мирного фестиваля молодежи и студентов, я была

на седьмом небе от счастья!

Я жила у тети Зины, но ночевала у нее в кварти-

ре две-три ночи за две недели, не больше. Осталь-

ное время — съемки, монтаж, снова съемки, снова

монтаж. Ночные бдения в коридорах «Останкино», где я постоянно блуждала, как герой фильма «Чаро-

деи». Я точно знала, что хочу поразить и порадовать

именно Сагалаева. И мне это никак не удавалось. Бо-

лее того, через три дня после начала работы я была

на грани увольнения, так как привезла 45 минут ра-

бочего материала, а сюжет должен был выйти в эфир

через два часа. Дело в том, что я впервые в жизни

работала не с кинопленкой, а с видеокамерой, и мы

с питерским оператором сошли с ума от радости, что можем снимать все что хотим! Сагалаев прилюд-

но, не глядя мне в глаза, взял кассету Betacam и вы-

бросил ее в мусорный ящик, сказав, что раз не хва-

тает времени на просмотр материала, значит, этого

сюжета в эфире не будет. И тогда я достала кассету

из урны и заявила, что мне хватит 15 минут на мон-

НИНА ЗВЕРЕВА 50

таж, потому что я заранее знаю, на какой минуте

пленки находятся важные кадры.

Веселый карий глаз «восточного мальчика», как его звали в «Останкино», полыхнул огнем, и он

собрал всех в аппаратной и объявил, что сейчас будет

учеба. И поглядел на меня с доверием и надеждой.

Это был момент истины. Я действительно легко за-

поминаю, на какой минуте рабочего материала есть

интересные моменты. Я хорошо чувствую время. По-

этому я спокойно скомандовала режиссеру монтажа, чтобы он поставил пленку на 15, 21 и 37-ю минуты

моего материала, а затем достаточно быстро смон-

тировала сюжет, и он вышел в прямой эфир вовремя.

Сагалаев сделал из этой истории настоящее шоу, потребовав от своих работников подобной квалифи-

кации. Но для меня главным было его одобрение.

В последний день фестиваля по пустой Москве

огромный автобус мчал меня на финальную церемо-

нию закрытия фестиваля, потому что Сагалаев ре-

шил, что именно я должна сказать какие-то важные

слова в прямом эфире.

Я не знаю, как передать эти ощущения сейчас, ког-

да прошло много лет. Пустой автобус. Пустая Москва.

Огромная ответственность. Слова, которые крутятся

в голове и никак не ложатся в нужные строки. Новые

варианты, новые слова, блокнот, который исчеркан, водитель, который смотрит на меня с удивлением: кто такая? Почему ради нее этот сумасшедший рейс

на край Москвы?

И все же мне удалось в прямом эфире Централь-

ного телевидения сказать сильные слова, и меня по-

здравляли, а вечером вся наша бригада праздновала

ПРЯМОЙ ЭФИР 51

успех на квартире тети Зины в Москве. Хотя похоже, что этот фестиваль имел для нас, журналистов, боль-

шее значение, чем для остальных людей в мире.

Не случайно накануне фестиваля Сагалаев собрал

нас всех и спросил:

— Какое главное международное событие зани-

мает умы просвещенных граждан планеты Земля?

Мы дружно заорали:

— Всемирный фестиваль молодежи и студентов

в Москве!

Сагалаев усмехнулся:

— Ответ неправильный. Просвещенных граждан

планеты Земля гораздо больше занимает опера-

ция на прямой кишке президента Рейгана, потому

что от исхода этой операции зависит гораздо больше, чем от нашего фестиваля.

Парадоксальность мышления? Знание людей

и их психологии? Свобода, которой он обладал

от рождения? Умение и желание растить свободных

людей — Парфенова, Киселева, Листьева и других?

Не знаю, что важнее из перечисленного, но при са-

мом разном отношении к Эдуарду Сагалаеву со сто-

роны его коллег вряд ли кто-то может опровергнуть

тот факт, что именно с его именем связана самая

яркая страница развития отечественного ТВ в лице

уникальной молодежной редакции Центрального те-

левидения, которой он руководил долгое время.

Мне очень повезло, что я прикоснулась к этой

истории и обогатилась ею. Мы с Сагалаевым ис-

кренне дружим до сих пор и доверяем друг другу, что большая редкость в нашем амбициозном, ревни-

вом и притворном телевизионном мире.

Запрещенные

сюжеты

Я никогда не была отчаянной журналисткой, кото-

рая во имя поиска правды рискует жизнью и прочее, и прочее. Стыдно в этом признаваться, наверное, но что поделаешь? Есть настоящие герои, и это надо

признать. Меня всегда восхищала Анна Политковская, и я оплакивала ее вместе со всеми почитателями ее

таланта. Я любуюсь Юлией Латыниной и бесконечно

за нее волнуюсь. Во время мастер-классов Елены Ма-

сюк, где она рассказывает о своих опасных расследо-

ваниях, я сижу рядом и думаю: вот она журналист, а я, наверное, нет. Так что героического повествования

о том, как я снимала кино несмотря ни на что, или, как Бэлла Куркова, выдавала в эфир одну программу

вместо другой, в этом рассказе не будет.

Я всегда любила быть в гармонии с тем временем, в котором жила. И сегодня отношусь к этому вполне

философски, потому что это моя жизнь, это мой ха-

рактер. Жалеть о чем-то сегодня нелепо и бессмыс-

ПРЯМОЙ ЭФИР 53

ленно. Однако даже в этой относительно спокойной

жизни случались такие истории, когда приходилось

«побороться» за свою тему или за свой сюжет. Таких

случаев у меня было несколько.

Первый сюжет, который вспоминается, был о ни-

жегородской музыкальной школе. У нас с операто-

ром было всего две минуты кинопленки. Когда мы

приехали, я сначала обошла всю школу, поговори-

ла с педагогами и поняла, что радостных поводов

для сюжета мало. А вот грустных — сколько угодно.

Больше всего меня потрясла организация учебного

класса… в туалете. Учебных комнат не хватало и ад-

министрации школы пришлось перепрофилировать

туалет, где ученики сидели прямо на унитазе, сверху

которого было постелено какое-то одеяло. Именно

на эту туалетную комнату ушли, как вы понимаете, две минуты нашей кинопленки.

Я пребывала в большом энтузиазме и даже по-

обещала руководителям школы, что после выхода

сюжета в эфир они обязательно получат новое зда-

ние, которое им давно обещали.

Однако мой сюжет в эфир не вышел. Он был за-

прещен. Более того, мне была прочитана лекция

о том, что в условиях холодной войны наше государ-

ство вынуждено достойно содержать армию и вы-

делять дополнительные средства на производство

оружия.

Мне объяснили, что денег на культуру не хватает

не потому, что кто-то чего-то не понимает, а потому

что никаких детей не будет и страны не будет, если

не строить новые военные заводы и не создавать но-

вые атомные бомбы.

НИНА ЗВЕРЕВА 54

Наверное, это был 1979–1980 год. Страна готови-

лась к Олимпиаде, и критические сюжеты не привет-

ствовались. Помню, как я пошла к директору музы-

кальной школы объяснять ситуацию, но он только

отвел глаза в сторону и сказал что-то вроде: «Я же вам

говорил». Я физически ощущала бессилие и немоту.

И от этого было реально больно.

За свой второй запрещенный сюжет я дралась

как тигр. И даже потребовала встречи с нашим

куратором из специальных органов. К этому вре-

мени у меня уже было трое детей, и я вплотную за-

нималась темой многодетных семей и их положе-

нием в нашем обществе. Мне пришлось повидать

разные семьи, в том числе и такие, где изначально

рождались больные и несчастные дети. Благопо-

лучных и счастливых многодетных семей, где папа

и мама не пьют, работают, занимаются воспитанием

и развитием сыновей и дочерей, было очень мало.

Но именно такой была семья Лесниковых. Они были