– Я слушаю, – Алайстер подошел к балюстраде, оперся ладонями на раскаленные от жаркого солнца каменные перила, задумчиво посмотрел на бирюзовую воду канала. У Лизы глаза были другого оттенка. Захотелось вновь достать медальон и еще раз попытаться перерисовать портрет, сделать лицо более живым. Делла Фарнезе замолчал, явно ожидая ответа. Рой вздрогнул:

– Простите, что?

– Разумно ли будет отпускать мэссэра Гаудани одного в Лаччио? – его собеседник повторил вопрос.

– Насколько я помню, он едет туда с достаточно большим отрядом.

– Алайстер, вы прекрасно поняли, что я имею в виду! Выборы Истинного Пастыря… – старик осекся под тяжелым взглядом.

– Вас не касаются, но если вы так уж настаиваете на ответе, то передайте моей матери, что Гаудани по пути должен встретиться с принцем Козимо. Наш легат в курсе. Думаю, вдовствующей графине этого будет достаточно. – Рой отвернулся, давая понять, что разговор закончен.

Шум и суета, возникшие у пристани, возвестили, что д'орез вот-вот отбудет с посольством.

Делла Фарнезе почтительно кивнул, но не отошел. Наверняка, преданный поклонник, он должен встретиться с вдовствующей графиней позже. Или же полагает, что Делрой может передумать. Конечно, Рою самому следовало бы поговорить с матерью, но в последнее время он старательно избегал встреч с ней.

Графиня единственная могла догадаться, что с ним творится, а он не хотел расстраивать мать. Граф Алайстер вообще не хотел, чтобы кто-то знал, что он… Что он влюбился, словно мальчишка. Безнадежно и безответно…

Делла Фарнезе все еще стоял рядом, и Делрой, не желая продолжать разговор, лениво следил за тем, как кортеж Гаудани рассаживается по баркам. Одна из них, с самим д'орезом и его женой, уже направилась вдоль канала. Рой проводил ее взглядом, против воли вспоминая другую барку, которая на рассвете везла его и Лизу.

«Я хочу домой!»

Один Создатель знает, чего ему стоило сдержать свое слово. До последнего Делрой надеялся, что то, что произошло между ними в Междумирье, та сила, с которой их тянуло друг к другу, перевесит. Но Лиза ушла. Шагнула в шкаф, чтобы оказаться в своем, привычном для нее мире, и он не мог осуждать ее. Только устроил так, чтобы больше никто и никогда не посмел заставить ее делать что-то против воли.

Граф Алайстер задумчиво изучал барку д'ореза. По обыкновению, Карисса села в центре, под навесом прячась от солнца, Гаудани прошел на нос лодки. Удивительная небрежность, если вспомнить состояние кузины. Хотя сегодня она выглядела менее болезненной.

Рой нахмурился. Его что-то настораживало, мешая повернуться спиной и уйти. Какая-то деталь, которую он упустил. Карисса задумчиво смотрела на воду, Лоренцио взмахнул рукой, приветствуя людей, собравшихся на мосту, принцесса на миг обернулась, взглянула на галерею… Рой остолбенел. Лиза!

Он бездумно наклонился вперед, словно желая повторить свой подвиг и снова перепрыгнуть через перила, ласточкой сигануть в белую пену волн, в несколько гребков достигнуть лодки…

– Алайстер… – донеслось сквозь шум, звучащий в ушах.

Глава Совета десяти медленно выпрямился:

– Да?

– Простите, мэссэр, мне показалось, что вы вот-вот прыгнете вниз.

Ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы не убить собеседника:

– Вам показалось.

– Простите, мэссэр.

Он кивнул и снова взглянул на барку, гадая, не ошибся ли.

Лиза все еще смотрела на него. Он не мог не узнать эти глаза, ее едва заметную улыбку. Она всегда так улыбалась, когда не была уверена в правильности действий. Рой знал, что в этот момент на ее щеках появляются ямочки. У Кариссы никогда их не было. Как и упрямства, и силы духа…

Заметив, что он за ней пристально наблюдает, Лиза неловко махнула ему рукой и, не дожидаясь ответа, быстро отвернулась.

Рой покачал головой. Карисса бы так никогда не поступила. Значит, он не ошибся, это действительно была Лиза. Она здесь, в Лагомбардии, несмотря на то что он категорически запретил кому-либо беспокоить ее.

От мысли, что его распоряжения попросту проигнорировали, Рой скрипнул зубами. Заметил, что пальцы побелели, и пожалел, что сжал их на перилах, а не на шее Лоренцио Гаудани. Первое желание немедленно броситься следом, догнать и повернуть барку, чтобы убить уже бывшего друга, удалось подавить с трудом.

Д'орез Великой республики наверняка действовал не в одиночку, во всяком случае, если женщина, сидящая в барке, – Лиза (о, в этом он уже был уверен!), то Карисса должна была где-то скрываться. Значит, ей кто-то должен был покровительствовать. Кто-то, кто жил поблизости, кто-то из семьи, кто знал обо всем. И о Лизе. Глаза графа хищно прищурились.

– Мама… – процедил он.

Делла Фарнезе невольно попятился, с испугом глядя на перекошенное от ярости лицо своего собеседника. Он никогда не видел графа Алайстера таким.

– Знаете, Умберто, – голос Делроя срывался, переходя в змеиное шипение, – я, пожалуй, слишком долго пренебрегал своими обязанностями сына. Ваша помощь глашатая не понадобится, я лично обо всем извещу графиню!

Едва сдерживаясь, сказалась все-таки многолетняя выучка, граф прошел в одну из комнат дворца: открывать портал прямо на галерее не хотелось. Пока он шел, слепая ярость слегка утихла, и Рой начал мыслить здраво.

То, что его провели как мальчишку, не подлежало сомнению. Но вряд ли Гаудани смог бы провернуть такое лишь с вдовствующей графиней, как ни была хитра его мать, ей нужен был еще кто-то. Тот, кто владеет магией, кому можно безоговорочно доверять, и кто кровно заинтересован…

– Козимо… – выдохнул граф, чувствуя, что ярость вновь разгорается. Конечно, кто же еще мог противопоставить себя могуществу Алайстеров! Принц более других был заинтересован в безопасности сестры.

Именно ее брак служил гарантом того, что герцогство Риччионе получит доход от добычи черного хрусталя в новой шахте, случайно обнаруженной людьми Джованио и по условиям брачного договора переходящей к Лагомбардии. Залежи магического черного хрусталя являлись истинной причиной, по которой пастыри Лаччио так рвались перессорить своих соседей.

Пользуясь сумятицей, они хотели отлучить от церкви оба государства, после чего, под предлогом защиты населения, захватить приграничные земли. В том числе и небольшой остров на реке, где находились залежи черного хрусталя, так необходимого для магии. Запасы потрясали, и Делрою с Козимо стоило большого труда сдерживать разработки месторождения, чтобы не истощить шахту.

Получив письмо от Антонио, Делрой сопоставил сведения, добытые бывшим учителем, с тем, что рассказал Джованио. Картина получилась очень неприглядной, и граф в который раз убедился, что поступил правильно, отправив хрустальную бомбу, предназначавшуюся Лизе, в спальню Истинного Пастыря.

Гибель духовного лидера внесла смятение и позволила Алайстеру вести свою игру. Из-за грядущих выборов он не успел обсудить нюансы со своим кузеном, но до сегодняшнего дня был уверен, что Козимо не подведет.

Мысли о настоящих врагах заставили Роя взять себя в руки. В конце концов, ему не впервой разбираться с горе-заговорщиками, а потом… а потом он вернет Лизу в ее мир. Но сначала все-таки следовало убедиться, что догадки правильны, и граф Алайстер отнюдь не сошел с ума.

Рой взмахнул рукой, открывая портал в дом матери. Гнев все еще полыхал внутри, и, ошибившись в расчетах, граф очутился на кухне. Пришлось холодно кивнуть обомлевшим слугам и поспешить к лестнице.

Перепрыгивая через ступеньку, Делрой вбежал на второй этаж, надменно бросил в пустоту: «Докладывать не надо» – и, распахивая двери, прошел сквозь анфиладу комнат в личные покои матери. Он оказался прав.

– Добрый день! – язвительно усмехнулся граф Алайстер.

Карисса, негромко вскрикнула, служанка, склонявшаяся над ней, выпрямилась и с укором посмотрела на хозяина:

– Могли бы и предупредить, мэссэр!

– Для чего, Далия? Чтобы ты успела увести мою кузину? – Он холодно посмотрел на женщину, все еще полулежащую на кушетке. И как все могли путать ее с Лизой? В них не было ничего схожего!