— Курсы усовершенствования разведчиков;

— Научно-исследовательский институт по технике связи (организован в январе 1935 года).

Весь этот аппарат прежде всего нацеливался на восполнение понесенного в 1932–1934 годах урона, поскольку, по беспристрастной оценке Артузова, в Румынии, Латвии, Франции, Финляндии, Эстонии и Италии военная разведка агентурным аппаратом более не располагала.

Хотя крупных военных работников соответствующей квалификации отыскать так и не удалось, дни Берзина на посту начальника Разведупра все же были сочтены. После описанной серии провалов он сумел продержаться еще некоторое время, но происшествие 19–20 февраля 1935 года переполнило чашу терпения руководства армии и государства. В эти дни датская полиция арестовала в Копенгагене советского агента Джорджа Минка, члена компартии США. Как известно, в разведке действовал строжайший запрет на вербовку местных коммунистов, и практически каждое его нарушение неизбежно влекло за собой тягчайшие последствия. Так случилось и в этот раз. Резидентурой связи РУ РККА в Копенгагене руководил использовавший Минка и четырех других связников-коммунистов А. П. Улановский, что сразу же установила полиция, имевшая в их среде своего информатора. Характерно, что за четыре года до рассматриваемых событий Улановский, тогда резидент Разведупра в Берлине, тоже использовал в оперативной работе членов коммунистической партии Германии и тоже поплатился за это провалом и резким дипломатическим протестом. Судя по всему, он не сделал для себя никаких выводов ни из самой истории, ни из недвусмысленных инструкций Центра, ни из персонального разбора упомянутого случая на заседании Политбюро. При соблюдении резидентом хотя бы остальных требований конспирации копенгагенгский провал не повлек бы за собой столь тяжкие последствия, но он практиковал встречи с завербованными агентами на собственной конспиративной квартире и расшифровал ее перед полицией. Там была устроена засада, в которую за два дня попались восемь агентов, три резидента (сам Улановский и нелегальные резиденты в Германии Д. А. Угер и М. Г. Максимов) и помощник начальника первого (Западного) отдела Разведупра Д. О. Львов, прибывший в Данию для организации работы по налаживанию связи. При нахождении на датской территории ни Угер, ни Максимов вообще не имели права вступать в контакт с Улановским, однако вместо проезда транзитом без всякой надобности зашли к нему просто пообщаться. Все это являлось абсолютно немыслимым с точки зрения конспирации и совершенно непростительным для работников руководящего звена центрального аппарата и зарубежных резидентур.

Д. А. Угер

После описанных событий дальнейшее пребывание Берзина на посту начальника разведки стало просто невозможным. В марте 1935 года он был вынужден подать рапорт об отставке и по указанию Ворошилова с понижением отбыл на Дальний Восток на должность второго заместителя по политической части командующего войсками Особой Краснознаменной Дальневосточной армии (ОКДВА). На новом месте службы в обязанности Берзина по-прежнему входила организация разведывательной работы. В Москве начались поиски кандидатуры на замену образовавшейся вакансии, поскольку чекист Артузов в качестве возможного начальника военной разведки даже не рассматривался. Новые коллеги обоснованно восприняли его появление как попытку госбезопасности взять их под свой контроль и отнеслись к нему соответственно. По этой причине военные саботировали практически все его весьма конструктивные начинания и не упускали случая продемонстрировать, что, возможно, кое-что в полицейских и идеологических операциях Артузов и понимает, но в военной разведке его опыт неприменим и, более того, вреден.

3. КОММУНИСТИЧЕСКИЙ ИНТЕРНАЦИОНАЛ

Разведку Коминтерна часто называли третьей секретной службой Советского Союза. Верно ли это? И да, и нет. Задачи Третьего Интернационала были неизмеримо шире простого выполнения тайных операций по заданиям советского правительства, он создавался как инструмент для захвата власти коммунистическими партиями во всем мире. Устав его недвусмысленно гласил: “Коминтерн ставит себе целью борьбу всеми средствами, даже и с оружием в руках, за низвержение международной буржуазии”^[151]. В манифесте, принятом на его I (учредительном) конгрессе, утверждалось: “Наша задача состоит в том, чтобы объединить революционный опыт рабочего класса, очистить движение от разлагающей примеси оппортунизма и социал-патриотизма, объединить усилия всех истинно революционных партий мирового пролетариата и тем облегчить и ускорить победу коммунистической революции во всем мире”^[152]. Советская Россия и затем СССР первоначально рассматривались не как высшая ценность в коммунистическом движении, а просто как страна, с которой началась мировая революция в интересах трудящихся всей планеты. В этот период Коминтерн обслуживал нужды советского государства лишь постольку, поскольку само это государство работало на будущую победу коммунизма во всемирном масштабе. Но, как известно, уже через несколько лет акценты сместились в сторону содействия СССР, а еще чуть позднее Третий Интернационал и в самом деле стал фактически советской структурой, то есть управляемой из Москвы единой всемирной компартией, включавшей в себя национальные коммунистические партии на правах отдельных секций. Инструкторы Орготдела Исполкома Коминтерна с 1925 года направлялись на все национальные съезды и были уполномочены отменять любые их решения. Коминтерн мог распускать свои секции, что однажды и проделал с компартией Польши, обвинив ее в засоренности агентами полиции и контрразведки. Но зато именно он обеспечивал их финансирование, подготовку кадров и ведение централизованной пропаганды, предоставлял литературу, связь и специальную технику. Коминтерн являлся более, чем единой компартией, и более, чем просто секретной службой — это была подрывная организация, предназначенная в конечном счете для захвата коммунистами власти во всем мире, все равно, легальными, подпольными или военными методами. Для этого она располагала немалыми возможностями.

Высшим органом Коммунистического Интернационала являлся конгресс, а руководящим — Исполнительный Комитет (ИККИ), внутренняя структура которого неоднократно менялась. Применительно к нашей теме рассмотрению подлежат лишь некоторые органы ИККИ. Дело в том, что работа Коминтерна велась как с легальных, так и с нелегальных позиций, причем последние использовались не только в странах, где компартии были запрещены, но и во вполне лояльно относившихся к ним государствах. Причина проста: ни одно самое терпимое правительство никогда не мирится с подрывной деятельностью против него, а нелегальные операции составляли основную суть работы Третьего Интернационала и всегда превалировали над легальными. В Коминтерне за них отвечали Отдел международной связи (ОМС), Орготдел (Комиссия по специальным вопросам, Информационный отдел, Военная комиссия, Нелегальная комиссия), Бюджетная комиссия и Отдел кадров. Существование некоторых из этих подразделений строго засекречивалось, о работе же других было известно лишь то, что руководство ИККИ считало нужным обнародовать.

Основную нелегальную работу проводил самый крупный отдел исполкома Коминтерна, периодически изменявший свое наименование. После I конгресса Коммунистического Интернационала возникла и некоторое время просуществовала возглавлявшаяся В. И. Кингисеппом слабая и неэффективная Особая комиссия по связи ИККИ. 8 августа 1920 года Малое бюро приняло решение об организации на ее основе Секретного отдела, уже 11 ноября переименованного в Конспиративный отдел. Новым подразделением на первом этапе руководил Д. Бейко, 2 мая 1921 года передавший дела О. Пятницкому. Первоначально в нем имелись четыре подотдела: связи, финансирования, литературный и шифровальный. Они совместно обеспечивали нелегальное перемещение через государственные границы делегатов Коминтерна, литературы и грузов, в том числе оружия, а также занимались организацией финансирования коммунистических партий и поддержанием связи с советскими разведывательными службами. Кроме того, отдел руководил всеми секретными торговыми предприятиями ИККИ. Для решения поставленных задач в нем вскоре была образована собственная курьерская служба, представители которой прикомандировывались к НКИД, НКВТ и практически всем торговым миссиям РСФСР. Однако поток жалоб дипломатов и внешторговцев на работников Коминтерна, выполнявших нелегальные задания и часто дискредитировавших этим официальные государственные органы, вскоре заставил внести изменения в сложившуюся практику. Ее прекращение 4 мая 1921 года привело к изменению в июне 1921 года структуры и функций Конспиративного отдела. Он получил новое, более соответствующее его профилю деятельности название Отдела международной связи^[153](ОМС) и вел всю работу через национальные коммунистические партаи, но и это тоже оказалось ошибочным решением. В большинстве из них конспирация находилась на крайне примитивном уровне, и ряд тяжелых провалов вскоре заставил руководство ИККИ обратить более пристальное внимание на эту сферу. ОМС открыл ряд “пунктов связи” (фактически резидентур), основные из которых на первом этапе разместились в Антверпене, Баку, Берне, Константинополе, Одессе, Ревеле, Риге, Севастополе, Чите и других городах мира. Позднее география работы Отдела международной связи существенно расширилась. Сотрудники ОМС доказали свой профессионализм, после чего в 1921 году появилось примечательное постановление Секретариата ИККИ: “Принять к сведению и руководству, что в целях упорядочения дела и сохранения конспирации всякие сношения с заграницей… обязательно, без всяких исключений, должны передаваться для исполнения отделу международной связи и производиться только через его посредство”^[154]. В течение года ОМС открыл новые “пункты связи” в Вене, Стокгольме, Варде (Норвегия) и Шанхае. Соответствующим образом изменилась и внутренняя структура центрального аппарата отдела. В середине 1920-х годов в него входили: