Из апокрифических сказаний, вошедших в начальную Русскую летопись, заслуживает внимания рассказ о посещении апост. Андреем Киева и Новгорода. По сему поводу см. проф. Сперанского «Деяния ап. Андрея в славяно-русских списках» (Древн. Моск. Археол. Об. XV. М. 1894) и К. Истомина «Из славян, рус. рукописей об ап. Андрее» (Вестник Археологии и Истории. XVI. СПб. 1904).
С вопросом о начальной Русской летописи тесно связан вопрос о происхождении Русского государства. Сличение всех существующих списков летописи, а также польских хроник, которые пользовались русскими летописями, приводит к следующнему выводу: в «Повесть временных лет» уже была внесена басня о призвании Варягов; но при этом еще не смешивалась Русь'с Варягами. В последнем особенно убеждают меня Длутош и Стрыйковский, которые могли пользоваться списками русской летописи более древними, чем сохранившиеся до нашего времени. (Последние восходят не ранее как ко второй половине XIV века, именно Лаврент. список.) Мое мнение подтверждается свидетельством краткой хронографии, написанной в Новгороде в конце XIII века и известной под именем «Летописца патриарха Никифора» (Рукоп. Моск. Синод, библиотеки под № 132). Здесь сказано: «придоша Русь, Чудь, Славяне, Кривичи к Варягом, реша» и пр. У Татищева в I томе помещен отрывок из летописи, которую он неосновательно приписывает Иоакиму, первому новгородскому епископу. Эта летопись есть, очевидно, риторическое произведение позднейшего времени; но по справедливому замечанию С. М. Соловьева, составитель ее, без сомнения, пользовался начальною Новгородскою летописью, которая до нас не дошла (Истор. России. III. 140). В этой так наз. Якимовской летописи рассказывается басня о новгородском старейшине Гостомысле и его трех дочерях, из которых младшая сделалась женою старшего из трех призванных варягов, Рюрика. Тут также не смешивается Русь с Варягами: Варягов наряду с другими племенами призывает Русь. (Подробне эти соображения в моей статье «Еще о норманизме».)
Вопрос о Варягах и Руси породил обильную литературу в нашей историографии и филологии. Назовем наиболее замечательные труды и мнения. Скандинавское происхождение Руси доказывали, во-первых, члены Петербургской Академии Наук XVIII столетия Байер (De Varagis и Origines Russicae в Comment. Academiae Pet. IV и VIII), Миллер (Origines gentis et nominis Russorum), Cmpummep (Memoriae populorum и История Российская) и Шлецер (Nestor), кроме того Струве (Dissertations sur les anciens Russes. 1785) и Тунман (Untersuchungen. 1772–1774); а в XIX столетии: Лерберг (Исследования, в переводе Языкова. СПб. 1819), Френ (Ibn-Forzlan, СПб. 1823), Бушков (Оборона летописи, СПб. 1840), Погодин (Исследования и Лекции. М. 1846. т. II), Куник (Die Berufung der Schvedischen Rodsen. СПб. 1844–1845, О записке Готского топарха в Зап. Ак. H. XXIV и «Каспий» Дорна. СПб. 1875), Круг (Forschungen. СПб. 1848). Крузе (Chronicon Nortmanorum. Dorpat. 1851). То же мнение поддерживали русские историографы Карамзин, Арцыбашев, Полевой, Устрялов и Соловьев; а также Штраль (Geschichte des Russischen Staates). В последнее время особенно настаивали или на норманнском, или на готском, происхождении профессора В. Ф. Миллер, Васильевский, Малышевский, Голубинский, Будилович, Ю. А. Кулаковский и отчасти Ф. И. Успенский. О них и некоторых других моих антагонистах см. мои «Разыскания» и две мои «Дополнительные полемики по вопросам Варяго-русскому и Болгаро-гуннскому». М. 1886 и 1902.
Противники Скандинавской теории:
Ломоносов (Древняя Рус. История. СПб. 1766), который выводил Варягов с южного Балтийского поморья; Татищев (История) и Болтин (Примечания к истории Щербатова. СПб. 1798) производили их из Финляндии. Эверс (Vom Ursprünge des Russischen Staats. Riga-Leip. 1808. и Kritische Vorarbeitungen. Dorpat. 1814) производил Варягов-Русь из Казарии; Нейман (Über die Wohnsitze der ältesten Rossen. Dorpat. 1825) выводил их с берегов Черного моря. Брун (Зап. Акад. Н. т. XXIV. кн. I) ведет их от древних готов, принадлежа, впрочем, к Норманнской школе; Юргевич (Зап. Одес. Об. И. и Др. VI) считает руссов угорским племенем; а Костомаров предложил литовскую теорию их происхождения (Соврем. 1860. № 1); но впоследствии добросовестно оставил ее и рассказ о призвании Варяжских князей признал баснею (Вест. Европы. 1873. Январь). Наиболее многочисленную группу противников Норманнской школы образуют ученые, выводившие Варяго-Руссов от Балтийских славян, отчасти примыкающие к Славяно-русской теории Ломоносова; таковы: Бодянский («О мнениях касательно происхождения Руси». Сын Отечества. 1835. №№ 37–39), Максимович (Откуда идет Русская земля. К. 1837), Венелин (Скандинавомания. М. 1842), Морошкин (Исследования о русских и славянах. 1842). Савельев (Сын Отеч. 1848), Ламанский (Славяне в Мал. Азии, Африке и Испании. СПб. 1859. Но впоследствии он явился ревностным Скандинавоманом), Котляревский (О погребальных обычаях у славян. М. 1868. и Древности Балтийских славян. Прага. 1874). Наиболее сильные удары, после ученого и остроумного Эверса, нанес Норманнской школе Гедеонов (Отрывки из исследований о Варяжском вопросе. Зап. Акад. Н. т. I, кн. 2, т. II, кн. 2, и т. III, кн. I. Отдельно: «Варяги и Русь». СПб. 1876. Два тома); по своим выводам он примыкает, с одной стороны, к Славяно-Балтийской школе, а с другой — к теории Эверса о хазарском влиянии на происхождение Русского государства. К Славяно-балтийской теории примыкает и И. Е. Забелин («История Русской жизни». М. 1876). Влияние Варягов на славян отрицал Артемьев в своей брошюре по этому вопросу (Казань. 1845). Несколько дельных возражений против Норманнской школы на основании арабских известий представляют Хвольсон (Известия о славянах и руссах. СПб. 1869) и Гаркави (Сказания мусульм. писателей о славянах и русских. СПб. 1870). К финско-тюркским народам относили Руссов В. В. Стасов (Ж. М. Н. Пр. 1881. Август) и г. Щеглов (Ibid. Апрель). Но все труды помянутых ученых не могли разрушить Норманнскую теорию, потому что исходным пунктом своих исследований они полагали отчасти существование какого-то народа Варяго-Руссов, а главное, верили водворению на Руси варяжских князей, т. е. оставляли без достаточной критики самое сказание нашей летописи о призвании Варягов. (Доказательства против достоверности этого сказания и против самого существования Варягов-Руси представлены мною в исслед.: «О мнимом призвании Варягов», «Еще о Норманизме» и пр.)
24
Хождение Даниила Паломника издано Сахаровым в первой части «Путешествий русских людей в чужие земли», 1837, и А. С. Норовым — Pclerinage en terre sainte de l'igoumene russe Daniel. S. Petersb. 1864. Исследование Веневитинова об этом Хождении в Летописи занятий Археогр. Комиссии. Вып. VII. 1884. Новое издание Хождения было выпущено Палестинским Обществом, под редакцией того же Веневитинова. СПб. 1885. С приложением перевода современного Даниилу путешествия западноевропейца Зевульфа в Святую землю.
Русская Правда дошла до нас во многих списках. Она различается по двум главным редакциям: краткая, которая восходит к XI веку, и пространная, относящаяся к ХШ. Открытие этого памятника принадлежит Татищеву, который нашел его в одной рукописи XV века, заключавшей в себе Новгородскую летопись. Впервые издал ее Шлецер в 1767 г. с той же рукописи. Но древнейший список Правды найден в Кормчей книге, в рукописи XIII века, которая хранится в Московской Синодальной библиотеке. С этого списка Правда издана Обществом Ист. и Др. в Русских Достопамятностях, ч. I. 1815 г. Вообще Русская Правда издавалась несколько раз и по разным спискам. Замечательны особенно ее издания в Рус. Дост. ч. II. 1843 г. с объяснениями Д. Дубенского и «Текст Русской Правды» М. 1846. Н. В. Калачева. В том же 1846 г. вышло превосходное исследование Калачева под заглавием «Предварительные юридические сведения для полного объяснения Русской Правды». Здесь рассмотрены и оценены все предыдущие труды по этому памятнику законодательства и представлен сводный текст разных редакций. (Только вслед за Карамзиным, Погодиным и др. неправильно отнесен к Ярославу I Устав о мостовых в Новгороде, в некоторых списках включенный в Русскую Правду. Этот Устав, несомненно, принадлежит времени позднейшему.) Вопрос о Русской Правде имеет значительную литературу. О ней рассуждают Карамзин в своем великом труде; потом Эверс в своих Kritische Vorarbeit zur Geschichte der Russen. Dorp. 1814. (русский перевод Погодина) и Das ältste Recht der Russen. Dorp, et Hamb. 1826 (русский перевод Платонова), Нейман— Studien zur gründlichen Kentniss der Vorzeit Russlands. Dorp. 1830, Розенкампф в своем «Обозрении Кормчей книги», Неволин в своей «Энциклопедии Законоведения», Погодин в «Исслед. и Лекциях», т. III. Последний ученый, как ревностный поборник Норманнской теории, видел в Русской Правде заимствования из Скандинавских законов, хотя, помимо общего индоевропейского происхождения, сходство в юридических понятиях и обычаях встречается у самых разнообразных народов, стоящих на известной степени развития. Из трудов, специально посвященных Русской Правде, укажем еще на сочинения: Тобина Prawda RusskajaS.-Petersb. 1844. А. Попова «Русская Правда в отношении к уголовному праву». М. 1841. Н. Ланге «Исследование об уголовном праве Русской Правды» (в Архиве Калачева 1859. № 1). Леонтови-ча «Русская Правда и Литовский Статут» (Киевск. Университ. Извест. 1865), Дювернуа «Источники права и суд в древней России». М. 1869, Ведрова «О денежных пенях по Русской правде сравнительно с законами Салических Франков» (Чт. Об. И. и Др. 1876. Кн. 1). Русская правда издана еще в Поли. Собр. Рус. летош, т. VI., вместе с славянским текстом так наз. Закона судного, представляющего извлечение из греческих узаконений и несправедливо приписанного императору Константину В.; о чем см. у барона Розенкамфа в Обозрении Кормчей, изд. 2-е, стр. 101 и далее. Кроме того, текст Русской Правды перепечатан в «Собрании важнейших памятников по истории древнего Русского права» Лазаревским и Утиным, с трех разных списков, СПб. 1859, и в «Хрестоматии по истории Русского права» Владимирским-Будановым, Ярославль 1872, по двум спискам, с примечаниями и указаниями на литературу предмета.