Подобравшись к ушной щели сильда, Зиргрин тихо прошептал ему самый главный приказ, который был незамедлительно передан по ментальной сети между птицами и принят к исполнению без всяких возражений. Архану требовалось, чтобы получивший свободу сильд не вздумал пытаться немедленно улететь. Воздушный народ должен был бежать только вместе, только после того, как последний из них будет свободен. Чтобы не привлекать внимания смотрителей, архан не стал снимать ошейник. Он только нашел ключ-руну, легко развеяв ее энергию.

Забавно, что ни человеческие, ни эльфийские маги так и не догадались, что рунная система сильдовых ошейников была взята с самого первого, надетого когда-то на Сарса. А в том ошейнике ключ-руна была настроена на исключительное право владения Белого клана архан. Управление могло передаваться от разумного к разумному, но ключ-руна подчинялась только Белым. И год за годом, столетие за столетием, ошейники сильдов копировали тот самый, первый ошейник, оставив приоритет владения Белым арханам. Именно это позволило Зиргрину так легко деактивировать ошейник. Он все еще был на шее сильда, но больше не был артефактом.

Один за другим ошейники теряли свои волшебные свойства. Теперь свободные сильды терпеливо дожидались освобождения своих сородичей. Благодаря ментальной связи общество сильдов было чрезвычайно сплоченным. Каждый представитель воздушного народа был тесно связан с другими. Они были по-настоящему крепким социумом. И, по большей части, именно это становилось причиной того, что охотники так легко их порабощали, несмотря на всю их силу. Когда одному из них угрожала смерть, остальные бросались на помощь без лишних раздумий. И именно этот неконтролируемый порыв приводил несчастных сильдов в расставленные ловушки. Зиргрин чувствовал, что с этим нужно что-то делать. Иначе все его усилия пропадут даром, а воздушный народ вернется к своему печальному существованию. Вот только парень понятия не имел, что делать с их врожденным доминирующим над разумом инстинктом взаимопомощи.

Вскоре последний из находившихся в загоне сильдов получил свободу. Архан, предчувствуя дальнейшие события, немедленно воспользовался мгновенным перемещением, оказавшись в собственных покоях. Сейчас начнется…

Громкие крики всполошили сонный дворец. Из сильдового загона без погонщиков один за другим вырывались исполинские полупрозрачные птицы. С громкими яростными криками они уходили в небеса плотной стаей. Вскоре они полностью растворились в предрассветной тьме, оставив после себя шокированных людей.

Внезапный побег почти всех сильдов страны сильно взбудоражил столицу. Это было слишком неожиданно! Зиргрин, переживший не самые приятные моменты, начал отходить от последствий наказания контролирующей формации только на третий день. Тот факт, что он мог до определенной степени сопротивляться заклятью, не означал, что такое сопротивление должно было для него пройти безболезненно. К счастью, никакое наказание не может длиться вечно, а приоритет безопасности Ренана стоял выше наказания за сопротивление неприоритетной установке. В конце концов, самым главным был хозяин. Проблемы Керма для королевских теней стояли на втором плане.

Прибытие тела Имиса и последовавшие похороны отвлекли людей от вопроса причины массового побега полустихиалей. Столица была в трауре. Архан не сильно переживал о смерти наследного принца. Его больше всего раздражал новый статус Ренана. На следующий день после похорон Ренан был объявлен официальным наследником. Учитывая возраст Агмира и тот факт, что смерть Имиса очень сильно на нем сказалась, придворные сплетники уже вовсю обсуждали скорую передачу трона и официальную коронацию Ренана. Все были едины в одном мнении — вряд ли Агмир пробудет на троне дольше пяти лет. И то — пять лет дворяне давали на обучение нового наследника своим предстоящим обязанностям. Именно столько, по мнению знати, «Библиотекарь» должен будет вникать в новые для себя реалии.

Фракция Ликира при всем при этом никак себя не проявляла. Темные, периодически появлявшиеся в политическом пространстве Керма, тоже затихли. Ситуацией было попытался воспользоваться Арум, через верховного первосвященника Златоликого в Керме продавив утверждение веры в Златоликого, как единой государственной религии. Однако здесь они неожиданно для себя наткнулись на железную стену упрямства короля. Именно упрямством это выглядело, учитывая возникшие у Керма проблемы с гарадатцами, постепенно перетягивающими одного за другим на свою сторону знатных дворян и важных чиновников. Увы, светлые тоже ничего толком не смогли достичь. Вскоре на каждом углу глашатаи громко зачитывали королевский указ о «Равенстве религий». Согласно этому указу Златоликий неожиданно превратился просто в одного из множества богов. Также светлым запрещалось строить излишне вычурные храмы своему богу. В исполнение все того же указа был установлен стандарт размера храма и количества драгоценностей в нем. Это стало огромным ударом по любящим покрывать все золотом светлым. Но увы, Керм не был Арумом. Здесь вера в Златоликого, хоть и сильно окрепла в последние годы, все еще была далека от доминирования над остальными. Подобное уравнивание обычным народом было принято с благосклонностью. Многим простым людям уже давно перестало нравиться усиление заморской веры и принижение их родных богов. Единственное, что хоть немного утешало последователей Златоликого — это то, что в Керме совершенно не прижились демонические боги Темной Империи. Лишь в портовых городах было несколько часовен темных богов для гостей из Гарадата.

— Да какого дьявола! Я это проходил в десять лет! Почему опять?

— Ваше Высочество, теперь вы – наследный принц этой страны, — увещевал несчастного Ренана пожилой лысоватый мужчина в мантии ученого. — В будущем вам предстоит писать множество указов и подписывать различные грамоты и иные важнейшие документы. С таким почерком для вас будет сложно соответствовать своему статусу…

– Да кто посмеет осуждать мой почерк!

– Уроки каллиграфии – это приказ короля. Боюсь, Ваше Высочество, вы пока не имеете возможности его ослушаться.

Ренан посмотрел в сторону своей Тени в поисках моральной поддержки, но Зиргрин неожиданно набросил на себя иллюзию, скрывшись от взора своего хозяина.

— Предатель, – прошипел сквозь зубы принц так, чтобы его телохранитель этого не услышал. Обвинить в предательстве своего самого верного слугу — это было оскорбление, которое Ренан не был готов нанести своей Тени. Скорее, он сказал это от зависти, всякий раз припоминая изящный каллиграфический почерк архана. В такие моменты принцу больше всего на свете хотелось узнать, кто же он был такой — его телохранитель?

Зиргрин же со своим острым слухом все-таки сумел разобрать недовольное шипение принца, но совершенно не обиделся, догадываясь, откуда проистекает эта его несдержанность. Убедившись, что Ренану ничего не угрожает, архан нырнул в проход к своим покоям.

Мика чарующе играла на эльфийской арфе. Всякий раз, слушая ее игру, у Зиргрина замирало сердце. Он никогда еще не сталкивался с музыкой, которая настолько бы проникала в душу. И это при том, что он давно потерял всякие чувства сопереживания, жалости или печали. Огрубевший от пролитой крови палач. Но Мика все же находила ключики к его очерствевшей душе, за что парень был ей бесконечно благодарен.

— Когда-нибудь я верну тебе способность разговаривать. И ты споешь для меня.

Мика взглянула на своего хозяина, после чего немного грустно улыбнулась. С тех пор, как Зиргрин вернул себе способность разговаривать, он раз за разом повторял это обещание. Но могла ли она ему поверить? Скорее, она не смела не верить. Тем не менее, год проходил за годом. Архан давал ей снадобья, сохранявшие ее красоту, но в душе она не могла оставаться тем невинным ребенком, которого когда-то подставила злостная завистница, отправив в лапы предполагаемого кровавого монстра. Она была готова продолжать молчать. Возможность играть -- это уже была величайшая для нее милость ее хозяина.