Любочка сидела в приемной и ожесточенно печатала что-то. Пальцы так и стучали по клавишам.

– Лиза, ну где ты бродишь? – возмутилась она. – Я уже бегать туда-сюда устала!

– Извини, у врача была, а телефон на вибро. – Я направилась к дверям. – Один?

– Нет. Мужик там какой-то. Странный. Нерусский, похоже. Уже полчаса, как не выходит. Тебя ждут, – она взглянула на меня. – Лиза, ты чего так побледнела?

– Ничего, – прокашлялась я, нерешительно берясь за дверную ручку. Неужели он все-таки пришел?

Пальцы все еще дрожали, и ручка поддалась не сразу. Досчитав до пяти, я переступила порог. Высокий темноволосый мужчина стоял у окна и с видимым интересом рассматривал улицу. При звуке открывающейся двери он обернулся. Искренняя улыбка тронула чувственные губы.

– Мэссэр Гаудани! – воскликнула я, чувствуя одновременно радость и разочарование. – Вы?!

– Мадонна, – он галантно поклонился, – рад видеть вас в добром здравии!

– Голованова, ты когда научишься телефон брать? – Павел Андреевич сидел за столом, недовольно поглядывая на меня, початая бутылка коньяка, два бокала и шоколадка свидетельствовали о том, что гостю был оказан достойный прием. – Ты чего мокрая?

– Дождь на улице.

– А что ты вообще на улице делала в рабочее время?

– Я к врачу ходила, я ж отпрашивалась! – начала оправдываться я.

– А машины у тебя нет?

– Сегодня нет. И вообще, там три минуты ехать, полчаса парковаться.

– Ладно, что врач сказал? Больничный дал? – в голосе полковника послышалась надежда.

– Нет, сказал: рано или поздно все само пройдет, – отмахнулась я, трусливо избегая объяснений с начальством, и вновь повернулась к д'орезу великой Лагомбардийской республики. – Но… Лоренцио, какими судьбами? Что вы здесь делаете?

– Пришел умолять вас о помощи, – он широко улыбнулся.

Возможно, его улыбка и произвела бы на меня впечатление. Если бы я не помнила, что именно так он улыбался, когда влез ко мне в спальню, полагая, что я – его невеста. Я прикусила губу, подавляя истеричный смешок, и посмотрела на Павла Андреевича:

– Что на этот раз?

Полковник нахмурился и мотнул головой в сторону гостя, словно говоря: «Пусть сам рассказывает».

– Видите ли, – Гаудани слегка замялся, – дело в том, что Карисса…

– Только не говорите мне, что она опять пропала! – фыркнула я. – В этом случае рекомендую поискать у вдовствующей графини Алайстер! Говорят, у нее прекрасный дом!

– Нет, что вы! Карисса во дворце, но она… и я… – д'орез Великой республики выдохнул и продолжил более деловым тоном: – В Лаччио собираются выбрать нового Истинного Пастыря.

– Как-то они затянули с этим делом, – пробормотала я, вспомнив, каким образом умер предыдущий глава церкви.

– Не они, а мы, – поправил меня д'орез, – Лагомбардия все никак не могла утвердить своего представителя в Конклав, который и избирает Пастыря.

Он посмотрел на меня и, видя, что я ожидаю продолжения, вздохнул:

– Понимаете, Делрой… в последнее время он постоянно в плохом расположении духа. А уж после того, как он схлестнулся с Иеронимо, главным пастырем Лагомбардии, по поводу лечебницы, которую граф хочет открыть для бедных…

– Он еще и меценат! – не сдержалась я, с тоской поглядывая на коньяк. Мне вдруг захотелось напиться, чтобы хоть какое-то время не думать ни о чем. Заметив мой взгляд, Павел Андреевич потянулся к бутылке, но я мотнула головой: пока я не решила, что делать, с алкоголем стоило повременить.

– Не знаю, что это за слово, но Алайстер уперся в идею лечебницы. Они с пастырем чуть не поубивали друг друга. После этого граф мстительно отвергал все кандидатуры, предложенные духовным главой Лагомбардии. Дело дошло до попытки отлучения от веры самого Делроя. После чего тот открыто высказал все, что думает об Иеронимо.

– Как неосмотрительно…

– О да. – Гаудани подошел к столу, взял свой бокал и выпил его содержимое залпом. Я с завистью посмотрела на него:

– И что теперь? Новая война?

– Слава Создателю, обошлось! Прибыл пастырь Антонио, свою карьеру он начинал с того, что обучал принца Риччионе и его кузена. После продолжительных переговоров граф пошел на уступки, сказав, что даст согласие только в том случае, если Антонио отправится в Лаччио лично!

– Так в чем же проблема? – я покосилась на полковника Соколова, который с изумлением прислушивался к нашему разговору.

– Чтобы стать легатом Лагомбардии, пастырь должен был провести хотя бы несколько служб в главном тампле.

– Граф верен себе, – фыркнула я, вспомнив, как Рой прекрасно умел планировать каверзы. – Интересно, почему он так противился Иеронимо?

– Откуда я знаю? Вдовствующая графиня в узком кругу друзей высказала предположение, что ее сын – упрямый осел, – Лоренцио усмехнулся, – признаться, в последнее время я с ней согласен.

– Забавно. – Я все-таки подошла к столу и под неодобрительным взглядом начальника нагло отломила кусок шоколадки. – Но зачем вы рассказываете мне все это?

– При избрании Истинного Пастыря обязательно должны присутствовать правители государств, все мы имеем право вето на кандидатуру, выдвигаемую Конклавом. А уж в той ситуации, которая сложилась, нам необходимо следить за ходом выборов, – он многозначительно помолчал, а потом веско добавил: – Поговаривают, что возможен заговор.

– Мило. Но при чем тут я? Я ведь даже не мужчина, а если вспомнить, как ваши пастыри относятся к женщинам…

Д'орез смутился, это не укрылось от меня. Я скрестила руки на груди, всем своим видом выражая желание выслушать историю целиком. Гаудани вздохнул:

– Должен был ехать Делрой, но он отказался, сказал, что терпеть не может Лаччио, там слишком душно. Душно! Как будто его вилла не стоит на вершине холма над городом! – Лоренцио со стуком поставил бокал на стол. – Он отправил меня, тогда пастыри, опасаясь возможной угрозы со стороны Лагомбардии, выдвинули условие, что я должен приехать с женой.

– Разумно. Карисса – сестра принца и жена д'ореза Лагомбардии, – я усмехнулась, про себя добавив, что еще все прекрасно отдают отчет, что принцесса – возлюбленная графа Алайстера, который не допустит, чтобы даже волосок упал с ее головы. – В данном случае Карисса – прекрасная заложница, вы не находите?

– Нахожу! – резко бросил он и прошелся по кабинету. – Понимаете, однажды вы с блеском сыграли ее роль, и вот я подумал…

– Зачем рисковать женой, когда есть другая? – я повернулась к полковнику и устало посмотрела на него. – Полагаю, приказ подписан? Мне собирать вещи? Или, как обычно, коньяком напоите, и в путь?

Заметив заинтересованные взгляды обоих мужчин, я осеклась, вспомнив, что коньяк был импровизацией Роя. На душе стало еще паскуднее.

– Голованова, не кипятись! – Павел Андреевич снял очки и положил их на стол. – Приказа нет.

– Как это нет? – опешила я. Гаудани смущенно потупился:

– Видите ли, я не настолько хорошо знаком с теми, кто правит вашим миром.

– Ну так попросили бы вашего друга, графа Алайстера! – огрызнулась я. – У него неплохо получается!

– Он отказался.

– Что? – я не поверила своим ушам. Это было не похоже на Роя.

– Он отказался, – повторил Гаудани, – более того, пригрозил убить меня, если я решусь побеспокоить вас.

– И как же вы осмелились после этого? – издевательски протянула я, игнорируя предупреждающие взгляды полковника.

– У меня нет выбора. Вы – наша единственная надежда, – пояснил д'орез и доверительно сообщил: – Дело в том, что Карисса ждет ребенка.

– Вот как… – пробормотала я. – Поздравляю…

– Да, вы не представляете, как ей, бедняжке, плохо! – тем временем жаловался Гаудани, поглядывая больше на Павла Андреевича, словно ища сочувствия. – Особенно по утрам!.. А недавно она упала в обморок. Мы так испугались, решив, что ее отр…

– Я поняла! – быстро перебила я, опасаясь, что мой начальник легко сопоставит симптомы. – Вы хотите, чтобы я изобразила вашу жену?

– Это не займет много времени, всего пару недель! – уверил Лоренцио, воспрянув духом. – Вам и нужно будет лишь пожить со мной в одном доме недалеко от Лаччио, может быть, потанцевать со мной на торжественном ужине, у нас ведь неплохо получалось, помните?