Я – не в силах больше сдерживаться – выхватил меч и ударил по зеркалу и фигуре за ним. Раздался то ли стон, то ли всхлип, но зеркало беззвучно треснуло в месте удара, из трещин побежала кровь, а фигура в зеркале скукожилась и упала. Мне вдруг сдавило грудь, да так, что я упал на одно колено, не в силах вздохнуть.
– Тебе так хочется остаться чистеньким, что ты готов убить себя ради себя, – прошелестело в моей голове, и все стихло. Когда я отдышался и пришел в себя, то увидел, что вокруг ночь и пустырь, нет никакого дома, вдали воют и скулят собаки. Голова моя закружилась, и я упал на землю, как какая-нибудь институтка, и мир вокруг меня померк.
Пробуждение было тяжелым, ужасно болела голова, которую я с трудом оторвал от подушки, комната покачивалась. Я сидел на кровати, дожидаясь, когда успокоится пляшущая перед глазами комната, наконец, все вроде бы закончилось. Обычное мое состояние вернулось ко мне, перестало бухать сердце в груди, пытаясь выскочить, исчезли разноцветные круги перед глазами, и комната больше не прыгала как сумасшедший кролик. Посидев еще немного, я встал, подошел к окну и, вглядываясь в серую рассветную хмарь, пытался разобраться, что это было со мной ночью: сон или явь. Если сон, почему мой меч в засохшей крови, а если явь, то, как я оказался снова в кровати в гостинице, босой и без рубашки, такой, как прилег на кровать вчера вечером?
Мысли еще с трудом ворочались в голове, что же это было… спросить у Брюса? Нет, если это было на самом деле, то своим вопросом могу его спровоцировать на непредсказуемые действия, а если это все сон, то буду глупо выглядеть. Надо просто осторожно поговорить с Ивастой. Брюс мне не совсем понятен, но и претензий к нему почти нет, так – некоторые замечания.
Долго умывался, пытаясь водой смыть и свою растерянность, и тревожное предчувствие. Перед тем как идти на завтрак, заглянул к Ивасте и как бы невзначай поинтересовался, как она себя чувствует и как ее настроение.
– Ой, брат, – с недавних пор она стала звать меня братом, – ты не поверишь, настроение просто чудесное, выспалась как никогда. После всех этих событий, переживаний и даже страха я почему-то расслабилась и сразу после ужина легла полежать, проснулась, на удивление, только утром.
Вдруг она нахмурила и, задумавшись, проговорила:
– Вот только ночью всякая ерунда снилась, однако утром, не знаю почему, настроение было хорошим. Так что все отлично, – и она засмеялась.
– А что за ерунда тебе снилась? – спросил я ее.
– Ой, Алекс, я уже и не помню, – ответила Иваста, но по ее виду я понял, что она просто не хочет говорить на эту тему. Настаивать я не стал, и мы отправились на завтрак. На завтраке к нам присоединился Ирвин, он был каким-то задумчивым и не всегда вовремя отвечал на вопросы Ивасты. Сегодня все были не в своей тарелке, отсутствовал только Брюс. Когда я поинтересовался, почему его нет на завтраке, то Ирвин сообщил, что Брюс куда-то рано убежал, даже не ответив на вопрос Ирвина, куда он спешит, лишь отмахнулся.
После завтрака я собрался прогуляться на рынок, хотелось просто поглазеть на местные реалии, ну и, может быть, что-нибудь прикупить, хотя у нас из продуктов было все и даже больше, мы хорошо закупились в АСР. За мной увязались Иваста и Ирвин, которые последнее время были просто неразлучны. Я даже прочел нотацию Ивасте и предупредил, чтобы не пошла навстречу желаниям парня, – молодежь, гормоны бьют в голову. В ответ услышал отповедь, что она не какая-то там глупышка и прекрасно понимает, чем все может закончиться, поэтому я могу быть спокойным.
– Ну-ну, – только и смог произнести я.
Рынок, как и везде, мог поразить только своим неповторимым амбре немытых тел снующих носильщиков, торговцев, покупателей и просто зевак, ароматом продаваемых фруктов и приправ, жарящихся на виду у всех, даров моря и вонью гниющих овощей. Мы, побродив по рынку и устав, съели по большой жареной скумбрии, запив все это местным пивом, и отправились обратно, на постоялый двор. Завтра решили выехать пораньше, пока не началась жара. Первый месяц осени был на удивление теплым, даже жарким.
В комнате, которую снимал в гостинице, я проверил содержимое своего рюкзака, заточку меча и кинжала и, успокоившись, прилег на кровать.
Утро следующего дня застало нас в пути. Выехали мы еще до рассвета, день предполагал быть солнечным и жарким, так как на небе не было ни одной тучки. Мы неспешно трусили по грунтовой дороге в сторону моря, до поворота на столицу северных территорий. До развилки оставалось совсем немного, мы как раз проезжали небольшую рощицу. Я наклонился, пытаясь прихлопнуть слепня, усевшегося на шею лошади, когда что-то ударило меня в голову, и мир взорвался, а потом все погрузилось в темноту.
Я пришел в себя и обнаружил, что лежу в кустах у дороги и связан. С трудом повернув гудящую голову, увидел, что чуть в стороне лежат связанными и Иваста с Ирвином. Рядом с ними стоит Брюс и, смеясь, что-то говорит Ирвину, а вот Иваста, по всей вероятности, была без сознания. Тут же крутились и какие-то воины, было даже два жреца в пурпурных плащах.
– Ну и кто ты теперь, Ирвин тиар де Тальбит, бывший принц королевства? Думал скрыться, спрятаться от ордена рыцарей Урху. Но, как видишь, не удалось, и нашел тебя я, Верт Кармитор, сын верховного жреца. Если бы ты знал, чего мне стоило терпеть и не прибить тебя там, в пути. Но мне приказали доставить тебя на остров, где ты станешь послушным воле Урху, а вместе с тобой и твою подружку, которая станет яростным противником своего папаши. Представляешь, как всем будет весело! – и Брюс засмеялся противным, гаденьким голосом. Он оглянулся и, увидев, что я пришел в себя, подошел ко мне, я же в это время пытался разорвать путы, но у меня ничего не получалось.
– Да… баронет или принц, как вас называть? – усмехнулся Верт, которого я знал под именем Брюс. – Можете не пыжиться, пытаясь разорвать путы, они с наговором самого Урху, и даже вам порвать их не удастся. А вы везучий все-таки, что ни говори, вас должны были убить, вы нам не нужны, но, как видите, вам повезло, хотя, думаю, и ненадолго. Вот скажи мне, будущий покойник, зачем ты влез во все это.
– Случайно, – прохрипел я, – но последующие события показали, что я правильно поступил.
Всматриваясь в застывшие и какие-то стеклянные глаза Верта, я почему-то подумал, что, скорей всего, не он сейчас со мной говорил. Наверное, что-то отразилось в моем взгляде, что Верт или Брюс, не меняя выражения лица, на котором не отражалось никаких эмоций, произнес:
– Да, принц, ты правильно понял, сейчас с тобой говорит аватар Урху, это, по сути, его ментальный дух, на время вселившийся в это тело. И, к сожалению, все так и будет: твоих попутчиков увезут на остров, а тебя оставят тут в виде трупа. Се ля ви, как говорят где-то там, в твоем бывшем мире. Эй, вы, там, подгоняйте повозки, чего тянете, надо отсюда убираться, – проорал он стоящим поодаль воинам.
Где-то невдалеке раздались возгласы погонщиков и скрип колес повозок.
– Вот и все, – проговорил мой собеседник и, достав из ножен меч, не спеша двинулся ко мне, внимательно вглядываясь в мои глаза и криво усмехаясь. А для меня время понеслось с ужасающей быстротой.
«Вот и накрылась медным тазом моя возможность прожить подольше в образе младшего бога, – подумал я, – прощайте, моя Алексия и дети. Ваш муж и отец совершил глупость, ввязавшись в разборки между богами, хотя кто меня спрашивал».
Меч приблизившегося аватара, или кто там сейчас находился в теле, сверкнул блестящей полосой и поднялся для удара и… Вдруг темный сгусток ночи накрыл моего визави, и тот упал поломанной куклой, а меч вместе с оторванной рукой отлетел в сторону. А на поляне творилось что-то невообразимое: ржали и бились в испуге лошади у перевернутых повозок, орали умирающие люди, а между всем этим бардаком, возникшим так неожиданно, метались два сгустка мрака.
«Тарги, мои тарги», – мелькнуло у меня в голове. И от напряжения последних минут я снова погрузился в темноту. Пришел я в себя так же внезапно, как и отключился. Меня в это время облизывал Алый, его сын сидел рядом и скалился. А на поляне сменились действующие лица – матросы с моего корабля внимательно осматривали лежащих на земле людей и кого-то добивали из жалости, кого-то поднимали и сгоняли в сторону.
