Тело Бориса, убиенного на Альте, по приказу Святополка Окаянного было отвезено в Вышгород и погребено возле церкви св. Василия. Между тем останки Глеба, заключенные между двумя колодами, в течение нескольких лет пребывали в лесу на берегу Днепра, недалеко от места его убиения. Ярослав, утвердясь окончательно в Киеве, велел перевезти их в Вышгород и похоронить рядом с Борисом. Прошло еще несколько лет. В населении Выщегородском начала ходить молва о разных знамениях, которые совершались на месте погребения двух братьев. Рассказывали, между прочим, что однажды иноземцы варяги пришли в Вышгород; один из них нечаянно ступил на это святое место; вдруг из земли вышло пламя и опалило ему ноги. Пономарь св. Василия раз после утрени забыл погасить свечу, горящую где-то вверху храма; произошел пожар; церковную утварь успели вынести, но деревянный храм сгорел дотла. Это событие приняли как знамение того, что на месте старого храма должно воздвигнуть новый, в честь Бориса и Глеба. Вышегородские власти донесли Ярославу о знамениях и народной молве; «нелепо таким светильникам быти сокровенными под землею», говорили они. Ярослав внял этому голосу. Великий князь, бояре, митрополит Иоанн и духовенство в сопровождении народной толпы, со крестами отправились в Вышгород. С молитвами и пением псалмов вырыли гробы братьев из земли и на время поставили их в часовне, устроенной на месте сгоревшей церкви. Вскоре повелением великого князя здесь был воздвигнут деревянный храм о пяти верхах или главах и украшен иконною живописью; на видном месте поставили икону с изображением князей-мучеников. Когда все было приготовлено, Ярослав и духовенство опять отправились с крестным ходом в Вышгород. Митрополит Иоанн освятил храм во имя св. Бориса и Глеба; их раки перенесены сюда и поставлены на правой стороне. Торжество происходило 24 июля, в день убиения Бориса, и на этот день установлено было ежегодное празднество в память св. мучеников. Ярослав в течение целых осьми дней угощал в Вышгороде бояр, духовенство и жителей. Митрополит поставил священников и дьяков для новой церкви, назначил им старейшину (протоиерея) и уставил ежедневное служение заутрени, вечерни и св. литургии; а великий князь отделил десятую часть выше-городской дани на содержание храма и священнослужителей. Молва о чудесах, совершавшихся у гробов мучеников, постепенно распространилась по Русской земле, и сюда начали приходить богомольцы из других областей. Русские князья с особым усердием чтили память Бориса и Глеба, видя в них заступников и покровителей всего своего рода.
Прошло лет двадцать после упомянутого празднества. Церковь Бориса и Глеба стала приходить в ветхость, и преемник Ярослава, Изяслав, велел близ старой соорудить новую церковь, также деревянную, но об одной главе. В мае 1072 года происходило торжественное перенесение в нее св. мощей. Наместником княжим в Вышгороде был тогда знатный киевский боярин Чудин. К этому торжеству приехали сюда братья Изяслава, Святослав Черниговский и Всеволод Переяславский, с своими детьми и боярами. А вокруг митрополита Георгия собрались епископы из ближних епархий, каковы Неофит Черниговский, Петр Переяславский, Никита Белгородский и Михаил Юрьевский, а также игумены киевских монастырей со своими чернецами; в числе игуменов находился и знаменитый Феодосий Печерский. Когда новая церковь была освящена, приступили к перенесению мощей из старой церкви. Сначала взяли Бориса. Князья сами подняли на свои рамена его деревянную раку и понесли ее, предшествуемые митрополитом и духовенством, которое шло со свечами и кадилами. В новой церкви раку Бориса открыли, приложились к его мощам и переложили их в каменную гробницу. Потом взяли Глеба. Так как он уже лежал в тяжелом каменном гробу, то его поставили на сани и повлекли их веревками. В дверях гробница остановилась, и только после многократно возглашенного всем народом «Господи помилуй» она тронулась. Когда ее поставили на место, князья приложились к мощам Глеба. При этом митрополит взял его руку и благословил ею всех троих князей-братьев. Святослав попросил приложить руку святого к своему вереду, который был у него на шее, потом к глазам и к темени. Когда начали петь литургию, этот князь обратился к своему боярину Берну с словами «что-то колет меня в голову» и снял свой клобук. Берн нашел у него на голове ноготь от руки св. Глеба, взял его и подал князю, который сохранил у себя эту святыню. Сказание прибавляет еще, что митрополит Георгий, родом грек, не верил чудесам русских мучеников; но когда он открыл раки святых и нашел их телеса нетленными и благоухающими, то его объял страх, и он всенародно молился об отпущении своего греха. После литургии князья устроили веселый пир и роздали богатую милостыню нищим и убогим. Когда Святослав захватил великое княжение Киевское, он начал строить в Вышгороде каменную церковь во имя Бориса и Глеба. Она была возведена уже на 60 локтей в вышину при кончине Святослава; брат и преемник его Всеволод довершил ее построение; но вслед затем в одну ночь верх ее обрушился. Подобные случаи с каменными храма-ми были в те времена нередки на Руси; очевидно, русские еще не успели хорошо усвоить себе от греков искусство делать своды и приготовлять доброкачественную известь. После того дело о построении каменного храма пришло было в некоторое забвение, особенно в бурное время следующего великого князя Святополка-Михаила. Между тем и вторая деревянная церковь Бориса и Глеба стала приходить в ветхость. Тогда Олег Святославич Черниговский задумал совершить дело, начатое его отцом; он нанял мастеров, снабдил их всем потребным и велел вновь возводить обрушившуюся церковь. Когда она была окончена, Олег неоднократно просил Святополка поставить в нее гробницы святых; но тот не соглашался. «Не дерзну переносить их с места на место», — говорил великий князь. Только после смерти его, когда на Киевском столе сел Владимир Мономах, совершилось третье торжественное перенесение св. мощей, в 1115 году 2 мая. На это торжество собрались в Вышгород великий князь Владимир с сыновьями и Святославичи, Давид и Олег, также с сыновьями и боярами. Митрополитом киевским был тогда Никифор; из других городов прибыли епископы Феоктист Черниговский, Лазарь Переяславский, Мина Полоцкий и Даниил Юрьевский; между игуменами киевскими первое место занимали Прохор Печерский и Сильвестр Выдубецкий (наш первый летописец).
Сначала освятили новую церковь, и затем был веселый пир, устроенный Олегом Святославичем. А на следующий день приступили к перенесению гробниц. Прежде возложили на сани Борисову и повлекли их за веревки. Вышгород наполнен был великим множеством народа, стекшегося сюда даже из отдаленных областей; не только площади, но и все стены городские были покрыты людьми. На пути торжественного шествия устроен был с обеих сторон забор, или решетка; но от напора толпы она поломалась. Произошла такая давка, что духовенство, князья и бояре не могли почти двигаться с гробницей. Тогда Владимир велел разрезать куски греческих паволок и бросать их народу вместе с платьем, беличьими мехами и серебряными деньгами. Часть толпы отхлынула, так что можно было провезти раку Бориса. Таким же способом провезли и раку Глеба; причем его тяжелый саркофаг опять остановился было на дороге, и от усилий народа полопались веревки, привязанные к саням. По поводу этого перенесения мощей вышел спор у Владимира Мономаха с Давидом и Олегом Святославичами. Первый хотел поместить гробницы посреди храма и соорудить над ними серебряный шатер; он, конечно, имел в виду пример своего великого прадеда, которого рака вместе с гробницею его супруги Анны стояла посреди Десятинного храма. Но Святославичи настаивали на том, чтобы гробницы помещены были на правой стороне в комаре, или углублении, которое назначил для того отец их Святослав при самом основании храма. Чтобы решить спор, митрополит и епископы предложили жребий, употреблявшийся в Византии. На престоле положено было два одинаковых свитка: один с именем Владимира Мономаха, а другой с именами Давида и Олега; после богослужения митрополит или кто другой из иерархов взял с престола один из свитков. Вынулся жребий Святославичей, и гробницы были поставлены в комаре. Князья и бояре три дня праздновали это перенесение мощей и раздавали щедрую милостыню нищим и убогим; после чего разъехались по своим городам.
