– Ну, зачем же так официально, Леонид Сергеевич? – Лысоватый округлый пожилой человек поднялся из-за стола навстречу, всем своим видом стараясь выказать радушие. Несмотря на малый рост и общую округлость форм, светло-серый костюм сидел на нём безукоризненно.

Кабинет был небольшим и узким, как пенал. Стол в его торце неряшливо завален бумагами и покосившимися стопками папок. На стене – карта Москвы и Московской области, рядом – таблица, цифры в графы вписаны фломастером, некоторые обведены кружками разного цвета. Из угла над столом чучело глухаря на суку хмуро поглядывает мутным стеклянным глазом. Шторы на единственном окне раздернуты. Косые лучи бьют сквозь стекло, высвечивая на противоположной стене неправильный прямоугольник, лениво сползающий на пол.

– Мы с вами сейчас кто? – продолжал округлый, энергично пожимая вошедшему руку. – Мы с вами сейчас ученые. Орнитологи, если можно так выразиться. Изучаем жизнь птиц. Их повадки, привычки. Так что давайте соответствовать.

– Слушаюсь, товарищ полковник! – И тут же поправился: – Извините, Вадим Александрович, субординация… Никак не привыкну.

– А пора бы уже. Докладывайте.

– По группе Белова. Как и предполагалось, после принятия превентивных мер, выраженных в попытке ложного задержания некоторых членов группы, все фигуранты собрались вместе и сегодня ночью на двух машинах отбыли из Москвы. Сейчас находятся в районе Дмитрова. Условия для задержания группы благоприятные.

– Подожди, Леонид Сергеевич, не гони. Состав группы не изменился?

– Нет. Фигуранты те же. Четверо крылатых и два проводника.

– Так… – Вадим Александрович задумчиво стоял, покачиваясь с носка на пятку. – Наш расчёт на экстремальную ситуацию не оправдался. Новые фигуранты не выявлены.

– Так точно! – подал голос Леонид Сергеевич. – К положительным итогам акции можно отнести выявление сочувствующих лиц.

– Нам от этих лиц ни тепло и ни холодно, – отмахнулся Вадим Александрович. – Какие будут предложения по группе?

– Брать днём, во время передвижения на машинах. Задержание проводить с участием ГАИ.

– И что получим? Четырёх крылатых, один из которых и так на нас работает? Не слишком ли мелко?

Леонид Сергеевич молча застыл, глядя поверх головы полковника на чучело глухаря.

– Поступим так. Первое. Группу пропустить. Опираясь на местные органы власти, обеспечить благоприятное следование группы до места назначения. Второе. Передать все собранные нами материалы барнаульским товарищам – это теперь их дело. Пусть сами решают, пропускать кого-то в Монголию или задержать всех на месте. Вполне вероятно, сохранение группы позволит выявить новых местных фигурантов. Третье. Скрытно вывести нашего человека из состава группы и вернуть в Москву. Всё понятно?

– Так точно!

– Выполняйте.

– Вадим Александрович, разрешите обратиться?

– Ну?

– По поводу отколовшегося от группы фигуранта Бабичева. Он сейчас находится в Брянской области, деревня Почуево. Связи с другими крылатыми не имеет и не ищет.

– Этого – брать.

Глава седьмая

«…ли я его?» – это внизу, на листочке, сплошь заштрихованном карандашом. Более тёмным – горы, облака над ними, что-то змеящееся, похожее на речку. Задумчиво покусала карандаш и приписала в скобках: «Первое слово слизала корова».

Серый прямоугольник окна. За окном – двор. Во дворе – асфальт, деревья и детская площадка. Чтобы увидеть, даже подходить к окну не надо – наизусть помню. Сугробы в чёрной грязной корке. Лужи на асфальте. Впаянные в ноздреватый лёд газона мятые пивные банки и собачьи какашки.

Всё равно конец зиме! Так надоели эта вечные сумерки, это сидение в четырёх стенах. Солнца хочу! Простора, воздуха, ветра! Он говорит – надо потерпеть. Терплю…

Уйти я от него могу. Шагнуть за порог, сбежать вниз по лестнице, распахнуть дверь – и свобода! Серая, слякотная свобода. Уйти просто. Куда? В какую жизнь? В прежнюю? После того, что было? Что уже знаю? Снова эти бессмысленные тусовки, метания, попытки любить и что-то строить?.. Как он говорил? Не дёргайся, не суетись – сядь и подумай: чего ты хочешь? что тебе выгодно? День думай, два, если надо – неделю. Реши для себя и тогда – делай!

Всё-таки он не такой, как все. Он – сильный! Он знает, как надо.

Вот только возраст… И эти крылья… Бедный! Не сможет он без меня.

Зачем себя обманывать? Он сможет! А ты без него? То-то и оно…

В квартире жарко, батареи шпарят на полную. Шорты и майка. Босиком. Я люблю босиком! Он в соседней комнате на компе тренируется. Просил не входить. Неудобно ему, видите ли… Мешаю. Вторую неделю сидит. Палочку китайскую зажал в зубах – и по клавишам… Интернет ему нужен, связь с миром. А я тут одна маюсь.

Что ты причитаешь, себя накручиваешь? У тебя же полная свобода. Хочешь – к подругам, к родителям съезди, прошвырнись по магазинам. Это ему нельзя, а ты-то можешь. Сама торчишь здесь как привязанная. Он же всё время подталкивает: не сиди возле меня, живи, живи своей жизнью, я только рад буду. Не хочу. С ним хочу!

Неужели получится – уедем! С ним всё получится, я в него верю. Скорее бы… От вранья устала. Перед этими неудобно, жалко их. Сначала даже в мыслях не было скрывать. Это всё Валентин. «Представь, – говорит, – меня дочке». Вот и пошло… Дочка! Видели бы они, что эта дочка в постели вытворяет!.. А он сразу ухватился: так даже лучше, пускай думают, что все на равных.

Ладно… Пусть он решает, как лучше. У него всегда что-то про запас имеется.

Встала, вытянула руки, завела за голову, потянулась. Ноги на ширину плеч. Наклоны. Русые волосы вниз, к полу.

Два года назад… На Москву навалилась зима – а они с Олежкой, с компанией, махнули на Кубу. Океан, солнце, песок такой белый, что глаза слепит – чудо!

Кайтовая компания. Новое увлечение. Ребята учились сами, без инструктора, бесшабашно и весело, каждый день что-то новое для себя открывали. Било их, швыряло, полоскало по волнам. Огромные, яркие купола над головой, словно цветы в небе распустились, ветер визжит в стропах – красота!

Она даже не пыталась пробовать, понимала, как это тяжело одновременно управлять куполом, наполненным ветром, и контролировать доску на волне. Была в тусовке, в общих переживаниях: оторвало от воды и сбросило с доски, уронили купол, протащило по песку при подъёме кайта, – ей хватало. Смеясь играла в доктора – замазывала ссадины зелёнкой.

Нравилась себе. В белом купальнике. Стройная, загорелая. За первую неделю волосы еще больше побелели, выгорели на солнце. Лизала кожу на загорелой руке – солёная! Запах водорослей, разогретого песка, запах солнца… Радовалась, что может видеть яркие цветные купола в синем небе, переживала за Олежку, гордо ощущая себя собственницей: мой поехал! – лежала на белом горячем песке с закрытыми глазами, слушая шепот набегающих волн, чувствуя себя счастливо затерявшейся на пустынной полоске пляжа между водой и небом.

По вечерам они выпивали, играли в карты и бесконечно перетирали перипетии прошедшего дня. Она ожидала музыки, танцев, но это было кайтовое место – здесь катались. Если дул ветер – за день укатывались до смертельной усталости. А ветер здесь дул всегда. Не до танцев. Ужин, коктейль в баре и спать. Утром – на воду!

Ночью – темнота, глаз выколи. В ста метрах едва слышно дышит океан, словно кто-то равномерно проводит наждачной шкуркой по дереву. Мотыльки бьются о стекло горящей лампы.

Он со своей дамой случайно подсел за их столик в столовой.

Пожилой мужик, лет пятидесяти, невысокого роста, плотный, круглоголовый, с коротко подстриженной бородой. Не понравилось, что не улыбнулся ни разу. Они были заряжены на шум, радость, веселье – ведь отдых, океан, кайты, молодость! А этот был по-взрослому серьёзным – и потому неинтересным.

Вот его дама, та была яркая! Лет тридцати пяти, высокая, стройная, выше него почти на полголовы. Мальчишеская стрижка, беззащитная шея… Рваные джинсовые шорты. Мужики оборачивались. И как-то сразу было ясно – не жена она ему.