На заседании ЦК РСДРП(б) 23 февраля 1918 г., созванном после ультимативного предъявления немцами новых, еще более тяжелых условий мира, Сталин явно колебнулся в сторону «левых коммунистов», заявив, что он за продолжение мирных переговоров, но «мира можно не подписывать». «Сталин неправ, — парировал это колебание В. И. Ленин, — когда он говорит, что можно не подписать. Эти условия надо подписать. Если вы их не подпишете, то вы подпишете смертный приговор Советской власти через три недели».^[24] После этой реплики Сталин тут же вновь перешел на сторону Ленина.

Заметную роль И. В. Сталин сыграл в переговорах с Центральной Радой Украины, будучи председателем делегации РСФСР. Это же следует сказать о его деятельности в качестве руководителя продовольственного дела на юге России. В телеграмме В. И. Ленина от 8 июня 1918 г. в Нижний Новгород, Саратов и Царицын читаем: «Предлагается вам исполнять немедленно, беспрекословно все приказы и распоряжения чрезвычайного уполномоченного от Совнаркома наркома Сталина».^[25] Попутно с этой работой Ленин давал Сталину ряд особых поручений, связанных с положением в Баку, потоплением Черноморского флота и др.

У нас нет возможности и нужды приводить данные о контактах Ленина и Сталина на протяжении всего 1918 г. Желающие могут найти эти данные в приложении к сочинениям Сталина, где упомянуто почти три десятка таких контактов, и в Биографической хронике В. И. Ленина. Обратим, однако, внимание на характер изложения этих фактов. Прежде всего, в отличие от Биохроники Ленина, где каждый факт или событие подтверждены ссылками на соответствующие документы, в том числе и неопубликованные, в хронике Сталина такие ссылки отсутствуют. Поэтому достоверность фактов не всегда можно проверить. В связи с чем научная значимость сталинской хроники с точки зрения достоверности невысока, тем более что мы уже имели возможность видеть явное стремление составителей этого приложения непомерно возвеличить роль Сталина и соответственно принизить роль Ленина.

Можно обнаружить также умолчание ряда фактов, характеризующих Сталина отнюдь не с лучшей стороны. Приведем лишь один пример. Летом 1918 г., будучи в Царицыне, Сталин не поладил с работником Главнефти К. А. Махровским. Не сумев по каким-то причинам справиться с ним на месте, Сталин написал жалобу Ленину, обвиняя Махровского в преступной деятельности. 12 июля Совнарком под председательством Ленина рассмотрел эту жалобу и пришел к выводу, что все обвинения Сталина необоснованны. В ЦПА хранится документ, из которого видно, что 16 июля 1918 г. Ленин подписал телеграмму, в которой Сталину сообщается, что Совнарком не нашел действия Махровского преступными, и предлагается прислать фактические данные о работе Главнефти. К телеграмме Владимир Ильич сделал приписку: «Для меня лично ясно, что вы погорячились, обругав Махровского». Казалось бы, инцидент исчерпан. Но не таков был Сталин, чтобы оставить в покое своего «противника». В том же архиве хранятся документы, из которых видно, что К. А. Махровский был все-таки арестован в Царицыне, о чем дали знать Ленину (с просьбой принять меры для его освобождения). 27 августа Ленин подписывает телеграмму Сталину, в которой ему предписывается доставить Махровского в Москву в полной безопасности.^[26]

Из этого конфликта можно, пожалуй, сделать два вывода — один источниковедческий, другой, так сказать, психологический. Во-первых, мы видим, что главный автор приложений к собственным сочинениям изымал из них сведения для него нелестные (в данном случае, видимо, по той причине, что инцидент закончился не в его пользу). Во-вторых, очевидно, что склонность к произволу, беззаконию и клевете проявилась у Сталина не после 1924 г., а гораздо раньше. Разумеется, пока был жив В. И. Ленин и пока Сталин еще не «сосредоточил в своих руках необъятную власть», эту порочную склонность он проявлял реже, но все же проявлял. Приведем подобный же случай, но закончившийся в пользу Сталина (а потому, очевидно, и опубликованный еще в 1942 г.).

Осенью 1918 г. возникло дело другого сотрудника Главнефти — Н. Мухина, арестованного в Царицыне местной ЧК. Л. Б. Красин просил Ленина дать телеграмму в ВЧК и Сталину об освобождении Мухина и направлении его в Москву. В связи с этим Ленин писал Л. А. Фотиевой и Л. Б. Красину 9 октября 1918 г.: «О Мухине подписать не согласен: (1) Красин пишет, что Мухин скрывал деньги от Сталина. Этого он делать не вправе был, хотя бы и „по распоряжению своего (!!??) начальства“, — ибо Сталин тоже начальство, а если не „свое“, то более высокое. (2) Формально неправильно и вообще недопустимо решать это, не спросив Сталина (а Сталин в Москве!!). Привет! Ленин».^[27]

Сопоставление этих двух фактов иллюстрирует также объективность Ленина в оценке действий как Сталина, так и других лиц.

В январе 1919 г. И. В. Сталин и Ф. Э. Дзержинский возглавили партийно-следственную комиссию для выяснения причин так называемой «пермской катастрофы». Комиссия провела полезную работу по укреплению боеспособности войск Восточного фронта.

В марте 1919 г. произошли события, которые значительно усилили влияние Сталина в партии и стране. На Пленуме ЦК, состоявшемся после VIII съезда партии, он был избран членом Политбюро и Оргбюро ЦК. 30 марта по предложению Ленина он получил еще одну должность — наркома Госконтроля.

После перехода в наступление в мае 1919 г. войск Юденича Сталин был направлен в Петроград для усиления руководства обороной города. В связи с этим поручением между Лениным и Сталиным велась оживленная переписка. В своих письмах Ленин, отдавая должное деятельности Сталина, высказывает также в его адрес серьезные упреки и дает соответствующие указания. Так, в телеграмме от 27 мая Ленин предписывает Сталину принять конкретные экстренные меры для укрепления фронта и тыла. Узнав в июне 1919 г., что Сталин и Зиновьев затеяли интригу против члена Реввоенсовета А. И. Окулова, Ленин, чтобы конфликт не разросся, телеграфирует: «…признавая абсолютно необходимым максимум сплоченности в питерской военной работе и необходимость быстрой победы на этом фронте, Политбюро и Оргбюро Цека постановляют временно отозвать Окулова и направить его в распоряжение товарища Троцкого».^[28]

Вместе с тем Ленин считался с мнением Сталина, внимательно относился к его просьбам о необходимости улучшить снабжение Петрограда оружием, продовольствием и т. д. Характерен такой эпизод. В 20-х числах мая 1919 г. предполагался пленум ЦК, но, узнав о том, что Сталин и Зиновьев не смогут прибыть на него, Ленин предложил отложить пленум.^[29] Из опубликованных и неопубликованных документов ЦПА следует, что Ленин неоднократно советовался со Сталиным по вопросам о продовольственном положении страны, о мерах борьбы с укрывательством от военной службы, национальному и др.^[30]

16 июня в связи с ликвидацией контрреволюционного мятежа на фронтах Красная Горка и Серая Лошадь Сталин прислал на имя В. И. Ленина довольно странную по содержанию и явно хвастливую по форме телеграмму. В ней говорилось: «Морские специалисты уверяют, что взятие Красной Горки с моря опрокидывает морскую науку. Мне остается лишь оплакивать так называемую науку. Быстрое взятие Горки объясняется самым грубым вмешательством со стороны моей и вообще штатских в оперативные дела, доходившим до отмены приказов по морю и суше и навязыванием своих собственных. Считаю своим долгом заявить, что я и впредь буду действовать таким образом, несмотря на все мое благоговение перед наукой».^[31]

Судя по всему, Владимир Ильич был крайне удивлен, прочитав эту телеграмму. Во всяком случае, на ее бланке (который хранится в ЦПА) он поставил три вопросительных знака и написал: «Красная Горка взята с суши».^[32] И действительно, как подтверждают военные специалисты-историки, форт Красная Горка был взят сухопутными войсками, лишь при поддержке боевых кораблей.

А телеграмма эта наглядно выражала присущее Сталину «спецеедство» (выражение тех лет), заключавшееся не только в недооценке технических и военных специалистов, но и в абсолютном недоверии к ним.