Страстным антикрепостническим пафосом полны и первые рассказы Лескова о жизни крестьян: «Погасшее дело», «Разбойник», «Язвительный». А в «Житии одной бабы», повествующем о подвижнической – потому и «житие»! – жизни крепостной, этот пафос приобретает трагическое звучание.

В 1861 году Лесков приезжает в Петербург. Здесь он активно включается в литературную жизнь эпохи: публикуется в «Отечественных записках», в газете «Русская речь», издаваемой в Москве популярной в те годы писательницей графиней Е. В. Салиас де Турнемир. Когда Лесков в середине года переезжает в Москву, она поручает ему вести «внутреннее обозрение».

Лесков с самого начала сближается с А. С. Сувориным, постоянным сотрудником и секретарем редакции «Русская речь». Суворин в ту пору разделял общедемократические убеждения, и между Лесковым и Сувориным складываются дружеские отношения.

Лесков, став членом кружка Е. В. Салиас, завязывает знакомства с виднейшими профессорами Московского университета – Ф. И. Буслаевым, H. С. Тихонравовым, С. М. Соловьевым. В ее салоне он встречается с И. С. Тургеневым, знакомится с поэтом А. Н. Плещеевым, писателями новой, разночинной, волны В. А. Слепцовым, А. И. Левитовым.

В «Русской речи» появляются статьи Лескова, в которых он впервые называет себя постепеновцем и противопоставляет свою, довольно умеренную, позицию радикально настроенным сотрудникам «Современника».

Летом в Москву приезжает жена Лескова, Ольга Васильевна, с которой он практически разошелся еще в Киеве. Между супругами вновь разгораются ссоры, вспыхивают распри, в которые вмешивается Салиас и члены ее кружка. Тогда Лесков порывает с редакцией и переезжает в Петербург, где начинается его постоянное сотрудничество с ежедневной газетой «Северная пчела», где он регулярно пишет передовые статьи.

По поводу полемических передовиц «Северной пчелы» Г. З. Елисеев, ведущий публицист «Современника», заметил, что в них «высказалась» «сила <…> еще не нашедшая своего собственного пути» и что «при большей сосредоточенности и устойчивости своей деятельности <…> она найдет свой настоящий путь и сделается когда-нибудь силою замечательною».

Этот доброжелательный, если иметь в виду выпады Лескова против «Современника», и прозорливый отзыв ставит литературное будущее Лескова в зависимость от выработки определенных и глубоких взглядов, свободных «от веяния кружка, интересов минуты».

Елисеев Г. З. предугадал то основное в позициях зрелого Лескова, что будет отличать его от других писателей – независимость от господствующих учений, признанных доктриной. И автор первой биографии Лескова очень точно назвал ее: «Против течений». В то же время Г. З. Елисеев предостерег начинающего писателя от ограниченности его мировоззрения, от стихийности демократизма, какой отличалась разночинная литература. А с ней все теснее смыкается Лесков.

Одним из зачинателей этой литературы стал Н. В. Успенский.

В рассказах, очерках и сценах Н. Успенского, В. Слепцова, Н. Помяловского, Ф. Решетникова образ простолюдина рисовался в традициях и духе критического реализма.

Лесков уже в ранних своих произведениях изображал простой народ без каких-либо прикрас: это и бессмысленное – со страху «смертного»! – убийство беглого солдата («Разбойник»), и бестолковый бунт целого села, вспыхнувший лишь потому, что управляющий начал применять непривычно мягкие меры наказания («Язвительный»).

Писатели-разночинцы опирались в своем творчестве только на личные впечатления и наблюдения, они цепко держались реальности, не выверяя виденное какой-либо системой общих взглядов. Они передавали «интенсивное чувство интенсивной тяготы» (по словам А. Н. Пылина, беллетриста-народника), хорошо им известное и самими пережитое. И в жизни простолюдинов они воспроизводили по преимуществу те явления и ситуации, на которые прежде всего и реагировал сам простой человек, – беспросветную нужду и полное бесправие.

С другой стороны, миропониманию стихийных демократов недоставало последовательности и цельности. Так, Г. И. Успенский о своих соратниках по литературе шестидесятых годов писал: «Даже малейших определенных взглядов на общество, на народ, на цели интеллигенции ни у кого решительно не было». Н. Успенский не разбирался в программе «Современника», куда его привлек Некрасов. Проявляя непоследовательность и колебания, они при всем их органическом, природном демократизме, нередко оказывались в лагере противников демократии, что очень скоро случилось и с Лесковым.

Не выработав твердых, последовательных взглядов на общество, на отношения между социальными и политическими силами, определяющими перспективы его развития, они не были подготовлены к тому, чтобы группировать, как требовал того Добролюбов, отдельные факты жизни, чтобы «соображать», как учил Салтыков-Щедрин, то или иное явление с общим ходом жизни. А без такого «соображения» трудно было создать цельную картину жизни, без этого литература была обречена на «осколки», как писал о жанре произведений Н. Успенского Чернышевский. И действительно, разночинная литература шестидесятых годов не поднималась, за редким исключением, выше отдельных, разрозненных картин и сцен, нередко натуралистических.

Летом 1862 года русское общество переживает трудное время. В Петербурге вспыхивают пожары, и правительство, инкриминируя их нигилистам, приостанавливает издание «Современника» и «Русского слова», арестовывает Писарева и Чернышевского. Впечатлительный Лесков, по его собственному признанию, «бежал из России», когда его статья о пожарах, весьма не четкая в определении их причин, вызвала гневную реакцию со стороны демократической прессы.

Через Вильно (Вильнюс) Лесков добирается до Львова, живет некоторое время в Кракове, старой столице Польши, потом в Праге, в Париже. Он намеревается попасть в Лондон, к Герцену, «жарким поклонником» которого был с юности. Но что-то помешало этому плану, иначе, вероятно, у Герцена Лесков встретился бы с Достоевским.

Из Парижа Лесков шлет корреспонденции в «Северную пчелу», здесь же возникает у него и замысел повести «Овцебык». Ее герой, разночинец Василий Богословский, после неудачных попыток поднять восстание приходит к горькому выводу: «Да, понял ныне и я нечто, понял… Русь, куда стремишься ты?.. Некуда идти… Никто меня не признает, и я сам ни в ком своего не признал».

Лесков вернулся в Россию в марте 1863 года и в следующем году начинает публиковать свой роман «Некуда». Воспринятый демократической критикой и общественностью как антинигилистический, он сыграл в судьбе писателя злополучную роль.

Нигилизм – это движение передовой молодежи, направленное против умственного и нравственного угнетения личности. Нигилисты отстаивали свободу, независимость от всего, что считали ветхозаветным. Горький отмечал еще и такую черту в нигилистах, как «юношески дерзкое желание сразу, одним махом, порвать все связи с прошлым страны». Наиболее полно и согласованно во всех своих элементах нигилизм выразил Писарев, а его радикальную сторону («сразу», «одним махом») – Варфоломей Зайцев, критик и публицист того же журнала, «Русское слово».

После появления тургеневских «Отцов и детей» слово «нигилист» стало кличкой, вошедшей в обиход и толкуемой подчас слишком расширительно. Например, М. Н. Катков и сотрудники его предельно консервативного журнала «Московский вестник» нигилизмом считали чуть ли не все направления революционно-демократических идей. К такому пониманию нигилизма склонялся в пылу полемики с «Современником» и Лесков. Впоследствии это приведет его к идейному сближению с Катковым.

Первые главы романа «Некуда» появились в журнале «Библиотека для чтения». Там же в течение 1864 года печатались и очерки Лескова «Русское общество в Париже», где он категорически настаивал: после отмены крепостного права в России революции «не надо». Полемические выпады против революционных демократов со страниц этих очерков перешли в роман, став его антинигилистической составляющей.

Необходимо заметить, что антинигилистическая беллетристика в общем литературном потоке той поры занимала довольно заметное место: это и «Взбаламученное море» (1863) А. Ф. Писемского, и «Панургово стадо» (1869) В. В. Крестовского, и «Бродящие силы» (1867) В. П. Авенариуса. Но «антинигилистический» не значит «антихудожественный». Например, антинигилистический роман А. Ф. Писемского «В водовороте», появившийся почти одновременно с «Бесами» Ф. М. Достоевского, восхитил и H. С. Лескова, и Л. Н. Толстого, а роман «Бесы» высоко оценил за его художественные достоинства М. Горький. В то же время роман Лескова «Некуда» он ставил вне художественной литературы как «книгу прежде всего плохо написанную». Одним словом, антинигилизм – категория идейная, а не эстетическая, антинигилизм – тенденция, а не художественная несостоятельность.