— балтийская с резидентурами в Латвии, Литве, Эстонии и Финляндии;

— скандинавская с резидентурами в Дании, Швеции, Норвегии и Польше;

— германская с резидентурами в Германии, Нидерландах, Бельгии и Рейнской области;

— швейцарская с резидентурами в Швейцарии, Франции, Италии, Испании и Португалии;

— центрально-европейская с резидентурами в Австрии, Чехии, Словакии, Венгрии, Болгарии, Югославии и Румынии;

— дальневосточная с резидентурами во Владивостоке, Харбине, Шанхае, Гонконге, Токио и Ванкувере;

— ближневосточная с резидентурами в Турции, Египте, Греции Палестине и на юге бывшей Российской империи;

— бюро в Нью-Йорке на правах отдельной группы.

В 19 32 году группы “G” получили права секций, а их количество постоянно варьировалось, но чаще всего равнялось четырем. К приведенному списку подчиненных им “станций” СИС следует относиться с большой осторожностью. Часть из них состояли из одного-двух человек и влачили жалкое существование, другие числились только в перспективных планах развития, многие постепенно закрывались. Начало 1920-х годов СИС вообще переживала крайне тяжело. 14 июля 1923 года в возрасте 62 лет в разгар споров о подчиненности Правительственной школы кодов и шифров (ПШКШ) умер Мэнсфилд Камминг, занимавший пост руководителя разведки в течение 12 лет. В соответствии с упомянутой договоренностью о ротации кадров, теоретически СИС должен был возглавить отнюдь не моряк, а армейский или авиационный офицер. Однако новым “Си” стал бывший директор разведки Адмиралтейства адмирал Хью Синклер, поскольку считалось, что только он был в состоянии обеспечить одновременное руководство и СИС, и ПШКШ. Адмирал немало сделал для повышения роли и авторитета разведки в этот период застоя. После блестящего и романтического Камминга СИС нуждалась в более приземленном руководителе, способном избавить ее от дилетантства и вывести на уровень профессиональной, жестко управляемой организации, своего рода предприятия в системе государственного управления. Нельзя сказать, что это удалось Синклеру в полной мере, но все же он сумел создать из СИС постоянно действующую спецслужбу с формальной организационной структурой, жестким администрированием и тщательно контролируемыми расходами. При нем также начали относительно регулярно вскрываться вализы с дипломатической почтой иностранных государств, он разрешил создание параллельной сети нелегальных резидентур “Z” и всемерно способствовал улучшению технического оснащения разведки, в том числе аппаратурой для агентурной радиосвязи. Именно Синклер обратил пристальное внимание на внешнюю контрразведку, которую упорно старался игнорировать его предшественник.

Адмирал принял руководство СИС в весьма сложный период. На первых порах он жаловался, что весь бюджет его ведомства не превышает стоимости годового содержания эскадренного миноносца в своих водах, и недоумевал, чего можно ожидать от столь слабо финансируемой спецслужбы. Парламент, однако, не вполне понимал остроту ситуации и существенно урезал бюджеты всех без исключения секретных ведомств, после чего с учетом падения реальной стоимости фунта стерлингов расходы на их содержание стали даже меньшими, чем во времена руководителя кромвелевской разведки Джона Терло. В 1922 году СИС вместе с выделенной криптографической службой была официально изъята из ведения военного министерства и переподчинена дипломатическому ведомству, после чего со следующего года Синклера в закрытой служебной переписке именовали уже “руководителем секретной службы и директором ПШКШ”. Криптографы оказались под началом разведчиков, хотя их штаты и организация по-прежнему оставались в значительной степени независимыми. Из-за нехватки средств прекратились операции на юге Европы и на Дальнем Востоке, дело дошло до полного упразднения секции политической разведки. Но денег все равно не хватало, и от этого в первую очередь страдали разработка и снабжение оперативной техникой и средствами связи. Прекрасно развившуюся за годы войны инфраструктуру частично свернули, частично законсервировали. До сокращения штатов СИС располагала “станциями” в Афинах, Бейруте, Берлине, Берне, Брюсселе, Бухаресте, Буэнос-Айресе, Варшаве, Вене, Владивостоке, Копенгагене, Лиссабоне, Париже, Праге, Ревеле, Риге, Роттердаме, Софии, Стокгольме, Токио и Хельсинки, теперь же сохранялись лишь “легальные” резидентуры, традиционно находившиеся под прикрытием бюро паспортного контроля посольств. Планировавшееся в 1923 году урезание финансирования системы ПКО вынудило бы закрыть все резидентуры в Западной Европе, за исключением Парижа, Брюсселя и Антверпена. Против этого незадолго до своей смерти резко выступил Камминг. Он сумел доказать, что помимо удара по агентурным операциям, послабление визовой системы приведет к притоку на территорию Великобритании множества нежелательных иностранцев, в том числе и прибывающих с подрывными целями. Аргументация возымела действие, и в итоге сокращение финансирования оказалось не столь существенным, как планировалось вначале. Теперь закрывались лишь резидентуры в Цюрихе, Мадриде, Лиссабоне и Люксембурге, правда, штатная численность оставшихся существенно уменьшалась. СИС начала сворачивать агентурные сети в Берлине, Гамбурге и во всех пограничных с Германией государствах, за исключением самой крупной из них, находившейся в Голландии и ежегодно обходившейся в изыскиваемые с большим трудом 30 тысяч фунтов. В 1920–1921 финансовом году СИС стоила британским налогоплательщикам 89821 фунт 14 шиллингов и 11 пенсов^[7] (для сравнения, в 1918 году — 240000 фунтов), а в дальнейшем даже эта мизерная сумма неуклонно уменьшалась. Для сокращения расходов непосредственное руководство всеми “полевыми” операциями в Европе было возложено на так называемую Континентальную секретную службу, штаб-квартира которой вплоть до аншлюса Австрии находилась в Вене. Из-за отсутствия средств открытие “станции” СИС в Москве осталось недостижимой мечтой Синклера, как и его предшественника Камминга. Увеличение бюджетных ассигнований началось только с 1936 года, а пока лучшее разведывательное сообщество начала столетия ожидали трудные времена. Даже после роста финансирования к 1927–1928 годам правительство тратило на все ветви секретных служб всего 180 тысяч фунтов в год^[8]. Эффективность работы СИС опустилась почти до нуля, и в 1925 году лейбористская фракция парламента серьезно рассматривала вопрос о ее ликвидации и рассекречивании всех дел. В то же время МИ-5 признавалась важной и необходимой организацией, особенно после того, как она сумела внедрить агента в руководство британской коммунистической партии.

Следует отметить дальновидность Синклера, вовремя успевшего распознать перспективность контрразведывательной работы не только для выполнения разведывательных задач, но и для укрепления позиции СИС в коридорах власти. Он успел поставить перед своей службой соответствующие задачи до того, как описанный далее скандал с “письмами Зиновьева” спровоцировал очередной созыв Комитета по секретным службам под председательством постоянного заместителя министра финансов Уоррена Фишера и с участием Эйре Кроуви и Мориса Хэнки. Перед комитетом предстали сам Синклер, генеральный директор МИ-5 Вернон Келл и его заместитель Эрик Холт-Уилсон, а также руководители и ответственные работники Индийской политической разведки, Особого отдела Скотланд-Ярда, директоры военной и военно-морской разведок, а также руководитель авиационной разведки. “Си” попытался воспользоваться сложившейся расстановкой сил и поглотить остальные оперативные органы Британии, за исключением военных разведывательных служб. Как известно, данная попытка не увенчалась успехом, и взамен этого Синклер решил не отстать от общей тенденции и создал в составе своей службы небольшую секцию по противодействию нелегальной деятельности Коммунистического Интернационала за рубежом. По некоторым данным, ее первым начальником был Мортон. Первоначально к сфере деятельности секции Коминтерна относились исключительно зарубежные территории, но это искусственное ограничение на корню изначально исключало возможность эффективного функционирования.