отнесенное к группе токсичных.
В институте хирургии им. А.В. Вишневского заведующий отделением сосудистой хирургии профессор Покровский, столкнувшись со случаями тяжелых реакций больных на введение "Перфторана", решил совместно с Белоярцевым провести своеобразное "научное исследование". Пытаясь выяснить, какой именно компонент препарата вызывает реакции больных, дал разрешение сотруднику ИБФ АН СССР Азизову вливать им внутривенно один из компонентов — "Проксанол" и, заведомо не зная результатов, наблюдал за состоянием больных.
Кроме того, установлено, что представители клиник, занимавшиеся изучением препарата, в своих отчетах об испытаниях существенно искажали данные, в целях благоприятных статистических результатов, свидетельствующих о "несомненной эффективности и чудесных свойствах" "Перфторана". В отчете Главного военного госпиталя и в материалах дела имеются данные полковника Мороза о введении "перфторана" 122 раненым в Афганистане, из которых умерло 14 человек. В итоге же кропотливого поиска историй болезни этих лиц, удалось обнаружить лишь 64, из них в первые дни умерло — 27 человек. Этот факт резко меняет статистические показатели.
В Институте хирургии им. А.В. Вишневского во многих историях болезни лиц, которым якобы вводился "перфторан", нет записей об этом, а лишь указано, что применялась эмульсия перфторуглеродов. Однако, что эта за эмульсия и каков ее состав фармакологическому комитету М3 СССР известно не было, и он какого-либо разрешения на такое применение не давал.
В отчете Всесоюзного научного центра хирургии фигурировало 50 больных, которым вводился "перфторан", а при проверке оказалось, что таких больных — 29.
Согласно протокола Фармкомитета М3 СССР в клинике 2-го Московского медицинского института, на кафедре детской хирургии "перфторан" должен был применяться на детях старшего возраста. В действительности врачи этой кафедры и ее руководители вливали этот препарат детям в возрасте нескольких дней, 1 года, 1,5 лет, трех лет и т. д.
Как известно, клинические исследования, выполняемые на людях, затрагивают самые сокровенные права человека — право на здоровье и жизнь. Поэтому в интересах больного, но с его согласия, а в отношении больных, не достигших шестнадцатилетного возраста, и психических больных с согласия их родителей, опекунов или попечителей врач может применять новые, научно-обоснованные, но еще не допущенные к всеобщему применению методы диагностики, профилактики, лечения и лекарственные средства. Об этом подробно сказано в ст. 34 "Основ законодательств Союза ССР и союзных республик о здравоохранении", от 19.12.69 г. и пунктах 9 и 11 "Хельсинской декларации", предусматривающих обязательный порядок получения такого согласия. Однако эти требования врачами вышеуказанных клиник — игнорировались.
Именно эти и другие нарушения, а не оценка научных результатов по проблеме "перфторана”, являются предметом расследования. Описанные мною факты не имеют ничего общего с научной работой в истинном смысле этого слова. Они противоречат принципам гуманизма, не укладываются в рамки понятий о человеческой порядочности и исконно присущей российским ученым щепетильности в вопросах, касающихся здоровья людей. Единственное название, которого заслуживают эти действия медиков и некоторых ученых из ИБФ АН СССР — это экспериментирование на больных Людях.
Таким образом, вывод по этим статьям в целом можно сделать один — это тенденциозные публикации, не имеющие ничего общего с попытками объективного освещения в уважаемых изданиях проблемы создания в СССР перфторуглеродного кровезаменителя и хода предварительного расследования по названному выше уголовному делу. Эти публикации дезинформируют широкие круги общественности. В противном случае было возможным осветить указанную проблему, изложенную в Заключении межведомственной комиссии, созданной решением бюро Отделения биохимии, биофизики и химии физиологически активных соединений АН СССР от 26 декабря 1988 г., которая пришла к выводу, что в настоящее время как в стране, так и за рубежом, препарата кровезаменителя, пригодного для клинических испытаний, не существует. Кроме того, эти вопросы исследовались и в Свердловском райнарсуде г. Москвы, где слушалось гражданское дело по иску следователя Яковлева А.Ю. к журналу "Огонек" о защите чести и достоинства. Это заседание суда, на котором присутствовали некоторые корреспонденты, записывалось на кинопленку операторами телевизионной программы "Время". Когда же 18 января 1990 года суд вынес решение в пользу истца, а не тех лиц, действия которых являются предметом расследования уголовного дела и потребовал редакцию журнала "Огонек" опубликовать в месячный срок опровержения статьи Рыскина "Голубая кровь — открытый финал", последняя ограничилась простой отпиской о том, что в настоящее время это невозможно по техническим причинам, хотя решение данного суда уже вступило в законную силу.
Следствие по делу продолжается. Установлено, что "перфторан" был введен около 700 больным и раненым в четырех городах Советского Союза и двух медицинских госпиталях, ограниченного контингента советских войск в Афганистане, причем, более трети из них — умерли.
В настоящее время по делу проводится судебно-медицинская экспертиза, назначенная 20 апреля 1987 года из комиссии экспертов в составе 25 специалистов, которая должна решить имеется или нет причинная связь между введением "перфторана" больным и раненым, их болезнью и смертью. Задержка в получении экспертного заключения и повлияла на длительность расследования настоящего уголовного дела.
О дальнейшем ходе расследования дела и его окончании будет дана дополнительная информация через вашу газету.
28. И стынет " Голубая кровь”. Интервью с Г. Иваницким
А. Рыскин
(Газета "Megapolis Express”, № 3, 1990 г.)
Пятый год не утихают страсти вокруг "голубой крови". Чем дальше тянется эта трагическая история — тем больше возникает вопросов. Давно уже нет в живых создателя препарата перфторан профессора Феликса Белоярцева. Заступившийся за доброе имя погибшего профессора Генрих Иваницкий, руководитель программы по созданию кровезаменителя, давно уже снят с постов директора Пущинского центра АН СССР и директора Института биологической физики. Исключенный из партии постановлением Серпуховского ГК КПСС, в минувшем году он был вьщвинут коллективами многих академических учреждений кандидатом в народные депутаты СССР. В последние годы он не обойден не только вниманием прессы, но и неустанной опекой компетентных инстанций. Отлаженный следственный механизм, раз закрутившись, уже не может остановиться. Уголовное дело в Прокуратуре СССР, начатое несколько лет назад по факту нарушения правил клинических испытаний препарата перфторан, по сей день не закрыто. Число людей, втянутых в орбиту этого "дела", с каждым годом растет, но Иваницкий, бесспорно, остается и сегодня мишенью № 1. Однако можно сказать: он сумел устоять в этом следственном марафоне.
