проливал крупней, чем град.

Или млел от умиленья,

съев слащавый сантимент,

сам плету стихотворенья

из красивых длинных лент.

Но обидно, что листая

современных мастеров,

будто сам себя пытаю —

жаль убитых вечеров.

Ни души, ни вдохновенья —

блеск и треск гремучих фраз.

За подобные творенья

высечь бы, да и не раз.

От врунов, глупцов, гундосов

тошно. Но им всем назло,

Есть Домбровский, Лихоносов,

Бондарев и Доризо.

Дорога в рай

Дни Рождества встречаю я

в тоске, как, в общем, и Россия.

Страна моя, печалия,

к нам не пришел наш Бог мессия.

В стенанье мечутся умы,

и чувства рвутся, как одежды,

цель, коммунизм, отвергли мы

и смотрим в завтра без надежды.

Мы наспех церкви золотим,

кресты на шеи понавесив,

и в яму все равно летим,

как крылья лозунги развесив.

Березы, звезды, мавзолей, —

все эти символы пустые

пожухли средь пустых полей.

Неуж вконец мы проклятые?

У нас своя дорога в Рай:

через убийства и мученья,

через чернобыльский сарай,

через иудины ученья,

через расстрелянных отцов,

через растерзанных пророков.

И вот пришли в конце концов —

и отшатнулися, потрогав.

Шестая часть планеты всей

стоит, растерянно взирая.

Подайте, люди, хлеба ей —

спасибо скажет, умирая.

Дурдом

На улице снег, одновременно дождь,

С трибуны приветливо машет нам вождь.

Мы все завопили зачем-то «Ур-ра!»

Дурдом всенародный — лечиться пора.

Еще разок

А ну, попробуем еще,

Последний раз, быть может,

Как бьется сердце под плащом,

Когда день славно прожит.

А ну, в последний, может, раз

Перо достанем с полки,

Напишем пару чудных фраз,

Как ночи нынче долги,

Как хорошо страдать любя

И быть любимым тоже,

Прощать за многое тебя

И быть с собою строже.

О том, как горько уходить

Из молодости к взрослым.

Как сложно в пару фраз вместить

Все, попрощавшись с прошлым.

Жажда

Пейте кровь из горла жертвы,

это полезно для вашего здоровья.

Смотрите, как она бледнеет,

зато на ваших щеках зажигается

                                         румянец.

Все тело наливается силой,

и вы уверенно идете к звезде,

что призывно мерцает на горизонте.

Она так прекрасна, как девушка

с нежной шеей,

          чья кровь так вкусна.

Засранец

Звоню на мир я, как звонарь,

Вдруг мир меня и впрямь услышит,

Пусть мыслящая, все же тварь,

Что ползает, летает, дышит.

Не царь природы я — прислуга!

На трон уселся самозванцем.

И обозвав меня засранцем,

Природа выдерет за ухо.

Замарашка

Ты некрасивая, почти что замарашка,

И как подросток угловата и худа.

Так отчего ж не сплю, вздыхая тяжко?

Любимая, полюбишь ли когда?

Ну кто тебя любить ещё так будет?

Стихи, улыбку, сердце, — на!

О счастье! Счастье! Вижу: любит

Неопытная, ранняя Весна.

Здесь

До чего бедна природа

поздней осенью у нас:

как неумная острота —

рот кривит и щурит глаз.

В поле — грязь, в лесу — сироты:

липы, клены и ольхи,

кучи, где живут народы