Основные проблемы всех ветвей румынских спецслужб заключались в ограниченности бюджетных ассигнований, недостаточном техническом оснащении и крайне низком уровне квалификации значительной части сотрудников, однако из-за массовости проводимых операций они являлись противником, с которым следовало считаться. Весьма помогало румынской разведке установленное еще в 1920 году сотрудничество с II отделом генштаба польской армии. В Кишиневе была открыта его временная пляцувка (резидентура) под руководством поручика Ежи Лаховского-Чеховича. 3 марта следующего года, после подписания политического межгосударственного договора и военной конвенции о сотрудничестве, взаимодействие обеих разведок углубилось. В 1922 году румыны передали полякам добытую ими информацию о сотрудничестве баварского и венгерского штабов, об организации и вооружении итальянской армии и ее взаимодействии с венграми. В 1923 году в Румынии действовали уже две пляцувки II отдела, а также шли переговоры о возобновлении работы точки в Кишиневе. Прекрасно взаимодействовали политические полиции обоих государств, более известные как “сигуранца” и “дефензива”. Однако в 1926 году польские разведчики установили, что начальник “сигуранцы” Эужен Кристеску вместе с представителем МИД Румынии негласно отбыл в Одессу, откуда после встречи с представителями ОГПУ отправился на переговоры в Москву. Подобная информация была весьма настораживающей, однако не повлекла за собой изменение курса Бухареста. Отношения двух государств омрачил другой эпизод. 10 ноября 1928 года руководителя пляцувки “Шараш” в Кишиневе Евгения Шадурского арестовали по обвинению в сотрудничестве с советской разведкой и выдаче ей сведений о румынской агентуре в СССР. Новый генеральный инспектор “сигуранцы” Хасуреску утверждал, что некоторые из выданных Шадурским агентов были в СССР расстреляны. Арестованный польский резидент категорически отверг обвинения в свой адрес и заявил, что причиной инцидента стали интриги его предшественника Мариана Петровского. Проверка II отдела не подтвердила выдвинутые против руководителя пляцувки обвинения в предательстве, и румыны, хотя и остались при своем мнении, все же отпустили арестованного. Шадурский отбыл в распоряжение львовской экспозитуры (периферийного поста) № 5, а отношения двух разведок на длительный период времени оказались существенно омраченными.
Подозрения в широкомасштабном проникновении советских спецслужб во все сферы румынского государства и общества были хотя и преувеличенными, но небеспочвенными. Известна успешная работа в Бессарабии резидента Региструпра РККА И. К. Парфелюка. Позднее, в начале 1920-х годов, в Румынии недолго, однако весьма результативно действовала агентурная сеть, руководимая венским групповодом военной разведки “Феликсом Вольфом” (В. Г. Раков). Нарушения основополагающих правил конспирации привели к ее массовому провалу, создавшему весьма негативный образ Советского Союза в Австрии и Румынии. Разгром, безусловно, заметно ослабил агентурные позиции разведки, ставшей к этому времени Разведупром, но не подорвал их полностью. Наличие в стране значительной массы эмигрантов и русской, а также украинской диаспоры предопределили обширную вербовочную базу для всех ветвей советских спецслужб, и в первую очередь для оперативных органов погранвойск. На этом направлении существенно развилась их разведка по закордону, а также разведка военных округов РККА.
5. “САНИТАРНЫЙ КОРДОН”
Разведывательные операции на юге Европейского континента в 1920-е годы отличались определенной вялостью и своего рода флегматичностью, зато на севере разведывательная активность зашкаливала за все мыслимые пределы. Это происходило в цепочке вытянувшихся вдоль западной границы СССР “прифронтовых” государств: Финляндии, Эстонии, Латвии, Литве и Польше, где пролегал тайный фронт схватки коммунистических и западных спецслужб.
В Польше в тугой узел сплелись историческая вражда русских и поляков, страх многолетних порабощенных и высокомерие недавних победителей, искренний католицизм и воинствующий атеизм, отчаянный патриотизм и пролетарский интернационализм, амбиции из-за комплекса государственной неполноценности и презрение к “уродливому детищу Версальского договора”. Громадную роль сыграла провокационная, подстрекательская политика Франции, разведка которой использовала поляков, ибо не желала рисковать ни одним из своих офицеров в полевых операциях против РСФСР, а затем СССР. Существенно повлиял на обстановку также двухсоттысячный транзит через страну русских эмигрантов. В целом, Польшу периода 1920-х годов в полной мере можно считать форпостом агентурно-оперативной и подрывной деятельности Запада против Советского Союза. Кроме СССР, объектами разведывательных устремлений Польши являлись Литва и Германия, против которой Варшава проводила агентурную разведку агрессивно и наступательно. До второй половины 1930-х годов поляки могли не опасаться своей ослабленной западной соседки, заметно уступавшей им в военном отношении. К тому же варшавское правительство вполне уверенно чувствовало себя за спиной могучей покровительницы — Франции, действительная ценность которой в качестве союзника станет ясна лишь в сентябре 1939 года.
Истоки польской разведывательной службы уходят в историю борьбы польского народа за независимость. Еще в 1904 году руководитель так называемого “национального крыла” Польской социалистической партии (ППС) Юзеф Пилсудский развивал деятельность “боевой организации” революционеров как в направлении террора и диверсий, так и в разведывательном отношении. В период русско-японской войны он, как минимум, дважды снабжал генеральный штаб Японии информацией о русской армии, а в 1908 году установил устойчивую связь с львовским, краковским и перемышльским отделениями австро-венгерской секретной службы. В рамках организованного Союза активной борьбы (ЗВЧ) во Львове открылась офицерская и унтер-офицерская школа, где в числе прочих дисциплин читался курс разведки. В том же 1908 году ЗВЧ выпустил учебник “Разведывательная служба”. Для практического сбора информации и подготовки к проведению диверсий Пилсудский организовал небольшое Бюро статистики под руководством Валерия Славека, к началу Первой мировой войны создавшее свою закордонную инфраструктуру. Точки Бюро статистики разделялись на четыре категории:
— главные центры по организации оперативной работы (Варшава, Сандомир, Вильно, Санкт-Петербург, Харьков);
— центры ведения разведки мирного периода (крупные города Царства Польского, Либава, Митава и др.);
— “гарантированные” разведывательно-диверсионные центры военного периода (Минск, Киев, Полоцк, Смоленск, Москва, Одесса);
— меньшие по размерам “типовые” разведывательно-диверсионные центры военного периода (Брянск, Барановичи и другие города Белоруссии).
С августа 1914 года в австро-венгерской армии из поляков формировались Польские легионы, 1-й бригадой которых командовал Пилсудский. В ней имелось Разведывательное бюро, первоначально принявшее на себя ведение всей оперативной работы, ранее выполнявшейся Бюро статистики. Однако узкие рамки воинской части никак не соответствовали потребностям стратегической разведки, тем более в гражданских областях, и в октябре 1914 года на базе ЗВЧ и Польских стрелковых дружин возникла подпольная структура — Польская военная организация (ПОВ). Ее устав гласил: “Целью ПОВ является завоевание Польшей независимости путем вооруженной борьбы”[52]. Организация предназначалась для захвата власта на польских территориях и на землях, которые поляки считали таковыми, чему способствовала деморализация дислоцировавшихся там русских, германских и австро-венгерских войск. Первым комендантом ПОВ стал непосредственно подчинявшийся Пилсудскому Тадеуш Зулинский (“Роман Барский”). В 1915 году в Варшаве была создана региональная комендатура ПОВ (КН-I), вскоре принявшая от Разведывательного бюро 1-й бригады Польских легионов основные задачи по разведке на входивших в состав Российской империи польских землях. Вскоре ПОВ организовала также комендатуры в Галиции (КН-11), Киеве (КН-Ш) и Люблине (KH-IV), на базе которых создавались низовые разведывательно-диверсионные точки. КН-Ш, например, имела их в Харькове (“М”), Одессе (“Б”), Проскурове (“Ц”), Виннице (“Е”) и Москве (“Л”). В рамках завоевания независимости ПОВ постепенно перешла к ведению оператавной работы также в Австро-Венгерской империи. К этому же времени относится и создание первых польских контрразведывательных структур, потерпевших сокрушительное поражение в борьбе с опытными органами безопасности Российской империи.
