Что касается до известного сочинения Неволина «О пятинах и погостах Новгородских в XVI веке» (Зап. Геогр. Об., кн. VIII), то мы не вполне разделяем его главное положение, что деление на пятины принадлежит собственно Московскому правительству, и отчасти согласны с его возражателями, наприм., Погодиным (Исслед. и лекции. T. V. 338); но не признаем, что это деление выработалось еще в дотатарский период; хотя и были уже положены его начатки. Относительно начала Вятской земли см. у Карамзина. T. III, гл. I и прим. 31–33 и у Костомарова в I томе «Народоправств…» ссылку на рукопись Публич. Библиотеки № 103. «Два реферата на VII Археологич. съезде в Ярославле А. С. Верещагина» Вятка. 1887 (отдельное издание). Он доказывает недостоверность и позднее сочинение Вятского летописца. Первое упоминание летописи о приходе новгородцев на Вятку было в 1374 г.; а кто-то взял да и отнес по ошибке на 200 лет ранее, т. е. к 1174 году. Отсюда будто бы и пошла басня об их поселении. Но, кажется, скептицизм автора не вполне основателен.
В 1878 году в Осташковском уезде в погосте Стерже на верховьях Волги найден каменный крест с надписью 1133 года о том, что Иван Павлович «почах рыти реку сю». Это, конечно, тот Иван Павлович, который, будучи новгородским посадником, погиб в битве на Ждановой горе в 1135 г. Надпись свидетельствует, по-видимому, о работах, произведенных здесь новгородцами по углублению русла реки для пользы судоходства. (Крест перевезен в Тверской музей.) Об этом кресте см. статью г. Колосова в изданиях Тверской учен. Архив, ком. 1890 г.
По археологии Новгородско-Псковской земли укажем еще: Глазова о раскопках, произведенных им в Псков, крае в 1899–1902 г. (Записки Археол. Об. T. V. СПб. 1903). Рериха «Некоторые древности пятин Деревской и Бежецкой» (Ibid.) и Спицына «О каменных крестах, преимущественно Новгородских» (Ibid.).
49
Известие о созвании Юрием переселенцев отовсюду принадлежит Татищеву (III, 76). Географические названия указывают, что княжеская колонизация Суздальской земли шла преимущественно из Южной Руси. Например, города: Переяславль, Владимир, Ярославль, Галич, Звенигород, Стародуб; реки: Трубеж, Ирпень с Лыбедью приток Клязьмы, Почайна — приток Ирпени, и пр. Кроме упомянутых выше трудов по Древн. Руси, относительно верхнего Поволжья укажу Миллера Stromsystem der Wolga. Berlin. 1839. Гр. Уварова «Меряне». Проф. Корсакова «Меря и Ростовское княжество». Майкова о юрид. быте Мордвы (Зап. Геогр. Общ. XIV. В. I. 1885). Из последнего времени укажу на исследование г. Спицына «К истории заселения Верхнего Поволжья русскими». Труды 2-го Областного или Тверского Археол. Съезда. Тверь. 1906 г. На основании раскопок Суздальских курганов он делает след, главные выводы: «В основе Великорусской народности лежит великое Кривское племя, и колонизация кривская пришла в Суздальско-Ростовскую землю с верхнего Днепра и верхней 3. Двины; Новгородцы не принимали непосредственного участия в заселении этой земли; примесь финской крови в Великорусской народности, по всей видимости, незначительна». В трудах того же Тверского съезда помещено обширное сообщение г. И. А. Тихомирова «Кто насыпал ярославские курганы?» Любопытно по своим подробностям и ссылкам, но страдает иногда сбивчивостью, запутанностью и недостатком исторической критики. По отношению к гуннам, болгарам и Руси он держится отживших теорий. Далее укажем: проф. Богданова «Материалы для антропологии Курганного периода» (Подмосковный район). М. 1867. Плетнева «О курганах и городищах Тверской губ.». В Зап. Археол. Общ. T. V. (СПб. 1903) несколько относящихся сюда сообщений: Спицына «Медный век в Верхнем Поволжье», Каменского и Спицына «Раскопки близ Балахны», «Галицкий клад», «Городища Дьякова типа», «Раскопки Смирнова в Клинском уезде» и пр. Бе-каревича «О раскопках курганов в Костром, губ.» (Журин. Костр. Архив. Ком. Заседания 1894 и 1895 гг.).
О стремлении Андрея к самовластию см. П. С. P. Л. VII. 76 и IX. 221. Походы на Болгар Камских в Лавр., Воскреси., Никонов., в Степей. Книге и у Татищева. О попытках его образовать Владимирскую митрополию, о епископах Леоне и Федоре в Лаврент. и особенно Никон. В последней под 1160 и у Татищева, III. помещено пространное, витиеватое послание патриарха Луки к Андрею о митрополии и о посте в Господские праздники. Карамзин считал его подложным (К т. III прим. 28). Сводный текст этого послания см. в Рус. Ист. Библ. VI. Жития Леонтия и Исаии изданы в Правосл. Собеседнике 1858 г., кн. 2 и 3; а Житие Авраамия Ростовского в Памятниках Русс. Старинной Литературы. I. Разбор их различных редакций у Ключевского «Древнерусские жития святых как исторический источник». М. 1871. гл. I. О споре Леона с Федором см. Мансветова «Киприан митрополит». 174. См. также Рус. Ист. Библ. VI. 68. О построении храмов во всех летописях. Сказание о принесении иконы Богородицы из Вышгорода и основании Боголюбова в Степей, книге и в рукопис. житии Андрея, приведенном у Доброхотова («Древний Боголюбов, город и монастырь». М. 1850). В числе пособий для Андрея укажу Погодина «Князь Андрей Юрьевич Боголюбский». М. 1850. «Сказание о Чудесах Богородицы Владимирской». Издано В. О. Ключевским в трудах Общества Древнерус. письменности. № XXX. СПб. 1878. И. Е. Забелин полагает, что это сказание сочинено Андреем Боголюбским (Археологич. Известия и заметки. 1895. № 2–3. Ibid его же о празднике Спаса 1 августа в день победы Андрея над Болгарией, одновременно с Мануилом Византийским над сарацинами).
50
Убиение Андрея как бы составило предмет особой повести. Оно почти во всех летописях повествуется одинаково; но самое подробное сказание сохранилось в Киевском своде (т. е. в Ипатьевском списке); в нем только и встречается любопытный эпизод о Кузьмище Киевлянине, со слов которого, вероятно, и составлена эта повесть. Позднее оно украсилось еще народным домыслом о казни Андреевых убийц, тела которых зашили в короба и бросили в озеро, прозванное оттого «Поганым». По некоторым, эта казнь учинена Михалком Юрьевичем, по другим — Всеволодом Большое Гнездо. Самый рассказ о ней и носящихся по воде коробах, превратившихся в плавучие острова, подвергся разнообразным вариантам. Вкратце известие о казни убийц в Степей, книге (285 и 308) и пространнее у Татищева (III. 215) с указанием на разнообразие описаний и со ссылкой на Еропкинскую рукопись (прим. 520).
51
Источник для борьбы Ростова и Суздаля с Владимиром и для княжения Всеволода III — П. С. Р. лет., особенно Лаврентьевская; а также Летописец Переяславля Сузд. изд. кн. Оболенским. О посещении Всеволодом в детстве Византии в Степей, кн. 285. Подробности о его болгарском походе в сводах Лаврент., Ипат., Воскресен., Тверск. и у Татищева. Известия их, что суда были оставлены у острова Исады на устье Цевки (Цивиди), т. е. в теперешнем Чебоксарском уезде (Татищ. III, прим. 532. Карам, III. прим. 63), это известие, очевидно, неточно. Князья не могли так далеко оставить позади себя суда и идти далее сухопутьем. В известии о походе на болгар 1220 г. Исады указываются на Волге ниже устья Камы, против болгарского города Ошела (см. Воскресен.). Кроме того, в хронологическом отношении не все списки согласны между собою. Так, два старейших свода Ипат. и Лаврент. во второй половине XII века расходятся друг с другом иногда на целые два года. В Лаврент. поход Всеволода на болгар помещен под 1184 г., а в Ипат. — под 1182. О битве Всеволода III с Глебом Рязанским на р. Колок-ше см. заметку К. Тихомирова в Древностях Моск. Археол. Об. XI. М. 1886.
Известие о непринятии Всеволодом на Ростовскую кафедру Николы Гречина и поставлении Луки см. в Лаврен. под 1185, Ипат. под 1183. О пожарах, постройках Всеволода и его семейных отношениях ibid. О втором браке Всеволода в Воскреси, своде. «Об обряде постриг» Лавровского в «Москвитян.», 1854. О браке Юрия Андреевича с Тамарой см. Histore de la Georgie traduite par M. Brossel. S-Ptrsb. 1849.1. 412 и далее. Его же: «Сведения о Грузинской царице Тамаре в древнерусской литературе» (Учен. Зап. Акад. Н. по 1 и 3 отд. т. I, вып. 4). «Исторический отрывок из Грузинской истории, переведенный имеретинским царевичем Константином» (Альманах «Минерва» на 1837 г.). Буткова «О браках князей русских с грузинскими и Ясынями» (Северн. Архив за 1825. Часть XIII). Посредницей в сношениях Руси с Грузией была, вероятно, Алания, или Осетия; так как владетели осетинские с одной стороны находились в родстве с русским и князьями, а с другой — с грузинскими царями. В сказании о Тамаре видим, что на брак ее с Юрием склонили ее вельможи с помощью ее тетки Русуданы, вдовствующей осетинской княгини. Сама Тамара по матери приходилась внучкою осетинского князя и, может быть, находилась в некотором свойстве со Всеволодом III. Ввиду подобных обстоятельств брак ее с Юрием Андреевичем является событием, не заключающим в себе ничего невероятного.
