Семья главы Управы жила на западе Москвы, в Шмитовском проезде, в котором половина зданий была новостроем, но все равно он выглядел уютным из-за сохраненных старых деревьев, упиравшихся макушками в балконы третьих, а то и пятых этажей. С парковкой дела здесь обстояли плохо, и Гурову пришлось помотаться по дворам, прежде чем он нашел местечко для своей машины.

Серовы должны были ждать его к четырем часам дня. Сам Серов ради этого обещал пораньше вырваться с работы.

Первым, на что обратил внимание Гуров, когда переступил порог, была температура воздуха. В квартире было совсем не жарко. Супруга Серова сразу же пригласила сыщика в просторную комнату с желтым диваном и с золотистыми нитями занавесками.

Обстановка на удивление оказалась совсем не роскошной. До того Гурову казалось, что он попадет в дом к человеку, который ценит дорогой комфорт. Но на деле все выглядело иначе. Мебель была стильной, цветовая гамма не резала глаз, а на полу вопреки моде на ламинат разлегся мягкий песочного цвета ковер.

– Не разувайтесь, – предупредила Гурова Ирина, заметив, что он замешкался, глядя на напольное покрытие. – Когда ты в гостях снимаешь обувь, то чувствуешь себя всегда неуютно, правда?

– Правда, – согласился Лев Иванович, опускаясь на диван.

– Лимонаду? Воды? Кофе?

Неожиданно ему захотелось кофе. Было бы здесь душно, он бы даже и не вспомнил о нем, но вдруг понял, что не прочь выпить.

– А я как чувствовала, – улыбнулась Ирина. – Приготовила заранее. Сейчас принесу.

Кофе оказался великолепным и идеальной температуры. И даже сахара в нем было ровно столько, сколько нужно.

– Каплю молока?

– Нет, спасибо. Все отлично.

Ирина села за стол, за которым, очевидно, семья Серовых ужинала в полном составе, поскольку на кухне, как успел краем глаза заметить Гуров, проходя мимо, он ничего похожего на стол не заметил.

– Юра скоро будет, – оповестила она. – Вы, наверное, забыли нас о чем-то спросить?

– Мы можем начать разговор и без него, – ответил сыщик, с опаской держа в руке малюсенькое блюдце с крохотной чашечкой эспрессо.

– Идите за стол, – спохватилась Ирина. – У меня совсем с головой плохо.

Гуров, затаив дыхание, без приключений донес кофе до стола.

– А вас не продует? – не унималась Ирина. – Кондиционер же прямо в спину дует.

– Ничего не чувствую, – покачал головой Гуров. – Я сейчас в раю, поверьте.

– Не знаю, чем вас и занять до прихода мужа.

– Ирина…

– Без отчества. Я девушка молодая еще, – грустно улыбнулась Серова.

– Бесспорно. Тогда задам вам несколько вопросов.

– Но я-то разве могу вам помочь?

– Но вы же тоже присутствовали на выпускном, – напомнил Лев Иванович.

– Ну… да, – растерялась Ирина. – Правда, ничего нового, наверное, не расскажу.

– Наверняка что-то найдется, – не согласился Гуров. – Например, ваш разговор с учителем истории.

Ирина растерялась еще больше и уставилась на сыщика непонимающим взглядом.

– Ах да, – вспомнила она. – Мы пообщались, это правда. Жаль, а я так надеялась, что всем на нас плевать.

– Почему же?

– Чтобы не связали наш разговор с нашей дочерью. Люди у нас «добрые», а муж занимает высокий пост. Мы говорили про дочь. У Олеси в школе были проблемы. Люди могли услышать, а потом: додумают, станут оговаривать. Не хочу. Давайте подождем мужа. Пожалуйста. Он скоро будет.

Сказав это, Ирина тщательно провела ладонями по столу, словно смахивая пыль со столешницы. Но Гуров видел, что никакой пыли на самом деле на столе не было.

Он не понял, о чем она говорит, но был рад тому, что сам факт застольного общения отрицать не стала. Бывало в его практике и так, что очевидное отрицалось свидетелем или преступником, и полицейским приходилось прилагать немалые усилия, чтобы разобраться во всем самим, потому что терять время, обличая кого-то во лжи, не хотелось. За все годы службы в уголовном розыске в глубине своей ментовской души Гурову удалось взрастить фобию, название которой он так и не придумал. Суть ее заключалась в том, что тот, кто так или иначе имел касательство к преступлению, вдруг начинал отказываться от своих слов или действий, несмотря на то что находилось немалое число свидетелей обратного. Устав от общения с такими кадрами, теперь Гуров мигом перебрасывал их Стасу Крячко, а уж у того разговор был коротким, но содержательным – после него даже обломок кирпича мог бы в красках описать свою юность. Способность Стаса выбивать из людей правду можно было расценивать как угодно и называть ее по-разному, но тот, кто хотя бы раз видел, как Стас обрабатывает «материал», не мог не признать, что Крячко работает не руками, а головой – да так, что остается только завидовать.

Сейчас, сидя за одним столом с Ириной Серовой и попивая приготовленный ею кофе, Гуров уже знал, что эти двое будут заодно. Муж и жена не только одна сатана, а сатана в квадрате, а это значит, что приглядывать за ними нужно будет в два раза пристальнее. Ирина прятала взгляд, невпопад улыбалась, мяла свои пальцы над столом, посматривала в окошко, потом вдруг, чтобы убить время, завела что-то о погоде, засухе и гипертонии. Гуров слушал и кивал. Он тоже ждал Серова.

Глава Управы явился довольно скоро. Ирина услышала звук открываемой двери, выскочила в коридор, что-то тихо сказала мужу, и вот он уже сам стремительно вошел в комнату. Так и зашагал к Гурову от порога, держа вытянутую руку.

– Рад видеть, рад видеть… Ира, а ты спросила у гостя, не холодно ли ему?

– Да я тут как в раю, – перебил хозяина дома Гуров. – Но только ради меня стараться не нужно.

– Юра никогда не мерзнет, – ответила Ирина из кухни. – И я тоже. И дочь наша такая же.

Дочь. Гуров не сразу заметил в стене дверь, ведущую, очевидно, в комнату Олеси. Стена вообще была декорирована удивительным образом, Гуров такого раньше нигде не видел. На нее наклеили даже не обои, а некое панно с выступающими деталями на рисунке. Никакого повторяющегося узора на обоях не было, но на всем полотне изображалась пустыня, где стояли низкие белые глинобитные постройки, напоминающие то ли арабские деревенские дома, то ли древнеегипетские. Дверь в комнату Олеси совпадала с дверью одного из домов на рисунке, и Гуров наверняка был не первым, кого удивила эта дизайнерская находка.

Серов заметил удивление гостя.

– Фото сделано незадолго до обострения арабо-израильского конфликта в две тысячи четырнадцатом году. Знакомый фотокорреспондент был там в это время и успел выбраться из страны незадолго до начала военных действий. Некоторые фото в редакции не приняли, и когда я их увидел, то понял, что они очень здорово будут смотреться не только на журнальных страницах. А мы как раз ремонт дома затеяли. Вот я и подумал, что обыкновенная дверь в обыкновенной стене, покрытой обыкновенными обоями, – это очень скучно. Нашел контору, где фото перевели на покрытие и выделили некоторые детали.

– Обои в 3D, если коротко, – добавил Гуров.

– Не совсем, – снисходительно улыбнулся Серов, намекая на исключительность своей идеи.

– Смотрится красиво, – подыграл ему Лев Иванович.

Серов снял пиджак и бросил его на диван.

– Смотрю, Ирина вам кофе предложила, – сказал он.

– Надеюсь, что не последний в доме, – ответил Гуров.

– Невежливый я черт, – расстроился Серов. – Да я просто хотел сказать, что тоже не отказался бы. Составите компанию?

– Я бы повторил, – не стал кокетничать сыщик. – Кофе хорош. Где берете?

– У знакомых. Кофе из Эфиопии. Ира, приготовишь нам еще?

– А ты думаешь, что я на кухню просто так ушла? – крикнула Ирина.

Разговор постоянно откладывался. Сначала ждали Серова, потом когда он появился, то отвлеклись на обои, теперь вот снова на кофе. Гуров понял, что пора брать ситуацию в свои руки.

– Давайте поговорим, – просто предложил он. – Может быть, и без кофе получится.

– Конечно, – лицо Серова мигом посуровело. – Извините. Разумеется.

Он упал на диван, небрежно отбросив в сторону пиджак.