В послужных списках советских разведчиков имеется одна особенность: в самой середине карьеры многие из них на целые годы внезапно переводились в пограничную охрану. Однако это не означает, что очередной период своей жизни они посвятили изучению контрольно-следовой полосы, проверке паспортов в международных аэропортах или хождению вдоль границы с собакой на поводке, поскольку функции погранвойск в СССР были весьма широки, намного шире, чем в большинстве других государств. Концепция охраны границы в предвоенные годы предусматривала ключевую роль в этом процессе агентурно-осведомительной сети, а погранично-сторожевые войска лишь придавались ей, то есть первичной являлась оперативная работа, а заградительные мероприятия — вторичными. Такая, можно сказать, интеллектуальная концепция потребовала организации серьезной пограничной разведки, которая и была создана в 1924 году. До этого в стране в 1918 году недолгое время существовали пограничные ЧК, вскоре в подавляющем большинстве преобразованные в армейские, а после образования Особого отдела ВЧК — в дивизионные, армейские и фронтовые Особые отделы. Немногочисленные оставшиеся пограничные ЧК были включены в Особый отдел после выхода постановления Совета Обороны от 18 июля 1919 года “О передаче пограничных войск в ведение Народного комиссариата по военным делам”. Дальнейшая трансформация пограничных оперативных органов прошла в 1919–1920 годах и заключалась в создании на тех участках границы, где боевые действия уже завершились, особых пограничных отделений, особых пограничных пунктов и особых заградительных постов. В дальнейшем они вошли в ГПУ и затем в ОГПУ вместе с особыми отделами по охране границы. Однако на практике система не функционировала должным образом. Войсковые командования и оперативные аппараты ОГПУ существовали параллельно, что весьма затрудняло практическое взаимодействие обеих структур. Поэтому 25 февраля 1925 года приказом председателя ОГПУ “О реорганизации пограничной охраны на основе объединения пограничных органов и пограничных войск” они были слиты воедино. Теперь на базе пограничных особых отделений и воинских частей создавались пограничные отряды, в структуре которых имелись секретно-оперативные части (СОЧ) с функциями агентурной работы. СОЧ состояла из следующих подразделений:

— группа информации;

— группа контрразведки;

— секретная группа;

— группа борьбы с контрабандой;

— группа службы;

— группа особистского обслуживания (отдельного от общей системы Особых отделов).

СОЧ являлись основными оперативными органами охраны границы и находились в двойном подчинении: по вопросам шпионажа, политической контрабанды и переправки через границу — у губернских оперативных отделов ОГПУ, а по вопросам экономической контрабанды и нарушения границы — у частей погранохраны губерний. Возникли комендатуры пограничных участков, созданные из отдельных рот погранвойск и пограничных особых постов. Так сформировалась относительно современная система пограничных оперативных органов. Не следует полагать, что она ведала только разведкой погранполосы, ее операции очень часто выходили за рамки тактических и приобретали оперативный размах. Деятельность разведки подкреплялась боевой силой в виде созданных в августе 1925 года маневренных групп, имевших права комендатуры и численность до 300 человек. Они подчинялись помощнику начальника погранотряда по оперативной части, руководившему также секретной группой наружного наблюдения. Таким образом, вплоть до середины 1930-х годов заставы и комендатуры располагали агентурно-осведомительной сетью, использовавшейся прежде всего в интересах охраны границы в 22-километровой пограничной полосе. В нисходящей системе структуры линейных органов “отряд — комендатура — застава” оперативную работу соответственно вели заместители или помощники коменданта по СОЧ, уполномоченные и их помощники, а также начальники застав. После слияния в ноябре 1926 года Отдела пограничной охраны и Главной инспекции погранвойск в единое Главное управление пограничной охраны и войск (ГуПОиВ) ОГПУ, в котором имелась оперативная часть, роль разведки на границе еще более возросла. Ее значение в создании агентурного заслона видно из отчета реферата “Восток” II отдела генерального штаба Войска польского: “Пограничный отдел ГПУ, вопреки сильной нехватке людей и снабжения, имеет в своем распоряжении широко разветвленную и верную сеть агентов вдоль всей польско-советской границы, набранную из жителей этой зоны, а также среди крестьян и других слоев государственных работников. Вся пограничная территория разделена на три зоны, в которых организована контрразведывательная сеть в зависимости от степени близости зоны к границе. Среди такой густой разведывательной сети трудно поддерживать разведывательные контакты, и для ведения разведывательной работы в этой обстановке требуется немалая отвага и ловкость. Жители пограничья заинтересованы в обнаружении наших агентов благодаря соответствующим вознаграждениям. Следовательно, каждый человек, имеющий возможность работать в этой обстановке, обладает для нашей разведки значительной ценностью”^[134].

В 1930–1931 годах в связи с принятием положений об оперативных секторах и о городских и районных отделениях, изменивших порядок ведения разведывательной и контрразведывательной работы в пограничной полосе, разведка пограничных войск подверглась очередной реформе. Понятие “оперсектор” было введено после отмены округов как административно-территориальных единиц СССР и ликвидацией в связи с этим окружных отделов ОГПУ. Секторы создавались “для непосредственной глубокой чекистской работы в пределах обслуживаемой территории и для оперативного руководства городскими и районными Отделениями и аппаратом районных уполномоченных ГПУ”^[135]. В частности, на Украине создавалось 9 оперсекторов (Харьковский, Сталинский, Киевский, Днепропетровский, Одесский, Винницкий, Житомирский, Полтавский и Сумской), одновременно с этим продолжал существовать Молдавский областной отдел ГПУ. Согласно новым руководящим документам, за оперативную работу в приграничных секторах в равной степени отвечали и пограничники, и территориалы, однако на практике оперсекторы, как правило, возглавлялись командирами погранотрядов. Им подчинялись районные и городские аппараты ОГПУ, и командир отряда теперь одновременно руководил также и всей местной структурой госбезопасности, включая войска. Новшество понравилось далеко не всем, пос-кольку отныне начальники территориальных органов, доселе составлявшие элиту второго уровня (после местных партийных комитетов), опустились на ступеньку ниже и внезапно оказались в подчинении у своих коллег-пограничников, которых раньше воспринимали в качестве “младших братьев”. Теперь же те возглавили примыкавшие к границе оперативные секторы и также не были в восторге от свалившейся на них нежданной ответственности за политическую благонадежность на подведомственных территориях. Но приказ следовало выполнять, а на практике это означало, что оперативный аппарат погранвойск теперь в значительно меньшей степени занимался непосредственными задачами охраны границы и постоянно отвлекался на помощь местным территориальным органам госбезопасности. В развитие сближения обоих аппаратов, в 1932 году особистское обслуживание погранвойск изъяли из их собственной компетенции и передали в общую систему Особых отделов. Ситуация сохранялась неизменной до 1934 года и улучшению охраны границы никак не способствовала.

В начале 1920-х годов определенное развитие получила теория агентурной разведки. Считалось, что разведывательная служба основную работу должна проводить по открытым источникам, а область действий агентурной разведки начинается там, где получаемой несекретной информации недостаточно, то есть к ее компетенции относили оперативное изучение вопросов, лежащих за пределами официальной доступности. При общей справедливости такой концепции она все же несколько устарела, поскольку не учитывала возможностей тайного физического проникновения, радиоразведки и иных технических способов съема закрытой информации. Однако теория, как всегда, отставала от практики, и в действительности все обстояло далеко не столь удручающим образом. Криптография в СССР развивалась быстрыми темпами, причем использовались как “чистые” криптоаналитические возможности, так и компрометация шифров и кодов противника, его “криптографическое ограбление”. С июня 1921 года ОГПУ читало шифровки германского представительства в Москве, в 1923 году добыло шифры китайского посольства, с 1924 года для Спецотдела перестали быть секретом некоторые польские шифры, а к 1925 году СССР частично или полностью раскрыл военные, дипломатические и разведывательные коды пятнадцати государств. С 1921 года ОГПУ получило доступ к прочтению зашифрованной переписки НСЗРиС. Эта еще не исследованная сторона работы контрразведки по ликвидации савин-ковской организации заставляет по-новому взглянуть на ее агентурную разработку.