Отцу Ленора, можно сказать – повезло....

Его специальность – специалиста по обслуживанию УНЭС, – ценилась весьма высоко, поэтому он смог остаться в родном поселке.

Мать Ленор не помнил. Она умерла вскоре после того, как малышу исполнился год. Погибла нелепо....

…Тёплым летним вечером прогуливалась босиком по верхней кромке прибоя и нечаянно напоролась стопой на острый шип, отломившийся от панциря какого-то чрезвычайно ядовитого морского гада, разбившегося о берег во время быстротечного внеочередного шторма....

....В поселке – полушепотом – передавали друг другу, что перед смертью она не мучились.

Дед по маминой линии становился неразговорчивым, когда внук спрашивал о том, как погибла его мама.

Он повторял Ленору одно и то же: шла по берегу, на что-то наступила, – и рухнула на влажный песок.

Все произошло на глазах нескольких человек. Когда односельчане подбежали к женщине, она была уже мертва. В открытых глазах не было боли или страха – только удивление.

Её так и похоронили – с выражением безмерного удивления на лице.

Отец, глубоко и искренне любивший мать Ленора, больше не женился.

Со временем он стал все чаще пропадать на работе. Была ли тому причиной тоска по умершей жене или того требовало техническое состояние машин и механизмов УНЭС? Кто мог бы дать ответ сейчас, когда прошло пару десятков лет по земному исчислению?

Отца не стало, когда Ленору было девять.

Как ни надежны универсальные механизмы, но и они время от времени выходят из строя. Однажды в поселковом УНЭС произошел обрыв трубы системы охлаждения главного генератора.

Отец Ленора полез внутрь блока, к месту прорыва, из которого под большим давлением вырывался пар. И в тот момент, когда он уже практически закончил работу (завальцевал, пропаял аварийный участок), рядом с этой трубой лопнула еще одна. Пар, нагретый до температуры в двести градусов, ударил прямо в открытое забрало защитного костюма…

Хоронили погибшего в закрытом гробу, а дед в категорической форме запретил подпускать внука к телу зятя ближе, чем на сто шагов.

Дед был суров и справедлив, воспитывал внука в строгости и уважении к любому труду, равно как и людям труда; научил Ленора многим полезным навыкам. Но возможности дать внуку приличное образование у него не было.

Он рано стал брать мальчика с собой в море («Приучаю к труду!» – объяснял он свои действия друзьям и соседям). Ленор, поначалу ненавидевший Океан за то, что тот отнял у него мать, не сразу, не за год или два, но всё же полюбил бескрайнюю голубую стихию, скрывавшую множество тайн....

....А потом пришло время выбора профессии.

На стройного, крепкого паренька сразу "положили глаз" «красные военкомы» – "охотники за головами" военных команд, подбирающие кандидатов в вооруженные силы повстанцев.

После долгих раздумий и короткого совета с дедом Ленор принял решение – идти служить в красный флот.

В коммунистической "учебке", особенно в первые недели, ему было очень тяжело. Сверстники, в совершенстве освоившие компьютеры и прочие электронные штучки, откровенно посмеивались над худощавым, нескладным новобранцем – за его элементарное неумение нажать «три заветные клавиши», выключающие или перезагружающие «вычислитель» (это слово в некоторых колониях Эриданского Союза распространилось куда шире, чем традиционное – «компьютер»).

В кроссах и стрельбе бывший рыбачек тоже ничем не выделялся.

И лишь когда обучение дошло до морских дисциплин…

Полторы, редко – две минуты выдерживали под водой, на одной лишь задержке дыхания, вчерашние подростки, выросшие в подводных "домах" – базах или более урбанизированных поселках, нежели тот, в котором прошло детство Ленора.

Будущий «кракен» спокойно дождался своей очереди на первое погружение, нацепил ласты, щелкнул очками по лицу… и ушел под воду – как утонул.

С первой попытки он собрал ВСЕ десять тестовых предметов со дна. При этом расстояние, которое он проплыл на одной задержке дыхания, составило не менее трехсот метров!

Его участь была решена.

Примерно в то время во флоте началось формирование подразделения красных «кракенов» – будущей элиты подводного спецназа коммунистических повстанцев. Одним из первых, отдельным приказом, туда был направлен скромный бывший рыбак из всеми забытого поселка.

А дальше…

Дальше началась настоящая учеба и настоящие тренировки.

За последующие три года Ленор изменился и внешне, и внутренне. Теперь мало кто из односельчан, встреть он случайно поселкового сироту, узнал бы в крепком, красивом, коротко стриженном шатене с военной выправкой того самого соседского мальчишку, который днями напролет рыбачил с дедом на самых отдаленных отмелях Океана.

....Потом началась служба.

Было много заданий – опасных, а частенько – казавшихся невыполнимыми. Но природные сметливость и основательность, привитые дедом, принесли свои результаты.

Спокойный, рассудительный, неконфликтный Ленор у зодчих нового коммунизма находился на хорошем счету, поэтому, когда на задании погиб первый командир красных «кракенов» – Ёж, командовать отрядом красного спецназа назначили Ленора.

Но власть – не только большие возможности, но и, прежде всего, большая ответственность. Осознав это едва ли не с первой минуты пребывания на новом посту, Ленор больше времени стал уделять тренировкам, навигации, изучению материальной части. Резко сократились потери личного состава, о новом грамотном руководителе диверсантов узнали на самом "верху" коммунистического подполья.

Впрочем, безоблачное существование Ленора, как командира разведывательно-диверсионного подразделения, продолжалось недолго. До тех пор, пока под его начало не попали два новичка: Вилена и её гражданский муж Феликс – остатки отряда «кракенов» с соседней базы.

Тот отряд почти весь погиб при неясных обстоятельствах. Во время очередной заварушки Феликс каким-то чудом уцелел; он же спас и Вилену, потерявшую сознание при взрыве. Но что это был за взрыв, и какой характер носило задание, в ходе выполнения которого был выкошен добрый десяток не самых слабых бойцов красного флота, Ленор так и не выяснил, хотя, запросов подал изрядно.

Руководство, как водится – отмалчивалось....

К его искреннему сожалению, Вилена сразу положила на него глаз. Он долго противился ответному чувству, вспыхнувшему в нем, но, в конце концов, любовь победила – они стали тайно встречаться.

Хоть и редки были эти встречи, но… тайна продержалась недолго.

Как когда-то говорили на Земле – шила в мешке не утаишь…

…Ленор открыл глаза, мельком глянул на часы, на карту; выключил автопилот…

Впереди начинались малоисследованные области морского дна. Теперь ему с напарником придется во всем полагаться только на самих себя, на свой опыт и, разумеется, на интуицию.

Рука подводника нырнула за пазуху, извлекла оттуда светло-коричневый пакет – тот самый, который вручил ему комбаз. Конверт показался моряку на удивление тонким. Обычно он содержал не менее десяти-двенадцати листов – схемы, карты, инструкции… Описание оборудования или снаряжения…

Приказ, поместившийся на половинке машинописной странички, был самый что ни на есть простой – разместить комплекс аппаратуры слежения на заданном участке дна.

Только и всего.

Фокус состоял в том, что упомянутый участок примыкал и частично перекрывал некое место на морском дне, которое все краснофлотцы давно и хлестко прозвали «черной дырой».

Пространство морского дна, отмеченное на не слишком подробных картах, по предварительным данным геологической разведки, было очень перспективным. Предполагались не только большие запасы залежей минерала, за которым, собственно, и "охотилась" подводная база, но и интересные пищевые перспективы. По каким-то причинам поверхность Океана в двух километрах над возможным месторождением ценнейшей руды оказалась необычайно богата планктоном. А где планктон, там и рыба.