Первая бомба рванула на испытательном полигоне «Тринити» 16 июля 1945 года. Всё, теперь можно остановиться, передохнуть, стереть пот со лба. Но нет, тут как раз и начинается самое интересное. Лео Сциллард, тот самый, который заварил всю кашу с атомной бомбой (вот уж неугомонный еврей!), пишет петицию президенту Америки и распространяет её среди учёных и работников той самой лаборатории в Лос-Аламосе. Предлагает подписать её всем желающим.
С точки зрения, как бы получше выразиться, ответственного гражданина и патриота, петиция сия – сущий бред. Представляете, предлагает он бомбу на японцев не кидать, а пригласить японскую делегацию на тот самый секретнейший полигон. Рвануть ту самую дефицитную бомбу (а их всего-то две в загашнике). Ну и предложить закончить всё миром. Короче, начинается тут брожение умов. В том числе у самого главного атомного учёного Роберта Оппенгеймера. Типичные мучения либерала и интеллектуала. С одной стороны, очень хочется посмотреть, как там будет на самом деле. Так сказать, каков будет практический эффект. С другой стороны, понимаешь, что практический эффект будет в том, что поубивают не один десяток тысяч безвинных японцев. Короче, нормальный риторический вопрос «что делать?».
Это во-первых, а во-вторых, вокруг руководителя кругами ходят кучи его учеников и сотрудников с тем же вопросом: подписать – не подписать. И смотрят они учителю в рот. Кстати, отмечу, что среди учёных, пришедших к Оппенгеймеру с этим вопросом, был также Эдвард Теллер – будущий отец водородной бомбы. Так что лежит на Оппенгеймере теперь двойная ответственность – и за себя, и за других.
Короче, долго ли, не долго ли подумав, Роберт Оппенгеймер решает ничего не делать, ничего не подписывать, а также отговаривает других словами: там, мол, наверху, сидят умные люди. Они сделают всё правильно. Умные люди наверху сделали «всё правильно». 6 августа 1945 года первая атомная бомба с кодовым названием «Малыш» (Little boy) взорвалась над Хиросимой, мгновенно убив 70 тысяч человек. Вторая атомная бомба, «Толстяк», была сброшена три дня спустя, убив и покалечив 100 тысяч человек. Это чтобы японцы не сомневались: бомбы есть и намерения самые что ни на есть серьёзные. Японцы немного подумали, потому как какой-то важный японец высказал предположение, что атомные бомбы в Америке кончились, и можно воевать дальше. Но японские товарищи из другого лагеря – капитулянты – подвергли допросу с пристрастием какого-то американского лётчика, и тот «сознался», что видел на каком-то складе 100 атомных бомб. Естественно, что никаких 100 бомб в Америке не было, но третья бомба, предназначавшаяся для Токио, была готова 19 августа. Так что Его Августейшее Величество император японский поступил правильно. 15 августа император объявил о капитуляции. Так что крути-винти, соглашайся или сомневайся, но факт остается фактом: умные люди наверху сделали всё правильно. Войну закончили в 10 дней.
Сейчас очень принято стенать по поводу несчастных японцев и клеймить американскую бесчеловечность. Но лучше-ка задумайтесь. Идёт война, которую нужно закончить. 200 тысяч человек убили сразу, мгновенно. А что, было бы кому-то легче, если б убили два миллиона человек, но постепенно?
Собственно, тем же вопросом терзался и Роберт Оппенгеймер, чувствуя свою вину в произошедшем. Бомба всё-таки – его выпестованный «ребёнок». Тут Оппенгеймер испрашивает аудиенции у тогдашнего американского президента Гэрри Трумэна. Трумэн с удовольствием аудиенцию эту даёт, вероятно, полагая, что встреча будет приятной и продуктивной. Подымут по рюмочке виски за удачно обстряпанное дельце. Роберт изложит новые идеи по поводу ещё более крутой бомбы (слухи об этом уже ходят).
Оппенгеймер же, наоборот, с порога выдал, что чувствует, что у него руки по локоть в крови – явно намекая, что Трумэн в крови по горло. После чего Трумэн выставил Оппенгеймера из кабинета и наказал своим помощникам «этого сукиного сына не подпускать к Белому дому на пушечный выстрел». Впрочем, впоследствии Трумэн вручал медаль «За заслуги» Роберту Оппенгеймеру. Ну а Роберт Оппенгеймер, как всегда бывает у либералов и интеллектуалов, награду принял. Хотя это было слегка потом. А тем временем Оппенгеймера уволили с поста заведующего лабораторией (по сути – главы атомного проекта) и посоветовали поискать работу в другом месте. Впрочем, никакого сожаления Оппенгеймер уже не испытывал. Всё менялось на глазах. Той самой лаборатории с думающими интеллектуалами больше не существовало. Начался исход: уж слишком долго сидели ребята-учёные в пустыне Нью-Мексико. Тысячами увольнялись и разъезжались по городам и весям, откуда сорвались они четыре года назад, чтобы заняться невиданным, неслыханным проектом. Уходили, разъезжались, разлетались, унося при этом свои знания и доступы к секретнейшим секретам. Удержать секрет атомной бомбы более не представлялось возможным. И это был лишь вопрос времени, когда тайны атомной бомбы разлетятся по всему миру, когда рисунки, чертежи, схемы, документации найдут дорогу в Советский Союз.
Мы знаем лишь несколько фамилий американских шпионов, сработавших на Советский Союз. Чету Розенбергов – Юлиуса и Этель – усадили на электрический стул. Немецкого учёного Клауса Фукса – коммуниста, работавшего в Манхэттенском проекте – постигла более лёгкая кара. Англичане посадили его всего-то на 14 лет – учли смягчающие обстоятельства. Секретом атомной бомбы он поделился не только с СССР, но и с Англией. Впрочем, сколько же их было – успешных, никому не известных разведчиков, шпионов, резидентов и прочих бойцов невидимого фронта…
А теперь пора на другую сторону земного шарика – в Советский Союз. Впрочем, по дороге сделаем небольшую остановку в Германии. Интересно всё-таки знать, что там поделывали, как там поживали германские учёные-атомщики. Одним словом сказать? Пожалуйста. Говоря по-немецки – швах: ни хрена у них не получалось. Арийская физика дала маху. Даже «Майн Кампф» не помог. Кроме того, господин Гитлер не сильно-то жаловал товарищей учёных. Незачем они. Всех в армию, без разговорчиков: и плотников, и парикмахеров, и доцентов с кандидатами – «Дранг нах Остен!». Впрочем, оставшиеся под бронёй физики продвинулись не сильно далеко. Когда в 45 году американцы собирали к себе германских инженеров и учёных, они просто поражались, насколько же отстали, насколько же ничего толкового не знали немецкие учёные-атомщики. Они даже не знали, что ядерный реактор можно создать на графите, полностью сфокусировавшись на тяжёлой воде. Завод по производству тяжёлой воды в Норвегии взорвали англичане. Так что не было у немцев нужных компонентов и не было у них никаких шансов создать «вундер ваффен» (чудо-оружие), о котором так мечтал Гитлер в конце войны.
Ну а что же Советский Союз? О ядерных разработках на Западе, в том числе в Германии, знали. Даже делались некие попытки держаться на плаву. В 1943 году было издано секретное постановление правительства по поводу разработок в области ядерной энергии. Набрали с десяток учёных. Выдали фонды на продуктовые пайки, бумагу, чернила. Ну, собственно, и всё. Впрочем, стенать по этому поводу не стоит. Шла страшная война. Сталинград, Ленинград, Ржев, Курская дуга… Всё висело на волоске. Тут уж не до фантазий, не до жиру. Но пришел 45 год. Американцы продемонстрировали мощь атомной бомбы, и теперь вопрос атомного оружия стал уже вопросом выживания. Сможем ли создать атомную бомбу? Или следует снять шляпу и постоять в сторонке? Поэтому спустя лишь две недели после бомбардировки Хиросимы решением Сталина был создан Специальный комитет. Ну и, собственно, с этого момента начался обратный отсчёт длиной в четыре года, завершившийся взрывом первой советской атомной бомбы РДС-1.
Вначале руководить атомным проектом Сталин поставил Молотова. Молотов же быстро сообразил, что дело гиблое, и потому успешно отбрехался, переведя стрелки на Берию: я человек занятой – международная политика и прочее. А вот Лаврентий без дела сидит. Вот его бы, Берию, да с его энергией как раз бы на атомный проект. Сталин действительно глянул на недоумка Молотова. Вспомнил его замечательные достижения в виде пакта Молотова – Риббентропа, его гениальное изобретение – чудо-оружие «коктейль Молотова» и решил, что к кадрам надо относиться более ответственно. Берия действительно был если не самым разумным, то, по крайней мере, самым ярким и изобретательным человечком из окружения Сталина. Кроме того, он руководил теперь уже весьма опасной, даже для Сталина, организацией – НКВД. Так что Сталин поступил политически весьма разумно, отодвинув Берию от НКВД, подняв в должности, назначив на атомный проект и недвусмысленно намекнув, что проект сей есть не просто дело жизни, а дело жизни или смерти. Ну и, кроме того, такой замечательный опыт в деле строительства ГУЛАГа, перемещения людей в лагеря должен был пригодиться в грандиозном проекте атомной бомбы. Так что роль товарища Берии в деле создания атомной бомбы вам, читатель, приблизительно ясна: обеспечить в кратчайшие сроки всё нужное, начиная от сбора разведданных, кончая расстановкой столбов с колючей проволокой.
