Лев Иванович машинально взглянул на часы. Четыре утра.

«Конечно, Олеся не железная, – подумал он. – И вино с друзьями выпила, наверное, чтобы успокоить нервы. Другой причины у нее, разумеется, не нашлось».

– Хорошо, свяжемся с вами позже, – согласился Гуров. – Пусть ваши женщины отдохнут. На свежую голову общаться всегда лучше.

Серов с облегчением вздохнул. Гуров понял, что он сильнее жены и дочери хочет убраться восвояси.

– Но если что, то звоните, – словно ставя точку, хлопнул по столу ладонью Серов. – Я предупрежу секретаря, чтобы сразу соединял. Мы пока что в Москве. Правда, собирались на отдых, но отложим, если нужно. На весь период следствия останемся здесь. Поедем только с вашего разрешения. Надеюсь, буду полезен. Лев Иванович… Могу задать вопрос?

– Задавайте, – разрешил Гуров.

– Что же там случилось? Краем уха услышал, но не понял, что именно. А лезть в библиотеку через полицейских не вижу смысла.

– Разбираемся, – уклонился от ответа Гуров.

– Понимаю, – Серов смотрел на сыщика одновременно строго и печально. – Он много пил на выпускном, вы не заметили?

– Мы все там были, – напомнил Гуров. – Кто-то, конечно, увлекался сильнее. Мне хватило двух бокалов вина, например. А вам?

– Понимаю вашу иронию, – едва заметно улыбнулся Серов. – О мертвых плохо не говорят, но у Шлицмана давно были проблемы с алкоголем. Тяжелый был человек. Непростой, своенравный. Для следствия это может быть важно. Я курирую эту школу. Неофициально, конечно. Но Шлицмана знал хорошо, так как неоднократно оплачивал его поездки на отдых с детьми.

– Что, прямо из своего кармана? – не удержался Гуров.

– Не совсем. Подключал спонсоров. Всякие фонды, знаете ли, тоже работают не вхолостую. Но бывало и так, что приходилось лично чем-то заниматься. К примеру, однажды, когда дети были на озерах, нас кинула фирма, предоставляющая транспорт. Просто в назначенный час не приехал автобус, и все. Я разбирался, искал новых исполнителей и, разумеется, оплатил их услуги. Ни с кого и копейки не взял. Так что…

– Благородно.

– Всего доброго, Лев Иванович.

Вручив Гурову свою визитку, Серов ушел. Подошедший Крячко краем уха услышал заключительную часть разговора.

– Ты только глянь, какая важная шишка, – посмотрел он ему вслед.

– Его жена о чем-то разговаривала со Шлицманом на выпускном, – вспомнил Гуров. – О чем-то очень важном. Надо бы расспросить ее.

– Их ребенок тоже был здесь?

– Был. Дочь Олеся. Заносчивая особа, – объяснил Гуров. – Серов не от доброты душевной помогал школе, а делал это для своей дочери.

– Чем же она заслужила?

– Чем-то. Надо выяснить, чем именно. Что там судмедэксперт сказал?

– Сам спроси.

Судмедэксперт Дроздов как раз шел в направлении к Гурову. Они неоднократно сталкивались в коридорах главка и часто назначали друг другу свидания там, куда посторонним вход воспрещен – на местах преступления, в лабораториях и в морге, посему расшаркиваться при каждой встрече давно перестали, – лишь сухо приветствовали друг друга, а далее общались исключительно по делу.

– Ну что тебе сказать, Лев Иванович, – вздохнул Дроздов. – Убили вашего учителя. Как есть убили. Смерть наступила между двумя часами и половиной третьего утра. Он, по сути, теплым еще был, когда его нашли. Девушка, которая вызвала полицию, кажется, тоже что-то говорила об убийстве? Ничего больше не сообщила?

– Ничего. Но если это действительно убийство, то преступник удачно подгадал момент, – отозвался Гуров. – Выждал, чтобы человек напился, стал… немощным.

– Немощным? – хмыкнул Дроздов. – Да нет, Лева, дело было совсем не так. Он сопротивлялся. Там весь пол подошвами измызган.

Гуров, который вскользь осмотрел место преступления, переложив эту работу на Стаса, и впрямь заметил не многое. Но долго задерживаться возле трупа не стал. Все свое внимание он сосредоточил на тех, кто присутствовал на выпускном вечере. Уж очень не хотелось упускать время. Народ, хоть и был на нервяке, но все же мог что-то вспомнить, как того хотелось Гурову, на свежую голову, но, как назло, у всех словно память отшибло.

– Да ладно, ладно, – добродушно прогудел Дроздов. – Знаю, что ты тут со вчерашнего вечера. Вот же занесла тебя нелегкая, ага. Нарочно не придумаешь. Но я не жадный, поделюсь тем, что имею. Значит так, радость моя: скончался ли он от того, что утонул в собственной блевотине, или от того, что его шандарахнули по затылку чем-то тупым и тяжелым, точно сказать пока не могу. Вскроем – узнаем. Однако самому себе нанести удар такой силы невозможно. Ударили его сильно, ушиб мозга я наверняка обнаружу. А вот когда его стошнило и по какой причине, то тут надо разбираться отдельно. Может, до удара. Может, и после.

– То есть он не сам случайно споткнулся и ударился головой о край подоконника? – уточнил Гуров. – Такой вероятности быть вообще не может?

– Все может быть, но только не сегодня, – категорически заявил Дроздов. – Можно, конечно, случайно раскроить себе череп и умереть. Такое случается. Но тут ведь силу удара рассчитывать нужно. И в данном случае сила удара говорит о том, что его чем-то шарахнули.

– Не было там на полу ничего такого, обо что можно было бы споткнуться, – подтвердил Гуров. – И полы не были скользкими.

– Вот и разберись. А я помогу.

Дроздов хлопнул Гурова по плечу и пошел обратно.

– Похоже на убийство, – подытожил Крячко. – Он прав, следы борьбы присутствуют. Но что странно, так это отсутствие четких отпечатков подошв. Словно кто-то потанцевал вокруг.

– Быть не может, – пробормотал Гуров. – Осмотрите все вокруг еще раз.

– Да мы-то осмотрим, был бы толк. А это не к тебе товарищ? Давно кого-то ждет.

Гуров обернулся и заметил Веснина, сидящего на подоконнике. Похоже, он вежливо ждал, пока Лев Иванович освободится. Заметив, что на него обратили внимание, он решился подойти ближе.

– Думал, что вы ушли, – сказал Гуров.

– Ушел, чтобы сына до дома проводить, а потом вернулся. Думаю, это вам пригодится, – сказал Веснин, протягивая камеру Гурову. – Все равно ведь заберете. Только здесь таймер неправильно выставлен, имейте в виду. Да и снимаю я паршиво. Поймите, я не профи. Не готовился. Схватил камеру и побежал. Вот если бы фотографировать, то тут у меня с техникой все в порядке. А видеосъемка – не мое.

– А что там с таймером? – Стас взял камеру и покрутил ее в руках.

– Да там иероглифы какие-то вместо цифр, – объяснил Веснин. – Мы эту камеру однажды в реке утопили, вот потом такая ерунда и началась.

– Сойдет, – решил Стас. – За неимением, как говорится, и рак станет щукой. А ты, случайно, запись еще не проверил?

– Когда? – удивился Гуров и посмотрел на Веснина. – Как вас зовут, не напомните?

– Николай, – протянул руку Веснин. – Действительно, мы же даже не познакомились.

– Ничего страшного. Я Гуров Лев Иванович. Оставьте свои контакты, пожалуйста.

– Тамаре Георгиевне все передал.

– Заместителю директора?

– Ну да.

– Понял вас.

– Активная женщина, – не сдержал улыбку Веснин.

Гуров был рад и иероглифам. О том, что об отпуске можно забыть, он старался не думать.

Краем глаза он заметил знакомое платье – Ольга Игоревна Арефьева брела по коридору и вот-вот должна была скрыться за поворотом. Веснин тоже ее заметил.

– Первая учительница младшего сына, – сказал он. – Это же она наткнулась на труп?

– Да, – ответил Гуров. – Она в жутком состоянии. Едва смогла связать пару слов. Таких свидетелей нужно допрашивать повторно. Ну ничего, придет в себя, тогда и поговорим.

– Я пойду, – заторопился Веснин. – Провожу ее. До свидания.

– Всего доброго.

– Извините за камеру, – смущенно улыбнулся Веснин. – Если бы я знал…

– Все нормально, Николай, – ответил Гуров. – Идите уже. Всего доброго.

Стас ушел в библиотеку. Гуров достал сигарету, помял в пальцах и с досадой убрал обратно в пачку. Долгое время, проведенное без сна, давало о себе знать. Было раннее утро, со стороны Садового кольца доносился шум машин. Но сделано тоже было немало: к этому моменту Гуров уже успел опросить всех, кто еще оставался в школе. Все, с кем удалось поговорить, были готовы предоставить фото и видео с личных мобильных телефонов, но, как выяснилось при ближайшем рассмотрении, материалов такого плана оказалось меньше, чем хотелось бы, а при виде их качества хотелось плакать. В основном гости лепили групповые снимки на память, фоточки своих детишек и сняли несколько видосов, кривых и косых, на которых с трудом можно было что-то разобрать. Но главное, что интересовало Льва Ивановича, присутствовало – указание времени, когда был сделан снимок или снято видео. Таким образом, замаячила возможность восстановить хронологию событий. Гуров лично присутствовал на празднике и поэтому просмотр медиафайлов в чужих гаджетах взял на себя. Хотел освежить память и лично восстановить ход событий. И тут его ждало полное разочарование. Восстановить порядок действий было можно, но ни в один кадр не попала входная дверь, а ведь она играла важную роль. Тот, кто мог попасть в кадр, мог оказаться убийцей. Любой, кто открыл эту чертову дверь.