Здесь было над чем подумать альпинистам, стремящимся выйти на купол. На высоте 5 500 м мы встретили одно из самых серьезных препятствий.
Я, как командир штурмовой группы, принял решение выбираться наверх по большой трещине, проходящей в куполе над скалами. А чтобы добраться до этой трещины, придется полазать по обледенелым скалам и пройти под навесом. Конечно, это нелегкая задача, но с ней необходимо справиться. Вспомогательная группа останется у подножия скал до тех пор, пока остальные не выберутся на купол.
Трудности встретились раньше, чем можно было ожидать. Обледенелые скалы оказались покрытыми толстым слоем рыхлого снега, в котором ледоруб не оказывал нужной помощи. На отлогих склонах мы проваливались в мягком снегу по колена. Но на крутой части гребня под сбросом я ушел в снег по пояс и очень медленно поднимался вверх, стараясь надежнее ставить ноги в кошках на лед и скалы, прикрытые глубоким снегом. Я вдавливал в снег левую руку до самого плеча, а ледорубом, находящимся в правой руке, пронизывал снежную толщу и старался нащупать штычком какое-нибудь углубление или трещинку в скалах, чтобы, отперевшись на ее края, создать дополнительную точку опоры. Когда у меня срывалась нога, я повисал на руках и опять царапал под снегом своими кошками гладкие скалы, пока зубья кошек не зацеплялись и появлялась возможность сделать новый шаг. Расстояние в 50 м я прошел за два часа, пробив снеговую глубокую траншею. Устав от такой работы, я значительно сбавил темпы продвижения. В то же время излишек самолюбия не позволял мне полностью осознать сложность положения, и я, не теряя уверенности, подбадривал себя такими мыслями Трудно, трудно, но все равно я здесь пройду. Вылезу наверх наперекор всему!
Следовавший за мною Тимашев начал зябнуть, видимо, он заболел. Превозмогая недомогание, он тщательно меня страховал, пропуская веревку через воткнутый в утоптанный снег ледоруб, но не мог побороть в себе чувство недовольства моей медлительностью. От длительного пребывания на краю трехкилометрового обрыва у него начала кружиться голова. Изредка он поглядывал вниз. Облака, спускаясь, закрыли долину Инылчека, но не могли скрыть огромную опасность в виде ледяного тысячетонного карниза над нашими головами и края пропасти в одном метре слева.
Вторая двойка - Рацек и Попов шли за нами вплотную по протоптанному снегу, мерзли и очевидно тоже молча досадовали на кажущуюся мою медлительность.
Под самым карнизом снега было меньше, обнажились белый лед и скалы. Я стремился скорее выбраться из глубокого снега. Тяжело дышал. Было жарко от длительного напряжения. Впереди виднелся торчащий изо льда черный скальный выступ, и очень хотелось скорее добраться до него и сделать хотя бы маленькую передышку. Вырубив десяток ступеней, наконец, подошел к выступу, сел на него верхом, забил повыше себя длинный ледовый крюк, привязался к нему и облегченно вздохнул.
Наконец-то стало возможным заменить заболевшего спутника и немного отдохнуть.
Через 10 минут Тимашев был внизу у подножия скал и привязался на веревку Летавета, а еще через 15 минут Белоглазов оказался на выступе рядом со мною и страховал меня во время обычного лазания по обледенелым скалам. Попов и Рацек догнали нас и также закрепились на выступе.
Забив еще один промежуточный крюк, я опять пошел впереди и вышел на 16 м вправо из-под ледяного навеса, попутно очищая скалы от ледяной корки. Поверхность скал, состоящих из серого мрамора, сильно разрушена, но все щели запаяны льдом. Когда понадобилось забить очередной крюк, я предпочел укрепить его в чистом льду.
Выход со скал в ледяную трещину был несложен. Но подняться снизу между двух ледяных стен было значительно труднее. Упираясь кошками в одну стену, а спиной и руками в другую, я преодолевал это препятствие, выдалбливая ледорубом уступы-опоры для рук. Затем, найдя новую опору для спины и левой руки в ледяной стене и вонзив кошки в противоположную, правой рукой я долбил ледорубом уступы с левого боку или над левым плечом. Наконец, я облегченно вздохнул, когда и этот ледяной камин кончился.
Далее трещина внезапно расширилась до 6-8 м, и здесь, па просторной площадке, собралась вся четверка.
Чтобы вылезти на купол, потребовалось подсаживание и устройство лестницы на четырех ледорубах, вбитых один над другим в фирновую отвесную стену. Белоглазов первым вышел на купол, за ним я. Вслед за нами поднялись Попов и Рацек. Мы долго шли по колена в снегу по широкому, отлогому склону купола и 27 августа в 17 часов были па вершине (5 700 м) пика. Следуя совету Летавета, мы внимательно смотрели на запад, на север и на восток, но, к сожалению, ничего не увидели. Сплошная облачность закрывала все окружающее. Тяжелые облака обволакивали все густым туманом. Внизу, по-видимому, шел снег, хотя на вершине проносились лишь редкие снежинки. Ветра почти не было.
Не найдя на вершине ни одного камня, записку о восхождении писать не стали, ограничившись записями в своих книжках. Сев на мягкий снег, мы с полчаса безрезультатно ожидали прояснения погоды.
Высшую точку вершины определили по ее выпуклости, по наличию понижения вокруг и трещинам, обычно рассекающим все купола снежных вершин.
Самое главное, что влекло нас к вершине пика Нансена, это желание посмотреть на юго-восток в сторону загадочной вершины, увидеть горный район, где не ступала еще нога человека, - этого мы не смогли выполнить. На спуск пошли не удовлетворенные результатами восхождения. Внезапно все почувствовали большую усталость, стали немногословны и сердито разглядывали окружающие облака.
Спуск к лагерю прошел значительно быстрее. Можно было не выходить в сторону под нависающий лед, а спускаться из трещины. При помощи веревки напрямик, по отвесным обледенелым скалам.
Товарищи встретили нас как победителей и угостили каждого большой кружкой горячего какао.
- Молодцы! Как только вам удалось вылезти на купол по такой отвесной стене? Мы, затаив дыхание, следили за вашей акробатикой.
От похвалы Летавета теплее стало на сердце и сгладилась острота постигшего разочарования.
Восхождение на пик Нансена, совершенное в облачную погоду, при отсутствии видимости, значительно снизило результаты нашего труда. Осталось только спортивное содержание, в то время как нам хотелось не отрывать альпинизма от исследовательских задач по изучению горных районов нашей Родины. Было обидно, что мы не принесли фото, не принесли азимутов, чтобы проложить новые пути в горах Тянь-шаня.
Третью ночь на бивуаке 5 200 м мы провели спокойно. Все спали крепко.
За ночь исчезли облака, и яркое солнце осветило утренние сборы. Улучшение погоды направило наши мысли а вчерашнюю неудачу. Хотелось повторить восхождение на пик. Но неустойчивость погоды и недостаток продуктов вынудили нас отказаться от повторного штурма. Капризы погоды вызвали несколько шутливых замечаний о том, что вершины гор ведут ожесточенную войну с штурмующими их альпинистами и прикрываются от них облаками, как дымовой завесой.
Дальнейший спуск проходил быстро. Состояние снега позволяло широко шагать и даже кое-где скользить. Таким образом, за два часа мы спустились в цирк, где движение после двух провалов в трещины резко замедлилось. Мосты "отпустило". Ноги проваливались в глубокий снег. Только во второй половине дня мы достигли своего лагеря на леднике Кан-джайляу.
Вскоре пришел Амасбай с двумя лошадьми, привез изрядное количество жареного мяса тэке, и проголодавшиеся альпинисты отдали должное вкусному мясу горного козла.
Свернув лагерь и погрузив рюкзаки на лошадей, мы пошли вниз.
Оглядываясь на вершину пика Нансена, мы очень жалели, что не повторили восхождения. Нескоро сюда придут другие исследователи. Надо было повторить штурм. Летавет встретил вопросительный взгляд Тимашева и понял его без слов - Да, допустили ошибку. Придется ее исправлять.
НА ПОДСТУПАХ К ПИКУ СТАЛИНСКОЙ КОНСТИТУЦИИ
После трудного восхождения неудержимо тянет вниз к траве, ручью, лесу и солнышку. Лед, снег и голые камни, холод и ежедневный тяжелый труд, опасности и препятствия на каждом шагу, постоянное чувство локтя - близость верного товарища, крепкий дружный коллектив - все это оставляет неизгладимое впечатление на всю жизнь. Чтобы подчеркнуть пережитое на пути к вершине, надо вспоминать не только суровые, но и радостные минуты, когда утомленные альпинисты, спустившись с вершины, попадают в замечательные уголки гор, греются на солнышке, купаются, собирают ягоды - словом, ведут себя, как в день отдыха после недели напряженной работы.
