Пишу с огромной благодарностью

к моим родителям,

 психотерапевтам,

жене и друзьям.

Введение

Я стою на балконе курортного отеля в Сочи. Море, горы, солнце, зелень, музыка, любовь и минералка. В соседней комнате жена и ребенок, еще через перегородку отдыхает мама. Я стою и спрашиваю себя: «Лёша, ты долбанутый?».

Мне грустно, невероятно грустно, хотя место, где я нахожусь, мои родные, окружающий мир – все это прекрасно. Настолько, что большинство людей о таком могут только мечтать. А мне выть охота от камня, который лежит на душе. И кто я после этого? Ясное дело – долбанутый.

У кого-то из психологов читал, что такое чувство называется социальным одиночеством. Явление психической жизни, когда человек чувствует себя невероятно одиноким, находясь среди людей. Другой психолог, правда, сказал, что нет такого названия. А про чувство одиночества ничего не сказал. Может, и его нет?

Ох уж эти психологи. Я столько о них думал в последнее время. И сейчас, стоя на балконе, меня осеняет мысль: «Я должен пойти к психологу».

«Леша, – говорю я сам себе, – так не может продолжаться. Сначала ты говорил себе, что несчастен, потому что нет семьи. И вот у тебя чудесная жена и ребенок. Потом ты решил, что тебе не хватает денег. Поздравляю тебя, мой милый мальчик, ты их заработал достаточно, чтобы отдохнуть. Потом ты объяснял себе это хронической усталостью. И что теперь?»

А теперь ничего. У меня закончились причины, почему мне так плохо. Это ужасно, стыдно и грустно до злости, но я должен признать – мне нужна помощь.

Это было 3 года назад. Тогда я даже представить не мог, как личная терапия может изменить жизнь священника из Тюлячинского муниципального района Республики Татарстан.

Меня зовут Алексей Павлов, я священник и психолог, ведущий «Радио вера. Казань», сотрудник службы психологической помощи Казанской епархии «Утешение», ведущий психологических групп для подростков при храме прп. Серафима Саровского, старший преподаватель Казанской православной духовной семинарии. Сегодня мне исполнилось 29 лет, и я хочу поделиться своим опытом проживания боли и поиска вдохновения на пути к Богу и к самому себе.

Инсайт #1

Внутри меня продолжает жить маленький мальчик

Я рыдаю. Рыдаю, не останавливаясь. Психолог только успевает сочувственно кивать и пододвигать носовые платочки.

– Как он мог! Как он мог просто оставить меня? Почему он ушел из семьи, а я должен был стать сильным, должен был быть опорой! Это не–спра–вед–ли–воо, – говорю я очередной раз и захожусь рыданиями.

– Я так хочу быть маленьким мальчиком, просто маленьким мальчиком, у которого есть папа, – снова и снова повторяю я.

– Скажите, Алексей, а кто заменил Вам отца? – деликатно спрашивает эта чудесная женщина, сидящая напротив меня.

Вместо папы был дедушка. Я его очень любил. Дедушка был добрый, заботливый и не бил меня, если ему что-то не нравилось. Он вообще никого не бил. Я не помню даже, как он злился. Однажды я бежал по улице и кричал:

– Анатолий, догоняй! Догоняй, Анатолий!

Мне было жутко весело, а дедушка выглядел очень расстроенным. То ли потому, что был инвалидом на одну ногу, то ли не нравилось, что я называю его, как бабушка. Он и тогда не сказал ничего едкого и больнючего. Просто попросил:

– Называй меня дедушка.

Потом он умер. Долго болел, становился все медленнее, а под конец лежал на кровати и читал. Я как-то подошёл посмотреть, что же там написано. Подлез к нему как можно ближе, глянул на красную обложку и прочитал крупные и необычные буквы: «МОЛИТВОСЛОВ».

– Дедуль, ты чё? Молишься?!

– Да, я читаю.

– А зачем ты молишься? Что-то случилось?

Дедушка вздохнул. Я замолчал и больше об этом не спрашивал. Но с того дня мне очень захотелось помогать ему, приносить все, что он захочет, и больше никогда его не расстраивать.

Получалось неплохо. Первые дни я выпрашивал у мамы колокольчик, чтобы дедушка, как в английском фильме, звонил в него, а я приходил бы к нему и говорил: «Чаю, дедушка?» Колокольчик так и не купили. Не до того было. Тогда меня осенило: дедушка может барабанить ложкой по кружке, а я буду прибегать.

Счастливый и возбужденный от своей идеи, я принес ему кружку и ложку, дал все необходимые инструкции и приготовился ждать. Шла невыносимо долгая пятая минута дедушкиного покоя. Я забежал в комнату и спросил, чего это он не зовет меня. Дедушка спал. Я разбудил его. Будить пришлось долго, но настойчивости мне было не занимать.

– Ну и чего ты меня не зовешь?!

– Да… я не хочу…

– Чайник-то остынет!

– Нет, сынок, не хочу.

– А чего хочешь?

– Спать хочу. Иди, поиграй.

– Ну, дедуль! – заныл я.

Но дедушка уже спал. Он хотел тогда побыть один. А я один быть совсем не хотел. Слишком большой это камень для ребенка – быть одному, когда рядом есть кто–то.

Инсайт #2

О помощи можно просить

Дедушка умер внезапно. Несмотря на то, что все понимали – это болезнь, и рано или поздно дедушки не станет. Верить в это было очень сложно. Особенно в те дни, когда ему становилось лучше.

В один из таких дней дедуля попросил нарвать ему рябины. Мои глаза загорелись!

– Какой? Красной, черной, недозрелой?!

– Этой… как его…

– А может лучше шиповник?  Хочешь шиповник?! Шиповник очень полезный!

– Нет, это…. Рябины…

– Рябины! Пойду гулять – нарву тебе самой вкусной!

По двору я бежал к высокому и крепкому рябиновому дереву, росшему у соседнего подъезда. Именно на нем росла самая вкусная, как я считал, ягода. Дело было в августе, рябина была зеленая, но на самой верхушке как будто виднелись плоды покраснее. Ноги мои, сколько не пинали по стволу, но ягод так и не напинали.

Тогда я отправился к парням постарше. Вместе мы не играли, но я был уверен – эти ребята что-нибудь придумают. Пацаны и впрямь придумали. Они выбрали самого ловкого, и он вскарабкался наверх. Под его тяжестью ствол стал гнуться. Парни внизу перехватили ветки, нагнули их ко мне поближе и сказали:

– Давай, малой, собирай!

Я жадно собирал рябину, пока нас не заметили мужики, рубившиеся в домино во дворе.

– А ну-ка! Шасть от дерева, шпана! – закричал один, и всех старших ребят как ветром сдуло.

Я остался один на один. В руках рябина, в глазах слезы, в сердце страх, а в голове злость:

– Да неужели вам жалко?! Я дедушке собираю! Вдруг он больше совсем не выйдет! – закричал я и убежал.

Мне кажется, именно тогда я впервые признался себе в том, что дедушка может больше никогда не выйти.

Об этом я ему не сказал, но рассказал, как добыл рябину. Он отчего-то расстроился. Просил так не ругаться. А мне так обидно стало! На себя, что не сдержал обещание не расстраивать.

***

На следующий день ко мне во дворе подошел мужик. Посмотрел внимательно и спросил:

– Анатолий-то как?

– Не знаю, – ответил я.

– Говорят, болеет?

– Да.

– Ты ведь Алексей?

– Да.

– Ты дедушке привет передавай.

– Передам.

– И это… если рябины попросит, ты не стесняйся, спрашивай.

Инсайт#3

Что–то никогда не проходит

Умирал дедушка ночью. Рядом с ним были мама и бабушка. Я проснулся от какого-то шума, открыл дверь и увидел, что все бегут в его комнату. И отчего-то дальше воспоминание теряется, как в тумане. Я не помню, что было дальше. Не помню, кто и что говорил мне. Говорили ли вообще? Просто дедушка вдруг куда-то исчез.

Я знаю, что его забрал рак. Помню, как смотрел на эти шприцы, оставшиеся от дедушкиной болезни. Я тогда дал себе ещё одно обещание: стать врачом. «Вот вырасту, стану врачом и придумаю лекарство от этого рака, который убил дедулю», – сказал я себе. Врачом я тоже не стал. Но если и стал бы, то дедушку это не вернуло бы.