Набегавшись и устав, они лезли в сумку, которая уже стала маловата для них. Вот мы и решили два дня назад заехать в городок, который стоял вдалеке, примерно в двух днях пути от имперского тракта. Надо и продуктами запастись, да и какую-то корзину купить для котят. А еще хорошо выкупаться и выстирать одежду, а то уж очень сильно мы пропахли потом и костром.
В самом городе поселились на единственном постоялом дворе с претенциозным названием «Королевский». Можно было бы и не вспоминать о нем, если бы не забавный случай. Решив все свои дела, я попросил подавальщицу принести мне в комнату свежую печень. Она вначале не поняла мою просьбу, а когда я повторил, она не то что удивилась, а даже побледнела.
Примерно через полчаса в дверь постучал запыхавшийся мальчишка и протянул мне глиняную тарелку с печенью. Я в его присутствии отхватил от куска половину и, сказав, что это мне понадобится утром, протянул ему, забрал оставшийся на тарелке кусок и закрыл дверь. Покромсав печень на небольшие куски, я выпустил из сумки свое прожорливое хозяйство. Малышня принялась с удовольствием лопать, пытаясь неумело рычать и повизгивать. Я наблюдал за приемом пищи этих обормотов, когда услышал за дверью голос Ларта, возвратившегося с рынка.
– Ты что здесь делаешь? – задал он кому-то вопрос.
Я, дотянувшись, резко открыл дверь. За дверью находился давешний пацан. Увидев меня, он попятился, запнулся, упал на задницу быстро перевернулся и, не разгибаясь, так на четвереньках и побежал к лестнице. Уже у лестницы он умудрился в чем-то запутаться и скатился по ней до самого низа. Я недоуменно посмотрел на Ларта.
– Глянь, он там живой? – попросил я его.
Ларт подошел и глянул вниз.
– Да нет тут никого, господин Алекс…
Народ рад выдумывать себе страхи и находить им подтверждение. А если подумать… Свежая печень, за дверью кто-то или что-то рычит и подвывает, а тут еще распахивается дверь и вываливается детина с окровавленными кинжалом и руками, да еще и кентиец… Невольно струхнешь!
Выкупавшись и отлично выспавшись на кровати, в выстиранной и пахнущей свежестью и травами одежде, мы покинули этот городишко, только лишь восход окрасил край неба.
Глава девятая
Двигаться я решил в сторону, противоположную той, с которой мы заезжали в город. Так через несколько дней можно было выехать на еще один имперский тракт, связывающий империю и королевство Сармию, и вот уже по нему добраться до столицы. На второй день пути я почувствовал какую-то тревогу прям с утра и чем дальше тем больше, тревога усиливалась. По этому я с утра облачился в кольчугу и приказал это же сделать Ларту. Проверил, как выходит меч, кинжал, надел перевязь с ножами и повесил на переднюю луку седла арбалет. Корзину с котами, которую купил Ларт, с самого начала пути пристроили на вьючную лошадь, и мне теперь ничто не мешало, даже случись какая-нибудь неожиданность.
Ехали осторожно, внимательно наблюдая за окрестностями. Предчувствие мое стало сбываться, когда я за поворотом услышал шум схватки.
– Ларт, оставайся на месте и ни во что не вмешивайся! – приказал я и, зарядив арбалет, поскакал на шум.
Не спеша выехал из-за поворота, чтобы успеть осмотреться и постараться разобраться в происходящем. У кареты, запряженной четверкой лошадей, скособоченной из-за отлетевшего колеса, с десяток человек нападали на троих. Еще человек пять или шесть лежали без признаков жизни.
Вот один из нападавших рванулся к карете и распахнул дверь. Одновременно раздался женский визг, и нападавший, зашатавшись, упал с арбалетным болтом во лбу. Ну, женщин в любом случае надо защищать, и я, разрядив арбалет в нападавших, выхватил меч и метательный нож. Не теряя времени, метнул нож, пусть с коня и не очень удобно, но попал, и еще один упал.
Тем временем нападавшие заметили, что появилось новое действующее лицо, и старший из них прокричал, чтобы двое занялись мной. От толпы отделились двое и бросились ко мне. Я едва успел спрыгнуть с Ветерка, как пришлось отражать удар. А Ветерок, двигаясь, перекрыл путь второму, и тот на некоторое время замешкался, обегая коня, а потом имел неосторожность кольнуть мечом его круп, чтобы тот двигался быстрей. В ответ Ветерок удачно лягнул его задними ногами, и того откинуло на несколько метров, при этом он умудрился приземлиться очень неудачно, и, видно, сломал себе шею.
Я же, отразив удар меча противника, сам нанес удар в верхнюю часть его корпуса. Продолжая движение навстречу, ударил его ногой в колено. Заорав, тот упал, с головы его слетел шлем, и это решило его участь: я наступил ему на грудь, услышал, как захрустели его ребра, и, чтобы облегчить ему страдания, чиркнул мечом, вскрыв ему артерию.
Правда, и среди защитников кареты были потери: один лежал с разрубленным горлом, второй, шатаясь, отбивался от двоих противников, лишь один, в зеленом камзоле, оставался еще цел и невредим.
Буквально два шага, и я оказываюсь в самом центре сечи, перехватываю удар, закручиваю его и, выбив меч, нанизываю ударившего, как жука на булавку, тут же, выдернув меч, наношу удар наотмашь подбирающемуся сбоку. Бил изо всех сил, он пытался отвести удар мечом, но я немного повернул кисть и перерубил ему руку с мечом у локтя.
Он вначале даже не понял, что произошло, и с недоумением уставился на руку и упавший меч, и лишь потом заорал и попытался пережать фонтанирующую кровь из раны. Я добил его, разрубив шею, и огляделся. «Зеленый камзол» тоже поразил своего противника, а вот тот, который бился с двумя, уже лежал бездыханный и его противники двигались к нам.
Я улыбнулся и подмигнул «зеленому». А потом снова закружилась смертельная карусель, правда, ненадолго. Увидев страх в глазах противника, я усмехнулся. Меня, вернее, Алекса, с четырех лет учили убивать – не сражаться на мечах, а именно убивать. Удар – смерть, удар – смерть. Только так: экономичные быстрые удары при минимуме затраченных сил, потому что бой – это не спортивные соревнования (они, правда, тут и слов таких не знают) и даже не дуэль, в которой существуют определенные правила. В бою правил нет.
Поэтому я и не стал тянуть, просто, двигаясь навстречу противнику, резко ушел влево во время его удара, и когда он провалился, ударил его по шее, отрубив голову. ВСЕ. А вот «зеленый» ошибся, может устал, а может, противник попался половчее, не знаю, его визави лежал с пробитым горлом, а он стоял привалившись к карете и прижимал к животу руку, из-под которой расплывалось кровавое пятно.
– Давай перевяжу, – предложил я.
– Погоди, помоги отойти в сторону, не хочу, чтобы все слышали.
Я оттащил его от кареты и положил на землю. Хотел расстегнуть камзол, но он остановил меня.
– Кентиец… ты же кентиец, – не спрашивая, а утверждая сказал он. – Я барон Брум де Вердан, личный секретарь-порученец императора Альторна Второго. Прошу тебя, поклянись, что исполнишь мою предсмертную просьбу.
Я замялся: мало ли что придет ему в голову… Он, видя мое замешательство, продолжил:
– Мне некого больше попросить, и я не могу уйти, не выполнив поручение. Даже не так: я всем обязан императору и дал зарок, что сделаю это ради него. Помоги, прошу.
И из его глаза скатилась одинокая слеза. А, была не была! Прижав ладонь к сердцу, я произнес:
– Я, Алекс тан эль Зорга, клянусь исполнить просьбу барона Брума де Вердана.
Брум, услышав слово «тан», посмотрел на меня и, прикрыв глаза, произнес:
– Младший сын? – Потом замолчал на несколько минут: говорить ему становилось все тяжелей. – В карете дочь Альторна Второго, – после паузы проговорил он. – Несколько родов аристократов и двоюродный брат императора устроили переворот. Император убит. Принцесса в это время была в малой загородной резиденции и осталась жива. А я и мой сын с тремя друзьями смогли вывезти ее из резиденции. Мы хотели спрятать ее в моем замке, а нам надо было сразу увозить ее из империи. А когда все-таки решили увезти ее к герцогу Кантору, в Сармию, дороги уже были перекрыты, везде посты, вот мы и нарвались. – Видя мое недоумение, он пояснил: – Герцог Кантор – это отец ее матери, ее дед. В карете золото и драгоценности – это ее приданое, – а также скипетр, корона и большая королевская печать. Она законная наследница престола. С принцессой еще одна из девушек ее свиты и служанка. Никто, кроме меня и принцессы, не знает об императорских регалиях. Теперь знаешь и ты. Без них невозможна коронация, и подделать их тоже невозможно: и скипетр, и корона сделаны из небесного металла, такого больше нигде нет. – Он снова замолчал. – Прошу тебя, спаси ее! Она очень хороший человек. И еще, – помолчав, продолжил он, – оттащи меня к тому парню, что упал последним. Это мой сын. Хоронить нас не надо, нет времени, увози ее.
