Король увидел, что перед дворцом собралась большая толпа народу, и вышел приветствовать всех и поблагодарить за участие. Он пока не знал, что дочери этих людей пропали неизвестно где. Едва король уселся на трон, как бросилась к его ногам старшая прислужница и зарыдала:
— О лучезарнейший из лучезарных! Прекраснейший из прекрасных! Прошу тебя и прошу королеву оказать мне милость и даровать прошение за то горе, что по моей вине обрушилось на вас. Прошу также прощения у всех тех, чьих дочерей, прекрасных дев, гордость нашей земли, сгубила по собственному недомыслию. Нет и не может быть мне пощады. Пусть меня казнят! Но об одном прошу вашу милость — даруйте мне прощение, тогда справедливую кару я приму с радостью. И еще умоляю — простите прекрасных девушек, подруг вашей дочери, хоть и велико их прегрешение. Даруйте и им прощение, дабы могли они вернуться в родные места, а не скитаться бесприютными странницами по чужим землям.
Король велел старой женщине подняться с колен и сказал:
— Прежде чем мы решим, как нам поступить с тобой, мы должны у тебя узнать нечто крайне важное. Видишь, сколько людей здесь собралось? Это родители пропавших девушек. Они хотят знать, где их дочери. Ответь им, если ты знаешь. Скажи хоть, живы ли они и не грозит ли им беда? Не обезображены ли они, как наше бедное дитя?
Старая служанка поведала обо всем, что знала, а также о том, как она распорядилась судьбой остальных прислужниц. Вздох облегчения вырвался у собравшихся, когда они услышали, что девушки живы и невредимы и находятся под присмотром взрослых женщин. Кончила свой рассказ старая служанка такими словами:
— Я хочу, мой повелитель, чтобы ты знал, почему я именно так, а не иначе распорядилась судьбой девушек. Я рассудила, что коль скоро чудовище не загрызло насмерть нашу принцессу, то остается надежда, что когда-нибудь свершится чудо и она избавится от проклятия. И если такое чудо свершится и к принцессе вернется ее обличье, то — подумай сам — сможет ли она быть по-прежнему счастлива, если ее любимых подружек не будет в живых?
— Поднимись, почтенная,— с искренним уважением молвил король,— вернись обратно в комнату моей дочери и сторожи ту девушку, которая единственная из служанок была в сговоре с принцессой и которая выдавала себя за нее. А мы тем временем соберем совет старейшин и решим сообща, как обойтись с вами обеими. Потом мы вызовем вас на суд.
— Да пощадит прекраснейший из прекрасных эту ни в чем не повинную девочку! — взмолилась старуха, указывая на молоденькую служанку.— Она еще так молода!
Взгляни, она едва жива от ужаса, позора и печали. Она поступила так не из злого умысла, а из любви к Номта-ве-Ланге.
— Молчи, старуха, и уходи! — прервал ее король.—
Мы выслушали тебя.
— Благодарю тебя, лучезарнейший из лучезарных.
После ухода старшей служанки король утешил родителей девушек и сказал, что всю вину за происшедшее возлагает на собственную дочь. Это она была зачинщицей побега, она знала наперед, что остальные девушки не смогут ей отказать — слишком они соскучились по ней.
Тут поднялся отец Кабазаны и попросил слова. От имени всех собравшихся он поблагодарил короля за добрые слова, выразил сочувствие королю и королеве по поводу постигшего их несчастья. Что до принцессы, то он наотрез отказался признать ее единственной виновницей происшедшего.
— Все наши дочери в равной степени виновны,— сказал он.— И вина их усугубляется тем, что по доброте душевной король сделал свой дом их родным домом, куда они могли прийти в любое время и находиться, сколько захочется. Как же посмели они искушать своими веселыми песенками принцессу?! Они виновны в том, что увлекли ее за собой на купание. Виноватей всех — старшие девушки. Уж они-то не могли не знать, что поступок такого рода — грех. Нет, прекраснейший из прекрасных, принцесса не виновата! Она — самая юная из подруг, и обязанностью старших было опекать ее и оберегать от соблазна. Они должны были остановить ее, и виноватей всех моя дочь Кабазана. Если уж она никак не могла удержать принцессу дома, то должна была сделать следующее: либо тут же известить взрослых служанок, либо вовсе отказаться от затеи с купанием.
Помолчав, он продолжил:
— Старая служанка задала вопрос: если случится вдруг, что принцесса избавится от проклятия, то сможет ли она быть по-прежнему счастлива, если ее любимых подруг не будет с ней вместе? На этот вопрос я хочу ответить вопросом: если ты, прекраснейший из прекрасных, простишь наших дочерей и они смогут вернуться домой, то — сам рассуди — смогут ли быть они счастливы, зная, что принцесса, обожавшая их всех с раннего детства, все еще не освободилась от несчастья, которое они на нее навлекли. Да и мы, их родители, сможем ли мы быть счастливы, пока принцесса пребывает в столь бедственном положении? У кого из нас достанет смелости отпустить своих дочерей в большой дворец — мы-то знаем, что наши дочери — истинные виновницы вашего горя. Вот как я ставлю вопрос, а теперь я сам постараюсь на него ответить. И мой ответ будет короток: нет!!! До тех пор пока не свершится чудо и Номта-ве-Ланга не станет точно такой же, как прежде, не знать нам покоя!
Так завершил свою речь отец Кабазаны, и все собравшиеся до единого выразили свое полное согласие с его словами. Король же попросил народ не расходиться, пока совет старейшин не объявит свое решение. Он немедленно призвал к себе всех старейшин, и в главном дворцовом покое началось совещание. Длилось оно не очень долго, а когда закончилось, король вызвал из толпы десять мужчин, старшим над ними назначил отца Кабазаны и поручил им важное дело: в кратчайшие сроки доставить принцессу на самую отдаленную сторожевую заставу и беречь ее там как зеницу ока. Король выделил им стадо в пятьдесят дойных коров и стельных, быков и еще телят, чтобы было у людей вдоволь пищи. Когда рыдающую принцессу уводили, король дал напоследок строгий наказ отцу Кабазаны и его помощникам: что бы ни случилось, ни одна женщина в мире, будь то хоть древняя старуха, хоть юная дева, не должна видеть принцессу, не должна разговаривать с ней, пока не выйдет срок ее пребывания в том отдаленном поселении. Едва его дочь скрылась из виду, король велел позвать старшую служанку. Та сразу же, как только ее привели, упала ниц перед королем.
— Слушай, старуха, что я тебе скажу. Сейчас вы вместе с той девушкой, которая была в сговоре с моей дочерью и оставалась в постели вместо нее, пойдете в лес и разыщете пропавших девушек. А как найдете, ты передашь им мое повеление: до тех пор пока моя дочь не будет возвращена нам, родителям, в том самом виде, в каком она покинула дворец, в каком ее мать доверила вашим заботам, до тех самых пор ни одна из них,— так и скажи им, слышишь?! — ни одна не посмеет вернуться в родные пределы! Ступай!
Приглушенный гул одобрения прокатился по толпе — родители пропавших девушек выражали свое согласие со словами короля. Старая женщина поцеловала землю у его ног, молча поднялась, чтобы исполнить приказ. Она вернулась в комнату принцессы, где ее дожидалась юная служанка, они спешно собрали вещи и, взявшись за руки, покинули королевский дворец. Родители девушек молча смотрели им вслед, пока они не скрылись за главными дворцовыми воротами. После этого король вновь обратился к собравшимся:
— Отцы и матери дев Бакубы, я обращаюсь к вам. Вы слышали решение совета старейшин, а теперь выслушайте мое личное решение. Отныне вы должны помнить: если хоть кто-нибудь из вас по возвращении домой будет выражать недовольство, лить слезы и скорбеть по своим дочерям, тот будет немедля выслан из страны со всеми своими чадами и домочадцами. Так я повелеваю.
Вскоре весть о несчастье, случившемся с девушками, достигла жителей соседнего королевства, и молодой принц Сидлоколо вместе со своими товарищами решил немедля оказать поддержку и помощь несчастным жертвам чудовища. Первым делом молодые люди наметили как можно скорей отыскать дев Бакубы и сопроводить их в безопасное место. Юноши были уверены, что беглянки прячутся где-то неподалеку. А после этого можно будет приступить к главному — к облаве на чудовище Синьоболокондване, дабы покончить с ним раз и навсегда.
