— Что это? — Он сужает свои остекленевшие глаза. — Что ты наделал?

— Ты был злым, Барон, — говорит Колтон в маленький микрофон, прикрепленный к его планшету. Голос звучит из маски Леви, когда он зловеще стоит перед Бароном. — Так много причин, чтобы попасть в список непослушных Санты.

Барон насмехается, его взгляд укоряет меня. Его зрачки расширены от экстази, которым его накачали в джентльменском клубе, и настроение раздраженное. В его организме все еще достаточно наркотика, чтобы ослабить его сдержанность, что делает его более склонным к реакциям.

— Леви, — говорит Барон. — Это ты, не так ли, мой мальчик?.

Он не отвечает.

Я немного удивлена, что он так быстро сообразил, даже с его мозгом, одурманенным ночными возлияниями и наркотиками, которые официант подсыпал ему в напиток.

— Это некрасиво с вашей стороны — похитить вашего дядю и отвести его в одну из ваших комнат пыток. Меня связали.

Он не был связан. Мы только накинули на его руки нейлоновую веревку для скалолазания. Остальное сделал его разум под воздействием наркотика.

Рот Барона искривился в болезненной, гордой улыбке.

— После всего, что я для тебя сделал, чтобы скрыть твои склонности к насилию? Хотя у тебя есть все необходимое, чтобы продолжить мое наследие. Мой достойный сын.

Леви срывает маску Санты, отказываясь от плана.

— Я не твой сын.

Рука Рэна скручивается в кулак, слышен треск костяшек. Он протягивает руку, чтобы остановить меня, когда навожу палец на кнопку, чтобы закончить трансляцию раньше времени.

— Еще нет, — тихо говорит он. — Нет, пока мы не получим то, что нам нужно.

Барон смеется.

— О, но разве ты не видишь? Ты есть. Ты — Левиафан Астор, созданный моей рукой во всех отношениях. Ты идешь по пути, который я проложил перед тобой, чтобы привести тебя к величию. Чтобы привести тебя к тому дню, когда ты примешь то, что не можешь отрицать: это... — Он поднял руку, демонстрируя позолоченное кольцо на пухлом мизинце с парой скрещенных ключей. — Это то место, где вы должны быть. Альтернативы нет.

— Нет, — рычит Леви. — Ты не понимаешь, старик. С тобой покончено.

— Тогда продолжай. — Барон забавляется. — Ты протащил меня через весь город. Займись тем, что ты приготовил, пока я не вышел за дверь невредимым.

— Ты человек на вершине мира, — пробормотал Леви.

Барон высокомерно пожимает плечами.

— Я взобрался на вершину.

Сдерживаю фырканье. Конечно. Взрывая все на своем пути, чтобы покорить ее.

— На спинах других, — Леви наклоняется к лицу Барона.

— Восхождение, запятнанное кровью.

— Не бывает успеха без небольшого кровопролития. Так устроен мир. Именно так Асторы строили нашу империю на протяжении многих поколений. Мы ищем слабых и забираем то, чего они не заслуживают. Мир вознаграждает тех, кто достаточно силен, чтобы взять то, что они хотят. Carpe regnum. Вот к чему я стремлюсь.

Гордая ухмылка Барона вызывает тошноту, а от его слов у меня сводит живот.

— Вы и ваши друзья знаете, насколько это правда, не так ли? Они тоже здесь?

Он ищет в темноте по краям фонарей, направленных на него, и из ниоткуда издает леденящий душу смех. Рэн сердито бормочет себе под нос, а Джуд скрещивает руки.

У Колтона сжимается челюсть.

— Он еще более жуткий под кайфом от Молли.

Леви возвращает себе внимание.

— У тебя нет чести. Все, о чем ты заботишься, это твоя власть. Я не успокоюсь, пока не лишу тебя ее.

Барон фыркнул.

Пожалуйста. Ты говоришь как Натан. Такой чертовски благородный, с его кровоточащим сердцем. Как забавно это получается, учитывая, что именно я воспитывал тебя после его смерти. Он почти не повлиял на тебя, но ты все равно думаешь так же. Жаль. В любом случае, делайте то, что должны. Ты не можешь остановить меня, и не похоже, что у тебя хватит духу убить. Он точно не смог, пока я не добрался до него первым.

— Он был твоим деловым партнером. Твоим лучшим другом. Зачем было организовывать похищение его жены и сына? Меня? — огрызнулся Леви. — Мне было всего семь лет, ты, чертов монстр. Всего лишь гребаный ребенок, но я был одноразовым. Моя мама была одноразовой, пока ты добивался своих целей. Это то, что ты намереваешься передать мне как своему законному наследнику?

Барон становится раздраженным, его настроение быстро меняется, его ингибиторы находятся во власти воздействия MDMA. Он хватается за подлокотники кожаного кресла с высокой спинкой, отправляя нейлоновую веревку на пол с тихим шелестом, и издает раздраженный звук.

— Твой отец был беспросветным трусом. Вот почему он должен был уйти. — Гневная слюна Барона загорается на свету. — Я должен был взять управление в свои руки. Он был слишком бесхребетным, чтобы повести нашу компанию туда, куда она действительно могла пойти. Выкупить его было слишком просто. — Он дергает головой. — Правда, похищение прошло не по плану. Но я достиг своей конечной цели, как только твой отец исчез из поля зрения. Я всегда добиваюсь своей цели, парень. Ты уже должен это хорошо знать. Я приобрел несметные состояния других людей, слишком глупых, чтобы удержать свои активы силой, и расправился с множеством таких, как твой отец, которые пытались встать на моем пути. Несмотря ни на что, я поднимусь на вершину.

Подобно падению Мортимера после вечеринки на яхте, стоимость акций Astor Global Holdings стремительно падает на моих глазах, когда цифры обновляются в окне, открытом рядом с трансляцией, пока он хвастается всем, что он сделал.

Победа горит во мне сильным, ярко пылающим пламенем, которое никогда не погаснет. Он больше не может прятаться за своими деньгами или именем. Его зловещая жадность открыта. Мир увидит его таким, какой он есть на самом деле — паразитом, которого нужно уничтожить.

Плечи Леви складываются в жесткую линию.

— А твоя сестра?

Черты лица Барона искажаются безжалостным смехом.

— Слабая. Жалкая шлюха. Твоя мать была такой же слабой, как и твой отец. Она не смогла справиться с простым похищением и поддалась своему жалкому уму. Если бы она этого не сделала, я бы сам рано или поздно лишил ее жизни.

Со смертоносным ревом Леви вонзает свой клинок в стол между ним и дядей.

— Они изнасиловали ее. — Его рык смертоносен. — И это твое великое наследие? Это стандарты для carpe regnum? Гребаный бред.

Айла издает слабый, болезненный звук, держа руку на сердце. Я протягиваю руку и сжимаю ее колено в знак поддержки.

— Сейчас же, — приказывает Рэн тихим, жестоким тоном.

Сузив глаза от ужаса и отвращения, я резким нажатием клавиш включаю свет в комнате, показывая Барону, что он находится в своем кабинете, за своим столом, а не в каком-то удаленном месте, как он полагал. Он оглядывается вокруг в замешательстве, пока не понимает, что находится за студийным светом, который ослепил его — мы. Камеры.

— Нет. — Его глаза выпучиваются, а красное лицо бледнеет. — Нет, скажи мне, что ты этого не делал, что ты этого не делал, глупый мальчишка.

— Я не делал. — Категорично говорит Леви. — Ты сделал. Все, что я делал, это задавал вопросы. Правда прозвучала из твоих собственных уст, сукин ты сын.

— Нет, — повторяет он, на этот раз злее.

Человек, обуреваемый жадностью, который считает, что был неприкасаемым на самом верху, лишился своей власти.

На мгновение он застывает, затем в порыве действия роется в ящике стола и достает пистолет с беспорядочным криком, его сознание срывается. Мы все замираем, когда он размахивает оружием, крича в безумной ярости. Рэн, Джуд и Роуэн достают свои пистолеты и направляют их на него. Колтон ругается и тянется ко мне, чтобы прервать трансляцию. Он держит меня за спиной, крепко сжимая мое запястье, пока отводит нас все дальше.

— Не высовывайся, — приказывает он. — Я не позволю, чтобы с тобой что-то случилось.

— Ты не погубишь меня! — кричит Барон, не в себе. — Никто не отнимет это у меня!

Прицелившись в большие стеклянные окна от пола до потолка, он делает три выстрела. Стекло трескается, из центра зловещей паутиной разлетаются осколки, затем окно разбивается вдребезги. Он не успевает оглянуться, как вылетает через окно и падает с высотного офиса.