Он смыл пену, вытерся и обернулся полотенцем под вопросительный взгляд жены, которая так и стояла в перчатках. Это она еще защитный экран в лаборатории, устроенной в одной из спален их просторного, деревянного дома, сняла. А так вид у нее далеко не обычный для хранительницы очага. Джеки совершенно не волнует тот факт, что у нее с готовкой паталогическая несовместимость. Где-то на подсознательном уровне, который не сотрешь, не поправишь, приготовление еды воспринимается занятием примитивным, даже постыдным для ученого ума. Как только кастрюлька с геркулесом оказывается на плите или сковорода с яйцами или просто яйца в воде, то каким-то непостижимым образом это обстоятельство напрочь выветривается из ее хорошенькой головки. После последнего пожара на семейном совете Джеки была освобождена от готовки пожизненно, и если бы русскую женщину это могло как-то огорчить, то дочь повара и спившейся поэтессы восприняла это спокойно, как должное. В ее семье готовил или приносил еду отец.

В остальном же Джеки большая умница и чистюля: всё отмыто, наглажено, цветы посажены, ягоды политы, ребенок под присмотром, график кормления куриц соблюден. Когда Ивана нет дома, она съедает пару тостов утром и столько же с копченым мясом вечером. Худенькая, симпатичная брюнетка с синими глазами подняла правую бровь, настаивая на объяснениях.

– Он остался без матери и скоро бы погиб.

– Не все выживают, – мягко сказала Джеки, настаивая на том, что это не аргумент.

– Не все погибают, – парировал Иван, – на днях по телевизору показывали егеря на севере и его медвежий приют. Попытаюсь связаться с ним и пристроить Потапыча. Дадим ему шанс вернуться в лес вот таким здоровяком, – он поднапряг богатырский торс и бицепсы и пошел на Джеки, выставив вперед сначала правое плечо, потом левое, потом снова правое и левое. Джеки попыталась сдержать улыбку, еще чуть-чуть попыталась, еще немного, с любимого мужа спало полотенце, и стена рухнула: – Ну что ж. Попробуй, – согласилась она, плотоядно оглядела мужа и спросила: – Ты сильно устал?

Иван устал сильно. Дав указания подготовить к ужину овощи и достать куриные тушки размораживаться, на скоро перекусив и рассказав, как делать молочную смесь и как кормить медвежонка, проигрывая неравный бой сну, он поднялся на чердак. Здесь они устроили огромную спальню, где отсыпаются после суток. Внизу днем не выспишься: дом живет, к Ане приходят подружки, а тут создается ощущение уединенности. Круглое окно всегда зашторено. Огромную кровать бывший мебельщик спроектировал, затащил сюда по частям и собрал сам, и только голова коснулась подушки, сон навалился и утащил капитана Суровина в царство освежающего, целительного сна. Проснулся он от скрипа чердачной двери. Горел настенный светильник. Джеки легко шагая села на кровать, что-то хлюпнуло, запасло массажным маслом, она забралась на спину мужа и начала гладить и перекатывать под тонкими пальчиками «шкуру» на его широкой спине и ласково прошептала: – Просыпайся, доходит шесть. Скоро мой автобус.

– Ага, – подал голос Иван, не спеша подниматься и наслаждаясь приятными прикосновениями. Джеки глубоко вдохнула и глубоко выдохнула.

– Говори, – сделав паузу на осмысление, предложил Иван, уже примерно понимая, о чем пойдет речь.

Джеки снова вздохнула и начала издалека.

– У Нины хороший садик. Всё организовано. Готовит вкусно: титьки выросли, скоро живот отрастет. Сестра на пианино играет: занятия музыкой очень полезны для детей, еще есть ночные смены…

– Значит, теперь Нина стала хорошей?, – сделав вид, что не понимает к чему всё это идет, спросил Иван. Джеки ущипнула его за бок и возмущенно выпалила: – Меня устраивает, как она присматривает за нашим ребенком, меня не устраивает, как она присматривается к моему мужу. Сегодня я сдаю Семен Семеновичу топографическую анатомию, – произнесла она последнюю фразу и поморщилась, – Юрков говорит скоро могу ассистировать хирургам, только нужно больше смен.

Иван повернулся и мягко сбросил жену на кровать, чтобы видеть ее лицо.

– Хирурги нужны, – сделала последнюю попытку Джеки.

– А Ане нужна мама, это будет не семья, если ты выйдешь в смену.

Иван залюбовался женой, погладил ее щечки, провел рукой по волосам и мягко прикусил за подбородок.

– Ты и так добытчица. Варишь мыло, кубики для стирки. Вся Иста несет свои карточки, можно и расшириться, переехать в сарай.

В мягком, теплом свете светильника с восточным орнаментом, оставшимся еще от прошлых хозяев дома, синие глаза Джеки засияли теплым золотом, она неподражаемо мягко улыбнулась и сказала: – В детстве, когда родители ссорились…из-за денег, из-за долгов, из-за долгов за выпивку, я представляла, что вырасту и решу все-все их проблемы, и мы будем счастливы. Счастье представлялось ярким и однозначным. Чтобы были деньги, надо их заработать. Они были так рады, когда мне дали стипендию. Я подумала, что наверняка иду по верному пути, хотя, наверное, тогда они были рады за меня, а не за себя. Мир изменился, а я осталась прежней и хочу зарабатывать, зарабатывать, зарабатывать, чтобы ощутить то острое, насыщенное счастье, а оно вот здесь уже, растеклось по дому теплом тихо и незаметно.

Джеки потянулась и поцеловала мужа в губы, чувствуя, как волнительно мужские руки задирают коротенькую сорочку.

Через час она накинула легкий плащик и вышла к больничному автобусу, который увез ее на целые сутки. Имея близкое к медицине образование, сообразительность и хорошую память, она быстро «выросла» из санитарки до медсестры хирургического отделения. По законам нового времени, работать должны все, нужно отработать хотя бы двадцать четыре часа в неделю, иначе останешься без карточек, и могут принудительно заставить отрабатывать положенное время. Больница находится в соседнем поселке и рассчитана на все ближайшие поселки и деревни. Раньше там находился военный госпиталь и рядом санаторий.

Проводив жену, Иван заступил на спокойное, домашнее дежурство. Первым делом покормил кур, потом себя и дочку свежим омлетом и салатом из первых огурцов и зелени. Худенькая, как и положено быть детям в ее возрасте, Анюта доела свою порцию омлета и два не мытых огурца, хлопнула ресницами и сказала: – Пошли медведя кормить! Пошли. Можно Полину и Катю позвать?

– Потапыч, – вспомнил Иван. После крепкого сна и приятного пробуждения, он как-то даже забыл о нем.

– Пап, можно девочек позвать?

– Зачем девочки, у нас молоко есть.

– При чем тут молоко? Девочки посмотрят, как мы кормим медвежонка.

– Нет, – коротко ответил Иван.

– Почему? Ну, пожалуйста, – заканючила девочка, глядя такими же как у Ивана светло-карими с коричневыми, темными лучиками глазами.

– Ааааааа, – подумал капитан Суровин, – знаю я тебя, раз дал слабину, потом еле отучил или даже может еще и не отучил просить и выпрашивать и вслух сказал: – Приказы вышестоящих по званию не обсуждаются, а у тебя, Суровина Анна, еще даже звания нет.

– А это был приказ?, – зазвенел детский голосок.

– Да.

– Хорошо, – согласилась Аня, – но кормить-то все равно нужно. Дай, пожалуйста, десерт. Мы с мамой днем десерт купили.

– Десерт, – протянул Иван и открыл холодильную камеру. Эти дети не знают вкуса шоколадных конфет, и шоколада, и какао, а скоро истечет срок годности последних кофейных зерен для взрослых. Эти вкусы канут в лету вместе с красной рыбой, соей, черным чаем, коктейлями, газировками и многими другими продуктами. Аминь, друзья: их будет не хватать. Мороженое производят в соседнем поселке и продают в килограммовой, пластиковой таре, оттуда же везут творог, кто его вообще покупает загадка, и любимую детскую вкусняшку – молочные сырки. Сырки продают в таре по полкило. Иван отрезал два кусочка, полил сиропом из прошлогоднего варенья и протянул ребенку. Ребенок громко облизался и погладил себя по животу. Иван сладкое не любит и этих восторгов не понимает. Надеясь быстренько покормить младшего, пока старшенькая занята, он здорово просчитался.

Во дворе Джеки поставила над ящиком пляжный зонт, защищающий зверя от перегрева, поставила маленькое ведро с водой и зачем-то насыпала опилок. Не курица ведь: опилки нацеплялись к медвежьей шкуре. Потапыч оказался Потапычем, то есть мальчиком, просто раньше разглядывать было некогда. Как только были убраны опилки и разведена смесь, как будто из воздуха материализовалась Анечка и сказала: – А ты что меня не позвал? Можно покормить?