Кроме того, был предпринят ряд мер по избежанию компрометации шифров. Упомянутое постановление уделило этому особое внимание:

“д) безусловно отказаться от метода шифрпереписки телеграфом или радио по особо конспиративным вопросам. Завести систему конспиративных командировок и рассылки писем, каковые обязательно шифровать.

е) Отправителей конспиративных шифровок и писем обязать иметь специальные клички, воспретив им подписываться собственным именем”^[28].

Стали применяться надежные блокноты разовых ключей, а условия их хранения и использования разрабатывались с учетом возможности быстрого уничтожения документации при угрозе захвата.

К лету 1929 года по всему миру ударил набат “великой депрессии”, вызвавший в СССР злорадное удовольствие и подтвердивший тезис о загнивании капитализма и его скором крахе по причине всеобщего обнищания трудящихся масс. С оперативной точки зрения, кризис расширил вербовочную базу за счет сотен тысяч и миллионов потерпевших экономический крах людей. Открывшиеся новые разведывательные возможности вскоре реализовались. В 1929 году в полпредство СССР в Париже явился посетитель, пожелавший получить аудиенцию у военного атташе, вместо которого его принял оперативный сотрудник резидентуры В. Войнович. Представившийся фамилией Скотт визитер заявил, что работает в МИД Британии, и за две тысячи долларов предложил приобрести дипломатический шифр. Войнович резонно заметал, что не может тратить деньги на покупку непроверенных материалов, в соседней комнате снял с текста фотокопию, а затем вернулся и обвинил инициатавника в мошенничестве. После этого он выгнал его из полпредства, одновременно послав за ним наружное наблюдение. Добытый шифр в ближайшее же время отправили дипкурьерской связью в Центр, где подтвердили его подлинность и приказали немедленно разыскать “Скотта”, однако сделать это не удалось. Наблюдатель записал адрес неточно и совершенно забыл, где жил объект.

Целый год вся разведка искала растворившегося в парижских улицах человека, и лишь в 1930 году нелегал ИНО Д. А. Быстролетов (“Андрей”, “Ганс”) нашел бывшего инициа-тивнка и восстановил связь, уплатив ему и за шифр, и за предстоящую работу. Этим человеком оказался шифровальщик управления связи МИД Британии Эрнст Холлоуэй Олдхам. Когда Быстролетов подошел к нему на улице, извинился за допущенную ошибку и вручил конверт с деньгами и инструкцией по связи, у англичанина стало плохо с сердцем, однако он справился с собой и на первой же встрече попытался отказаться от дальнейших контактов. Но это ему не удалось, как не удавалось десяткам тысяч других людей, имевших неосторожность скомпрометировать себя одним-единственным негласным контактом со спецслужбами, никогда просто так не отпускающими своих жертв. Олдхам получил псевдоним “Арно” и вначале не производил впечатления особо ценного агента, однако через год выяснилось, что англичанин располагает достаточно широким доступом к кодам и шифрам, причем передавать их упорно не желает.

Существует несколько версий рассматриваемой истории, равно далеких от истины. Согласно одному из распространенных заблуждений, Олдхам вначале представился наборщиком типографии МИД Британии, но затем наружное наблюдение выявило у него наличие навыков оперативного работника. Известно также и утверждение о том, что он являлся одним из руководителей шифровальной службы Форин офис. Все эти легенды представляя-ют собой лишь отголоски подлинных событий и отчасти пущены самим склонным к художественному вымыслу Быстролетовым, а также его позднейшими биографами. Действительность оказалась более захватывающей, чем любой вымысел. Работа с “Арно” представляла значительную трудность, поскольку агент был плохо управляем, деморализован, постоянно пьянствовал и все время боялся появления существовавших лишь в его воображении убийц из СИС, готовых расправиться с предателем. Для закрепления вербовки и воздействия на объект Быстролетов применял различные меры, одна из которых являлась совершенно беспрецедентной в истории нелегальной разведки. Пытаясь подбодрить Олдхама, он подарил ему ружье с выгравированной на нем благодарностью от ОГПУ за плодотворную работу! Советский разведчик также использовал влияние “Мадам”, как в оперативных документах ИНО именовалась жена агента Люси. Обладая достаточно сильным характером, она удерживала мужа от сползания в алкоголизм, а Быстролетов несколько раз добивался от руководства финансирования лечения его прогрессирующей склонности к спиртному. Еще ранее он организовал трехстороннюю встречу с участием нелегального резидента ИНО Б. Я. Базарова (“Кин”, настоящая фамилия Шпак), на которой тот играл роль итальянского коммуниста да Винчи, сам же Быстролетов изображал обедневшего венгерского графа, несчастного аристократа, попавшего в лапы жестокой советской разведки. “Да Винчи” в присутствии “Арно” третировал “графа”, запугивая тем самым и Олдхама, после чего тот был рад поддерживать контакт с якобы более мягким и уступчивым “венгром”.

Олдхам снабжал ОГПУ шифрами, информацией о мерах безопасности и сведениями о коллегах по министерству, но весьма результативная работа с источником продлилась недолго. Напряжение двойной жизни и алкоголизм сломили его, англичанин стал веста себя совершенно неадекватно, чем привлек внимание контрразведки. Для начала его уволили со службы, однако было ясно, что санкции этим явно не ограничатся. “Арно” не стал дожидаться продолжения и 29 сентября 1933 года покончил жизнь самоубийством, отравившись газом. Проведенное расследование совершенно определенно показало, что Олдхам передавал государственные секреты иностранной державе, но британцы полагали, что его работодателями были французы. Курировавший секретные службы Великобритании постоянный заместитель министра иностранных дел Роберт Ванситтарт наивно порадовался: “Какое счастье, что такие позорные истории в Англии случаются раз в сто лет!”^[29]. Дело Олдхама получило весьма результативное продолжение. По его информации были завербованы двое служащих из состава британской миссии в Лиге Наций в Женеве, однако эта операция выходит за временные рамки главы и будет рассмотрена далее.

Совершенно особым направлением оперативной работы британских спецслужб стала Ирландия, где действовала сепаратистская организация “Ирландские волонтеры” вскоре переименованная в “Ирландскую республиканскую армию” (ИРА). Специально против нее была создана Объединенная разведывательная служба (КИС) со штабом в Дублине и рассредоточенными по всему острову сотрудниками. Объединенной она именовалась потому, что пользовалась правами МИ-5, но в основном была укомплектована разведчиками и использовала методы, применяющиеся секретными службами в военное время на вражеской территории. КИС возглавлял Ормонд де л’Эпе Уинтер (“О”), по свидетельству одного из современников, выглядевший как “злобная маленькая белая змея… вероятно, полностью аморальный тип”^[30]. Одновременно он являлся заместителем начальника Королевских ирландских полицейских сил (РИК) Джозефа Тюдора. Фактически офицеры Уинтера были боевиками правительства, предназначенными для физического уничтожения видных деятелей ИРА и “Шин Фейн”, и первым их достижением явился расстрел застигнутого врасплох на дублинской улице лидера ИРА Шона Триси. Ирландцы нередко именовали группы КИС “бандами убийц из Дублинского замка”, хотя чаще использовали резкий эвфемизм “Каирская банда” или более лояльный “Каирская группа”. Они, однако, несколько заблуждались и смешивали КИС с действительно прибывшими с Ближнего Востока офицерами, в задачи которых входило нанесение оперативных и физических ударов по ИРА, и в первую очередь — по ее разведывательной службе. Эту организацию с лета 1919 года возглавлял жестокий и изощренный специалист по тайным операциям Майкл Коллинз, сменивший своего предшественника Имонна Дуггана в основном благодаря проявленной решительности и целеустремленности. Коллинзу досталась серьезная проблема борьбы с оперативными органами правительства, и он вел ее предельно жестко. Непосредственным толчком к направлению из Каира упомянутой группы боевиков явилась история с Ф. Дигби Харди. Этот отбывавший наказание в лондонской тюрьме фальшивомонетчик не собирался провести за решеткой существенный отрезок своей жизни и написал письмо генерал-губернатору Ирландии лорду Френчу с предложением своих услуг в качестве шпиона против ИРА. Наивные англичане не могли и предположить, что внутренняя корреспонденция может быть перлюстрирована, притом не правительственными органами, что было бы еще полбеды, а сепаратистами. Между тем все произошло именно так. Благодаря агенту на почтамте Дублина Коллинз узнал содержание письма Френча еще до того, как оно было доставлено губернатору и немедленно начал контроперацию. Тем временем правительство приняло решение согласиться на предложение инициативника, и Харди негласно прибыл в Ирландию, где начал активные поиски контакта с подпольными группами ИРА. Вскоре он вышел на двух человек, которых ошибочно полагал старшими офицерами разведки сепаратистов. В действительности ими являлись британский и американский журналисты, которым Коллинз за участие в игре пообещал первоклассную сенсацию. На первой же встрече Харди были предъявлены копия его письма лорду Френчу и собранное ИРА материалы о его криминальном прошлом, а также предъявлены свидетельства того, что на свободе он находится незаконно. Инициативник был буквально раздавлен молниеносностью своего провала и подробностью улик, а потому раскаялся и дал подробные показания, за что был оставлен в живых и вывезен за пределы страны. Оба журналиста передали эту историю в газеты, и она на некоторое время действительно стала сенсацией. В ходе своих откровений Харди раскрыл немало технологических секретов работы СИС, что нанесло по ней серьезный удар. Именно в ответ на него и прибыла в Дублин в 1919 году “Каирская группа”.