Далее Сталин воспользовался оправдавшим себя при замене Ягоды испытанным методом и назначил комиссию по проверке работы НКВД. Как и ожидалось, она вскрыла массу пагубных упущений в работе, ни одно из которых не являлось выдуманным, поскольку этого просто не требовалось. Положение дел в госбезопасности было и в самом деле критическим и послужило основанием для издания постановление СНК и ЦК ВКП(б) от 13 сентября 1938 года “Об изменении структуры НКВД СССР”, от 23 сентября 1938 года “О структуре НКВД СССР” и некоторые другие. Однако самым весомым из них стало совершенно секретное постановление от 17 ноября 1938 года “Об арестах, прокурорском надзоре и ведении следствия”, дававшее профессиональному уровню чекистской работы весьма резкую, но абсолютно заслуженную оценку:

“Работники НКВД совершенно забросили агентурно-осведомительную работу, предпочитая действовать более упрощенным способом, путем практики массовых арестов, не заботясь при этом о полноте и высоком качестве расследования.

Работники НКВД настолько отвыкли от систематической, кропотливой агентурно-осведомительной работы и так вошли во вкус упрощенного порядка производства дел, что до самого последнего времени возбуждают вопрос о предоставлении им так называемых “лимитов” для производства массовых арестов.

Это привело к тому, что и без того слабая агентурная работа еще более отстала и, что хуже всего, многие наркомвнудельцы потеряли вкус к агентурным мероприятиям, играющим в чекистской работе исключительно важную роль.

Это, наконец, привело к тому, что при отсутствии надлежаще поставленной агентурной работы следствию, как правило, не удавалось полностью разоблачить арестованных шпионов и диверсантов иностранных разведок и полностью вскрыть их преступные связи”^[275].

Безусловно, все постановления молчаливо игнорировали тот непреложный факт, что стратегическую линию деятельности НКВД определял не кто иной, как ЦК ВКП(б), но все же нельзя не отметить справедливость и своевременность этих документов. Следует признать, что причиной репрессий в отношении Ежова и его приближенных было отнюдь не одно стремление Сталина в очередной раз сменить руководство карательного ведомства. Если устранение Ягоды преследовало цель убрать слишком информированного наркома, то с его преемником все обстояло совершенно иначе. Полный развал всей системы государственной безопасности, вошедшая в постоянную практику фальсификация следственных дел, катастрофическое положение в разведке и вышедшее из-под контроля истребление руководящих кадров вплоть до среднего звена ставило под угрозу слишком многое. Ежов не сумел удержать в узде группировки чекистов, которые накинулись друг на друга и занялись взаимным истреблением, а нарком, вместо того, чтобы как-то урегулировать эту проблему, пошел у них на поводу и оказался на своей должности абсолютно несостоятельным. Кроме того, ни для кого не составляли секрета его явный алкоголизм, прогрессирующее душевное заболевание и не слишком тщательно скрываемые гомосексуальные наклонности, поэтому отстранение Ежова от должности было полностью логичным и оправданным, в отличие от назначения на нее двумя годами ранее. ЦК и Совнарком вынужденно занимались проблемами, строго говоря, относившимися к компетенции наркомата. Безусловно, конкретизация главных направлений деятельности внешней разведки, в качестве которых были установлены линии политической (ПР), научно-технической (НТР) разведки и внешней контрразведки (КР), являлась задачей правительственного уровня, однако то, что столь высокой инстанции пришлось мелочно заниматься штатами и структурой Иностранного отдела, никак нельзя признать нормальным. 24 ноября 1938 года Ежов направил в Политбюро на имя Сталина письмо с просьбой об отставке с поста наркома НКВД, принятой на следующий же день.

Его преемник Лаврентий Павлович Берия получил назначение в НКВД не только для налаживания работы, но и для избавления от ставших уже ненужными и опасными “перегибщиков террора” и обновления кадрового состава госбезопасности. Для этого в период с апреля по сентябрь 1938 года, то есть при формально действовавшем в качестве наркома Ежове, он продолжил начатые в январе репрессии в отношении “ежовцев”, вначале в территориальных органах, а затем, после успешной пробы сил на периферии, и в центральном аппарате. Вслед за Берией в наркомат пришла новая, весьма влиятельная “закавказская” группировка его сторонников, наиболее известными представителями которой были В. Г. Деканозов, Б. 3. Кобулов и В. Н. Меркулов. После этого новый нарком до конца года закончил уничтожение еще сохранившихся сторонников своего предшественника и с разрешения Сталина добрался до него самого, организовав дело о “новом заговоре в системе НКВД” под руководством Ежова, Фриновского и Евдокимова. Бывшего народного комиссара внутренних дел взяли под стражу 10 апреля 1939 года, когда о нем уже стали понемногу забывать. Арест Ежова прошел в прежних традициях госбезопасности. Вначале два начальника областных УНКВД обратились к Сталину с письмами, в которых сообщили, что Ежов якобы намекал им на предстоящий арест всего руководства государства накануне октябрьских торжеств. Эти инспирированные Берия с явного согласия Сталина ложные доносы и послужили поводом для взятия под стражу и опального бывшего наркома. Вслед за этим последовали аресты остатков “северокавказской” и “московской” группировок во главе с Реденсом и многих партийных выдвиженцев Ежова, расстрелянного 4 февраля 1940 года.

Несколько ранее система госбезопасности подверглась очередной реформе. Структура подстраивалась под нового 1-го заместителя наркома Берия, за месяц до этого переведенного в Москву из Грузии и фактически подмявшего под себя власть в наркомате. Только что распущенное ГУГБ с 29 сентября 1938 года вновь формировалось и подчинялось непосредственно Берия, но теперь основные отделы возглавили его ставленники, вытеснившие отработавших свое предшественников. В новом главке госбезопасности имелось восемь подразделений:

— 1-й отдел (охрана правительства), начальник Н. С. Власик;

— 2-й отдел (секретно-политический), начальник Б. 3. Кобулов (по совместительству);

— 3-й отдел (контрразведывательный), начальник В. Г. Деканозов;

— 4-й отдел (особый), начальник В. М. Бочков, позднее А. Н. Михеев;

— 5-й отдел (иностранный), начальник В. Г. Деканозов (по совместительству);

— 6-й отдел (военизированных организаций);

— 7-й отдел (Спецотдел), начальник А. Д. Баламутов;

— Следственная часть, начальник В. Т. Сергиенко.

Л. П. Берия

Берия возглавлял ГУГБ до назначения наркомом НКВД СССР.

25 ноября 1938 года и 16 декабря передал свои прежние должности начальника главка госбезопасности и одновременно 1-го заместителя наркома внутренних дел В. Н. Меркулову, ранее являвшемуся заместителем начальника ГУГБ. После ухода Деканозова на дипломатическую работу Меркулов в течение некоторого времени руководил также и 3-м отделом главка госбезопасности.

Б. 3. Кобулов

Главное экономическое управление (ГЭУ) возглавлял Б. 3. Кобулов. Его организационная структура включала пять подразделений:

— 1-й отдел (оборонной промышленности);

— 2-й отдел (тяжелой промышленности и машиностроения);

— 3-й отдел (легкой, лесной и местной промышленности);

— 4-й отдел (сельского хозяйства и заготовок);

— 5-й отдел (торговли, кооперации, финансов).

Главное транспортное управление (ГТУ) возглавлял С. Р. Мильштейн, в его состав входили:

— 1-й отдел (железнодорожный транспорт),

— 2-й отдел (водный транспорт);

— 3-й отдел (связь, гражданский воздушный флот, шоссейно-дорожное строительство).

Структура Наркомата внутренних дел в очередной раз усложнилась, степень бюрократизма увеличилась многократно. Количество главных управлений в нем выросло до 12, и, помимо уже упоминавшихся, в НКВД СССР имелись теперь Главное управление шоссейных дорог (ГуШосдор), Главное архивное управление (ГАУ), Главное тюремное управление, Главное управление по строительству на Дальнем Востоке (ГУДС — Дальстрой), Главное управление госсъемки и картографии (ГУГСК). ГУПВО было переименовано в Главное управление пограничных и внутренних войск (ГУПВВ), а 8 марта 1939 года разделено сразу на шесть главков: